Василий Боярков

Едва забрезжил туманный рассвет, в мужской половине надсадно затрещал заранее заведённый будильник. Бероева к тому времени уже подняла́сь и успела привести походную внешность в надлежащий порядок – она в полной мере подготовилась к трудному дню. Припозднившиеся мужчины потратили на сборы чуть менее двадцати минут: основная часть необходимых припасов приготовилась с вечера. Дальше распределили основные обязанности: каждому предстояло нести до краев набитый рюкзак и, как ни странно для США, по российскому...

Разобрав предоставленный дежурный пакет, Бероева обнаружила форменное обмундирование, пошитое специально для женщин. Переодевшись, она снова радостно изумилась, убедившись, что военная форма села исключительно по ла́дной фигуре, где даже грудной размер совпадал с исключительной точностью. Кое-как осмотрев себя в небольшое зеркало, придирчивая особа удовлетворенно кивнула, а следом с огорчением обратила внимание на удобные женские туфли, обутые на бесподобные ножки; лазить по скалистым горам и непролазным лесам в них сочлось бы неудобным, да и попросту глупым...

Успешно выполнив порученное задание и наказав всех виновных преступников, Бероева возвращалась в Москву. Ее моральная и физическая усталость не знала разумных границ, и Оксана ехала с большой убежденностью, что сразу же попросится в коротенький отпуск, отправится к Чёрному морю и как следует отдохнёт – сча́стливо оторвётся. Принятое решение неудивительно, ведь ей ещё требовалось пережить утрату любимого человека, внезапно ворвавшегося в непростую оперативную жизнь и так же скоропостижно ушедшего...

По прибытии в Москву Ша́рагину поместили в элитный военный госпиталь. Юла́ неотступно сидела при ней; она не отходила от измочаленной девушки ни на шаг, только по крайней необходимости. С момента счастливого бегства минуло пару дней. Они находились в отдельной палате и болтали на отвлечённые темы. Строили планы на будущее. Одной хотелось продолжить обслуживать отдалённую сельскую местность; другой не терпелось отправиться на новое опасное дело. Неожиданно! Входная дверь распахнулась настежь – открылся широкий проём...

Бесстрашная сорвиголова́ совсем уж собиралась идти, и даже направилась к краю опушки; но неожиданно… её остановила сомнительная подруга. Она схватила её за рукав и потянула назад. - Юли́са, стой, - зашептала Шарагина; чёрные очи вперились в поселковый окраинный ряд, в огородную территорию, - что-то меня стремает? Мне кажется, впереди какое-то шевеление. У тебя прибор ночного виденья есть? - Ага, есть. Осталось стибрить и принесть, - отшутилась боевая плутовка; уверенная в полном успехе, она совсем не подумала, что им могли устроить очередную засаду...

Пятеро пособников НАТО стояли и смотрели на мёртвые трупы. Сомнений не оставалось – их опять облапошили, жестоко надули. Требовалось незамедлительно чего-то придумать. Нет, не потому, что ставилась под угрозу вся их диверсионная операция, а потому, что мистер Зе́лен страсть как захотел поквитаться за прошлое поражение (ну, и конечно, за нынешнее). Он жёстко распорядился: - Поднимаем весь батальон, всех боеспособных бойцов. Взвод лейтенанта Ляйненко останется на страже сельского поселения. Как говорят у русских, лучше уж перебде́ть, чем недобде́ть...

Несколькими часами ранее… Видя, что Владу пленили, Лиса решает во что быто ни стало помочь ей сбежать. Она прекрасно понимает, что впоследствии будет раскрыта. Поэтому, прежде чем приступить к основному мероприятию, продуманная плутовка убирает всё, что может указать на её непосредственное присутствие. Две свежие прокладки?.. Как они могут указать на неё? Она оставляет их специально, для пущего издевательства. Про бутафорский грим, спрятанный за зеркальным трюмо, она (почему-то?) напрочь забыла...

Подуставшие командиры оставили Славу в четвёртой «отключке» и вышли на улицу. Снаружи находилось порядка тридцати человек; они распределились по окружному периметру. С любой точки зрения, их было безосновательно много. - Сэр, а Вам не кажется, - предположил бригадный полковник; он обратился к английскому куратору, основному стратегу, - что охранять одну измученную девчонку практически целым взводом, - говорилось с учётом ноябрьских потерь, - уж слишком роскошно? - Ты прав, Василий, - в отличии от...

Ли́сина отдыхала. Крепко спала. Снился ей страшный сон. Как будто Шарагина пошла передавать добы́тую информацию, а в месте предполагаемой связи её поджидают нацистские воины; завязывается короткая битва; российская агентесса в ней погибает. Белокурая лазутчица проснулась в холодном поту. «Что это, «мать его…», за «херня»? - Юлиса выразилась и грубо, и неприлично; она резко села, сняла с кроватной спинки вафельный полотенец и интенсивно утёрлась. - «Присниться же, «лять», такое?! Но почему? Неужели с черноглазой подругой чего-то случилось? Нет! Мучиться нелепыми сомнениями больше нельзя...

Как только Лиса ушла, бригадный военачальник и английский посланник переместились в радийное помещение. Уселись рядом. Один изучал прибор слежения, второй – особенный ноутбук. Оба устройства соединялись между собой. Причём у компьютерной техники имелась специальная программа, позволявшая вычислить точные координаты ведения передачи, эфирной игры. - Как, мистер Зе́лен, думаете, - обратился Кырский к майору британской разведки МИ6; так сложилось, что собственного мнения он в последнее время не имел...

Поскольку Лиса являлась латышской наёмницей и носила лейтенантское звание, постольку её приглашали на каждое оперативное совещание. Сейчас за ней пришёл посыльный О́ндрий Матве́енко. Он постучал к ней в наружную дверь. Юла́ жила в отдельном доме и, оставаясь одна, предпочитала запираться изнутри, на стальную задвижку. Исправный посланник сопроводил настойчивый стук всё объяснившим коротеньким изречением: - Волчок, - он обратился присвоенным позывным, - тебя срочно вызывает наш главный комбриг. -...

Пока неустанная брюнетка усердно трудилась, в её поре́ченском доме вплотную обосновалась предупредительная засада. На третье утро их бесполезного «сачкования» явились английский куратор да неотступный полковник. Прошло два дня, а ожидаемая лазутчица так и не появлялась. Майор, на праве главного, обратился к старшему (по странному стечению обстоятельств) солдату Матве́енко: - Рядовой, какие на сегодня имеются изменения? Кто-нибудь приходил? Ан нет! Может, вы крепко спали да нечаянно кого-то «просра́ли»? - он хотел сказать «проспали», но выразился гораздо грубее...