История героя и его подвиги
Участника трех войн, родоначальника советской гвардии, героя Советского Союза, командующего 24-й армией Константина Ракутина вспоминают редко. Его время на Дальнем Востоке, хотя и было кратким — всего два года на посту начальника охотского отдела ОГПУ, все же сыграло важную роль в формировании его характера. Там, где он служил, Ракутин стал свидетелем многих значительных событий, которые закалили его стальной дух.
Служба как жизненный путь
В 17 лет он по призыву комсомола вступил в Красную Армию. После окончания Тамбовской школы красных командиров принимает участие в неудачном для РККА польском походе. Начал свою карьеру как помощник командира роты, затем стал командиром роты в 474-м пехотном полку. В августе 1920 года, после тяжелого отступления из Варшавы, он попадает в плен в Восточной Пруссии и провел там год, прежде чем его освободили.
В 1921 году его путь лежит на Дальний Восток, где он командует ротой в Народно-Революционной армии Дальневосточной Республики. В одном из ключевых сражений Гражданской войны под Волочаевкой его бойцы разгромят белогвардейцев. Здесь, в бою за сопку Июнь-Корань, Ракутин получит тяжелые ранения, но заслужит именное оружие от главнокомандующего НРА Василия Блюхера.
В конце 1922 года Константин Ракутин перебрался на работу в ГПУ. Он возглавил комендатуры в Бикине и Николаевске-на-Амуре, а в 1926 году его назначили начальником 60-го камчатского пограничного отряда ОГПУ. Опытного командира отправили в Охотск, где обстановка была крайне сложной. Там были иностранные торговцы, остатки белогвардейских отрядов и постоянные бунты против советской власти. Эта территория простиралась от Аяна до современного Магадана.
На Северо-Востоке Ракутин совмещал несколько важных должностей: он был начальником Охотской пограничной комендатуры, главой местного отдела ОГПУ, депутатом совета и заместителем председателя райисполкома. Ему удалось быстро завоевать доверие местных жителей.
Одна из первых охотских комсомолок, А.Н. Демина, вспоминает о нем так: "Поздней осенью 1926 года мы переехали из Владивостока в Охотск, куда мой муж, командир-пограничник Игорь Алексеевич Демин, получил назначение начальником заставы. Запомнилось, как заботливо встретил нас и устроил начальник комендатуры Константин Иванович Ракутин.
Мне доводилось видеть его в момент тревог, в пору стихийного бедствия, когда Охотск почти полностью был затоплен морским штормом небывалой силы; на собраниях комсомольцев, на митингах и в общежитии. Он запомнился как обаятельный, скромный и смелый, отзывчивый и твёрдый, решительный и находчивый, приветливый и добрый.
И я, как сейчас, помню его доброе, открытое и мужественное лицо, хотя прошло уже более полувека с того дня, когда я видела его в последний раз" (цитируется по книге Шитова Л., Мясников А. "Граница, закаленная ветрами").
Демина вспоминает о страшном урагане, который обрушился на Охотск. 19-20 декабря 1926 года поселок попал под натиск невероятной силы стихии. Ураган ломал дома, как спички, а пограничники, поднятые по тревоге, спешили на помощь. Они выручали жителей и после помогали восстанавливать разрушенное.
Газета "Тихоокеанская звезда" 7 ноября 1927 года писала об отчете Ракутина перед населением района, отдельно опубликовано выступление старого эвена, прибывшего на собрание из тайги: "Карпинский и Ракутин, весь РИК работали хорошо. В нашу пользу. Всегда расспрашивали нас: как живется, как работается? Мы многое слышали, многое знаем, верим этим словам, живем хорошо и спокойно. Раньше мы жили в горах…было глухо, холодно и темно" (цитируется по статье А. Фетисов "Командарм К.И. Ракутин", "Вачская газета", дата публикации: 10 июня 2010 г.)
На страже порядка
Поддержка местных жителей оказалась очень важной для Ракутина в борьбе с бандитами. Зимой 1927 года в Якутии и Охотском уезде вспыхнули восстания. Особенно Охотску угрожала банда Михаила Винокурова-Индигирского, бывшего председателя местного райисполкома. Полномочный представитель ОГПУ по Дальнему Востоку Филипп Медведь поручил Ракутину разобраться с этой бандой.
Пограничники и чекисты быстро взялись за дело и контролировали ситуацию в окрестных районах, где происходили восстания. В Охотске Ракутин создал отряд самообороны, в который вошли многие местные жители.
Чтобы поймать бандитов, в Оймякон был отправлен экспедиционный отряд под руководством Николая Петрова, заместителя Ракутина. Их задачей было освободить поселок, который находился почти в 500 километрах от Охотска.
Путь был нелегким: им приходилось преодолевать морозы на собачьих и оленьих упряжках. Но отряд Петрова добрался до цели всего за 9 дней, и это стало возможным благодаря поддержке местных жителей, которые помогали менять уставших животных. Кажется невероятным, что такое расстояние удалось преодолеть так быстро, но местные жители сплотились и сделали все возможное!
В Оймяконе отряд Ракутина, хотя и небольшой, смог разбить банду, которая их превосходила числом. Они захватили обоз с продовольствием и пушниной, которые бандиты планировали продать американцам. Вскоре удалось поймать всех бандитов и их главарей.
За успешную борьбу с бандитами на Охотском побережье Ракутин получил именной маузер от Коллегии ОГПУ. В августе 1928 года его отправили учиться в высшую пограничную школу в Москве. Полученный им на Дальнем Востоке опыт оказался полезным для подготовки новых кадров. В 1931 году он был назначен в Ново-Петергофскую школу пограничной и внутренней охраны ОГПУ имени К.Е. Ворошилова.
Смелость и героизм
Но вскоре Ракутину снова пришлось вернуться на границу. С 1937 года он возглавляет 13-й Березинский пограничный отряд НКВД в Белоруссии. В конце 1939 года он участвует в советско-финской войне, где хорошо проявил себя при штурме знаменитой линии Маннергейма. В 1940 году ему присвоили звание комбрига, а позже — генерал-майора.
Когда началась Великая Отечественная война, Константин Ракутин находился на границе в роли начальника пограничников Прибалтийского округа НКВД СССР. Уже в первые дни нападения фашистов он проявил себя как герой. С его именем связаны события обороны Либавы (сейчас Лиепая), Таллина и других городов Прибалтики.
В августе 1941 года Константин Ракутин принял командование 24-й армией Резервного фронта. Константин Симонов во фронтовом дневнике "Разные дни войны" подробно писал о встрече с молодым генералом-пограничником под Ельней летом 1941 года: "По контрасту со штабом 13-й армии, находившейся за много километров от фронта, в Чаусах, и, как мне показалось, имевшим слабое представление о том, где и как дерутся части армии, мне понравился этот полевой штаб Ракутина и сам он, подвижной генерал-пограничник, которому, видимо, не сиделось на месте".
Хорошо отзывался о нем и командующий Резервным фронтом Георгий Жуков: "В штабе 24-й армии нас встретил командарм Ракутин и командующие родами войск. К.И. Ракутина я раньше не знал. Докладывая дислокацию, он произвел на меня хорошее впечатление… Рано утром следующего дня вместе с К.И. Ракутиным мы выехали в район Ельни для личной рекогносцировки.
В это время там шел огненный бой с противником. После обсуждения обстановки с командирами частей мы убедились, что немецкие войска здесь хорошо организовали оборону и будут драться крепко.
На переднем крае обороны и в ее глубине противник закопал в землю танки, штурмовые и артиллерийские орудия и тем самым превратил в Ельнинский выступ в своеобразный укрепленный район".
С ельнинского плацдарма немцы собирались нанести удар на Москву. Однако 24-й армии удалось сделать то, что казалось почти невозможным в те дни. С 30 августа по 8 сентября, во время Смоленского сражения, она успешно освободила город Ельню. Четыре дивизии, которые сражались под командованием Константина Ракутина, впервые получили статус гвардейских.
Отвага до конца: трагедия 24-й армии
Но судьба 24-й армии оказалась печальной. В октябре 1941 года она попала в Вяземский котел, и многие бойцы оказались в окружении. Несмотря на тяжелые условия, они не сдались и продолжали сражаться до последнего. Часть солдат смогла вырваться из окружения, но Ракутин среди них не оказался. В Вяземском котле в плен попали более 688 тысяч советских бойцов и командиров, и только около 85 тысяч смогли уйти.
Полвека судьба командарма оставалась неизвестной. Константин Симонов пытался узнать, что произошло: "Весной 1942 года, когда я диктовал дневник, до меня дошли слухи, что Ракутин, раненый, застрелился в дни вяземского окружения. Но, сколько я потом ни рылся в архивах, мне так и не удалось найти точных сведений о том, как именно погиб командующий 24-й армией Константин Ракутин.
Известно только, что погиб он в октябре 1941 года. Ему было к тому времени тридцать девять лет, из них двадцать два года прошло на военной службе".
Последнее донесение от Ракутина в штабе Резервного фронта получили 9 октября 1941 года: "Противник силой 5 танковых дивизий… продолжал развивать наступление, стремясь к полному окружению войск 24-й армии Части 24-й армии, ведя ожесточенные бои в полосе обороны, окружены, атакованы с фронта и с флангов Ракутин, Иванов, Кондратьев".
В штабе пытались связаться с генералом Ракутиным, но его радиостанция перестала работать в 14:00 8 октября. Член Военного совета 24-й армии Николай Иванов писал, что видел Ракутина в последний раз 7 октября в районе Семлево. В это время штаб армии, оказавшийся в очень сложной ситуации, отходил вместе с ополченческой дивизией. Чтобы помочь своим бойцам, Ракутин решил отправиться к ним напрямую.
Как позже станет известно, Ракутин и комиссар дивизии Николай Иванов несколько раз организовывали штыковые атаки, поднимая своих бойцов в атаку. Однако 7 октября немцы замкнули кольцо окружения вокруг четырех советских армий - 19-й и 20-й Западного фронта и 24-й и 32-й резервного фронта.
После публикации дневника фронтового корреспондента Константина Симонова, ему написал минский журналист А. Суслов, , служивший в те дни в батальоне охраны штаба 24-й армии: "Рядом с ним, в 10-15 метрах, мне довелось ходить в атаку на прорыв, видимо, в районе Семлево. Он шел в полный рост, в генеральской форме, в фуражке, с пистолетом в руках".
Во время спасения из "Вяземского котла" молодой генерал Ракутин собрал небольшой отряд из комендантской роты и роты связи 24-й армии. 7 октября рано утром их группа наткнулась на немецкую засаду и завязалась рукопашная схватка. Бойцы под руководством Ракутина уничтожили около двадцати фашистов и смогли прорваться к урочищу Гаврюково. После этого Ракутин пропал без вести.
О его судьбе ходило множество слухов: одни говорили, что он пал в бою, другие — что он был ранен и застрелился. Лишь после войны его заслуги оценили по достоинству. 6 мая 1965 года он был посмертно награжден орденом Отечественной войны 1 степени. А затем, через 25 лет, Константин Ракутин стал одним из последних Героев Советского Союза.
Истина о его судьбе раскрылась только в мае 1996 года. Активисты из историко-архивного центра "Судьба" проводили экспедицию в Смоленской области и нашли братскую могилу недалеко от дороги Волочек — Семлево. В воронке от снаряда оказались 20 советских солдат, и среди них был человек в генеральской форме с соответствующими нашивками. Экспертиза установила, что это был Константин Ракутин, погибший от осколочного ранения в голову.
6 декабря 1996 года, в день празднования 55-летия советского контрнаступления под Москвой, его останки перезахоронили на военно-мемориальном кладбище в деревне Лепино Московской области. Так завершился его славный и трагичный путь участника трех войн. Память о Ракутина сегодня бережно хранят в разных регионах России и даже в Белоруссии, где он служил перед войной.
