Предыдущая глава 10: https://dzen.ru/a/ZrtXbgRatQiC_9rR
- Встать, суд идет! - обернулась к залу секретарь судебного заседания.
Из боковой двери появились три человека в черных мантиях. Средний, упитанный и в очках, нес в руке папку. Проследовали за длинный стол на возвышении, с массивными креслами и гербом Российской Федерации на стене. Там, повернувшись к залу, остановились.
Толстяк, открыв папку, монотонно забубнил.
Стоявший за стальными прутьями клетки внизу, сбоку, Юрка, облаченный в камуфляж, хмуро слушал. Рядом с ней скучали два конвойных с автоматами на плечах, напротив, у своих мест, стояли военный прокурор и адвокат.
В небольшом, мест на двадцать, мрачном зале еще несколько человек: бледная Оля, одногруппники подсудимого Ребров с Куракиным, его приятель Левашов и тройка свидетелей.
- …На основании изложенного и руководствуясь статьями 304, 307-309 УПК РФ,военный суд, приговорил (блеснул председательствующий очками). Признать Грачева Юрия Николаевича виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 108 УК РФ назначив ему наказание в виде двух лет лишения свободы с отбытием наказания в исправительной колонии общего режима. Приговор может быть обжалован в апелляционном порядке в окружной военный суд через Московский гарнизонный военный суд в течение пятнадцати суток со дня постановления.
В случае его апелляционного обжалования осужденный вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении уголовного дела судом апелляционной инстанции.
Подсудимый, вам ясен приговор? - взглянул на Юрку.
- Так точно, ясен, - сжал губы.
- На этом судебное заседание окончено, - закрыл папку и в том же порядке судьиудалились.
Оля со слезами на глазах, бросилась было к клетке, в которой находился муж, но один из конвойных преградил дорогу, - не положено.
- Ну а сумку с вещами хотя бы передать можно? - подошли к нему однокашники Грачева.
- Это не возбраняется. Откройте.
Левашов раздернул змейку, тот проверил содержимое. Щелкнул замок, осужденного вывели из клетки, сержант передал ему сумку.
- Оля! - взяв в руку, обернулся Юрка. - Жди. Я тебя люблю!
В сопровождении конвоя покинул зал.
На выходе стоял автозак* - влез, стражи за ним. Тихо заурчал двигатель, выехали на Хорошевское шоссе. В отсеке, куда поместили, устало смежил глаза. И перед ними возник тот роковой день.
Была суббота. Сдан последний выпускной экзамен. Ждали вручения дипломов, лейтенантских погон и распределения.
Позавтракав, они с Олей решили съездить в Третьяковскую галерею, там открылась выставка картин Ильи Глазунова.
Заперев квартиру, спустились лифтом вниз, вышли из подъезда и доехали на метро до Лаврушинского переулка. Купив в кассе билеты, отстояли длинную очередь и с удовольствием осмотрели выставку.
Особо впечатлили полотна «Мистерия ХХ века» и «Вечная Россия», отражающая отечественную историю и культуру за тысячу лет.
Через пару часов, полные впечатлений, они покинули галерею и направились в парк культуры Горького. Там побродили по зеленым аллеям, перекусили в кафе на набережной и, взявшись под руки, неспешно пошагали к метро.
Спустившись эскалатором вниз, вышли на платформу. Рядом стоял лет сорока мужчина в шляпе и три молодых горца. Компания была явно навеселе. Громко хохоча, материлась, ведя себя вызывающе. Находящиеся чуть дальше пассажиры, отворачиваясь, помалкивали.
- Ребята, нехорошо так себя вести,- сделал замечание мужчина гостям столицы.
В ответ один, рослый бородач, схватил его за грудки, - молчи хайван!*
- Ты что себе позволяешь?! - вырвался и получил от второго удар в лицо. Компания, набросившись, сбила его на платформу, принявшись избивать ногами.
- Стоять! - рванулся вперед Юрка, уцепив одного за плечо.
Тот, обернувшись, попытался ударить и его, но получив коленом в пах, с воем повалился на платформу. Бородач, оставив жертву, рыча, прыгнул на Юрку. Тот саданул его кулаком, попав точно в лоб.
Замахав руками, отлетел назад, хряснувшись затылком о скамью. На гранит платформы стала наплывать кровь.
- Убили! - завопил кто-то из зевак.
В ответ раздалась трель свистка, уцелевший хулиган сбежал, появился наряд полиции. Старший тут же вызвал скорую помощь. Бородача без признаков жизни унесли на носилках, накрыв синей простыней. Остальных участников потасовки и Олю с еще двумя свидетелями, доставили в отделение.
Там всех опросили, а Юрку и оставшегося кавказца задержали, поместив в обезьянник*. Оля хотела остаться, но муж уговорил, - езжай домой дорогая. Меня скоро выпустят. Ошибся.
Через пару часов задержанного отправили в гарнизонную комендатуру, на Новую Басманную, где его допросил следователь военной прокуратуры.
Спустя сутки капитан предъявил Юрке обвинение в убийстве по неосторожности, после чего того отвезли автозаком в военный суд. Там судья арестовал Грачева на два месяца и на время следствия его поместили в одну из камер на Басманной.
Уже на второй день арестованного навестил начальник курса, выразивший сожаление о случившемся, пообещав, что академия постарается помочь.
- Каким образом, товарищ полковник? - угрюмо взглянул на него Юрка. - Ведь на мнетруп.
- Сейчас тебе вменяют убийство по неосторожности, будем настаивать на превышениенеобходимой обороны.
- Какая разница? И в том и в другом случае тюрьма
- Не скажи. При первом составе - лишение свободы до пятнадцати лет. А при втором до двух. Так, что большая. Кстати, потерпевший по делу - рецидивист. Разыскивается МВД Чечни за разбойное нападение.
Спустя сутки после этого посещения, следователь переквалифицировал действия Грачева на превышение необходимой обороны и разрешил ему свидание с женой. Оля за это время похудела и осунулась, но старалась выглядеть бодро.
- Ничего,- поцеловала в щеку. - Надеюсь, все образуется.
- Хотелось бы верить, - выдавил из себя улыбку Юрка.- Но дальнейшая служба тю-тю.
Накрылась медным тазом.
- Что поделаешь, если так случилась. Проживем и без нее, тем более у тебя теперьвысшее образование. Да, чуть не забыла. Привезла тебе передачу - сигареты, туалетные принадлежности кое-что из продуктов и книгу «Турецкий гамбит». Ты такие любишь. Поговорили еще немного, а потом охранник, стоявший у двери, взглянул на наручные часы, - время свидания истекло. Прощайтесь.
- Ну, держись, любимый, что бы не случилось, я тебя буду ждать.
- И я, - приобнял жену Юрка.
Из суда его доставили в Пресненскую пересылочную тюрьму, а по прошествии трех суток, ночью, в числе семи десятков осужденных погрузили в «столыпинский вагон»* и тот отправился в дорогу. Кроме Юрки, из военных на этапе были еще двое: сержантконтрактник и грузный, лет за сорок прапорщик.
Сержант, приехав в очередной отпуск, застал в квартире жену с любовником и выкинул того в окно с девятого этажа, а прапорщик, заведовавший складом ГСМ* у себя в части, крупно проворовался.
Через сутки, хмурым дождливым утром, поезд прибыл на один из вокзалов СанктПетербурга, откуда сидельцев под конвоем доставили в исправительную колонию №6 промзоны Обухово.
Там, после переклички и обыска, их отправили в карантин, где те сдали личные вещи (кроме разрешенных) затем наголо обкорнали и помыли в бане. После, всех переодели в казенное белье, черные робы с кепи и кирзовые ботинки. Далее новички прошли медицинское освидетельствование, состоялось распределение по отрядам.
Юрка попал в третий.
Соседом по койке у него оказался высокий жилистый старик лет шестидесяти, познакомились. Назвался Иваном Ильичем Мазаевым.
- А зовут тут меня все Дед, - прищурил выцветшие глаза. - Ясно.
Как оказалось, он был родом из Архангельска и работал егерем в Пинежском заповеднике. Однажды прихватил там браконьеров, заваливших лосиху с теленком. Те оказали сопротивление, завязалась потасовка. В результате застрелил из карабина самого рьяного, оказавшегося депутатом заксобрания. За это получил двенадцать лет. Отбыл половину.
Про себя Юрка рассказал, что учился в военном училище в Москве, и тоже в драке по неосторожности убил человека
- И сколько дали? - поинтересовался бывший егерь.
- Два года.
- Считай, повезло. Будешь хорошо вкалывать и не нарушать режим, через год выйдешьна свободу. Делать-то что-нибудь умеешь?
- Стрелять, копать, таскать и управлять автомобилем - перечислил Юрка.
- Ну, стрелять тут без надобности копать тоже, а потаскать можно. Пойдешь ко мне вбригаду?
- Кем?
- Деревообработчиком. Парень, я смотрю, ты не хилый.
- Пойду.
- Тогда поговорю с отрядным*. Думаю, не откажет.
Вечером Грачева вызвал к себе в кабинет начальник отряда - средних лет усатый капитан. Познакомил с правилами поведения в колонии, разъяснил, что можно, а чего нельзя, а в завершении сказал, - будешь работать в бригаде Мазаева. Чему надо, он научит. Свободен.
Так у без пяти минут лейтенанта началась новая жизнь. Жизнь заключенного.
Колония, куда попал, считалась «красной», наполнение полторы тысячи человек. Всем здесь заправляла лагерная администрация и актив из числа осужденных. Нарушителей режима безжалостно карали, остальных воспитывали трудом.
Это облегчалось тем, что среди контингента отсутствовали ранее судимые и воры в законе. Приблатненные были, но мелкого пошиба.
Помимо прочего, в учреждении имелись вечерняя школа с библиотекой, клуб, а еще православный храм, для врачевания души.
Занимало оно несколько десятков гектаров, состояло из предзонника, рабочей и жилой зоны, окруженных высокой стеной. По гребню шла спираль Бруно*, на углах сторожевые вышки с прожекторами.
Распорядок дня следующий: подъем в шесть утра, зарядка на плацу, завтрак, утренняя поверка, развод на работу. Далее обед, час отдыха, после снова труд. Ужин, личное время, отбой в десять часов вечера.
Бригада Деда, состояла из пяти человек. Двое сидели за кражи, один за хулиганку, еще один за ДТП со смертельным исходом. Появление новенького встретили с интересом. - По какой статье чалишься? - спросил один из крадунов. С узкими глазами и скуластый, похожий на татарина - Сто восьмая, часть первая.
- Срок?
- Два года.
- Ну, блин, пришиб человека и такой срок, - поцокал языком хулиган. Невысокого ростаи с продувной рожей. - Я у себя в Тарусе немного побузил, дали три, падлы.
- Побузил, - рассмеялся еще один, рыжий, с перебитым носом. - С топором разогнал свадьбу и подпалил дом.
- Так я ж не нарочно, - обиделся тот. - По пьянке.
- Ладно, кончай базар, - осадил их Дед. - Не приставайте к парню.
Замолчали.
Обреталась бригада в одном из цехов промзоны, где стояла дисковая пилорама. Дед выполнял функции оператора, остальные укладывали бревна на накопитель, извлекали готовые доски и складывали для сушки в штабеля. Затем их перевозили в соседний цех, там изготавливали садовую мебель.
Трудилась бригада в дневную смену, работа Юрку не обременяла. Почти армейский распорядок тоже. А вот питание желало лучшего.
Готовили в лагерной столовой не особо, ассортимент блюд был скудным.
На завтрак овсянка, хлеб и чай с двумя кусками рафинада. В обед щи из кислой капусты, перловый или рыбный суп. На второе картошка размазня с редкими волокнами мяса, пшенка или гречка, на третье, чуть сладкие кисель или компот. На ужин давали жареную рыбу или овощной бигус, хлеб и снова чай.
Первая неделя, пролетела незаметно, в субботу, с утра, отряд повели в баню. Мылись из шаек с горячей водой, вокруг клубился пар и стоял веселый гогот.
- А что это у тебя за отметина на плече? - спросил Юрку Дед, сидевший рядом накаменной скамье, опрокинув шайку с водой на голову.
- Так, ерунда, пуля ударила на излете.
- Был на войне? - утерев лицо, отставил в сторону.
- Год в Луганском ополчении, когда напали укропы.
- Мне тоже пришлось ее хлебнуть, на срочной (пошевелил пальцами на ногах).
- И где?
- В Анголе, это Южная Африка.
- Разве там наши воевали? - широко раскрыл глаза Юрка.
- Ну да. Исполняли интернациональный долг.
- Никогда про это не слышал. Расскажешь, Иван Ильич?
- Хорошо. Так и быть. Вечером
Взяв шайку, пошлепал по бетонному полу к крану с горячей водой.
«Да» подумал Юрка, намыливая мочалку. «Где только русский солдат не воевал». После бани в отряде сменили постельное белье, а затем он отправился на переговорный пункт. Такой имелся в учреждении.
Заключенным разрешалось звонить домой, для чего следовало подать рапорт начальнику колонии. При положительном решении на обратившегося оформлялась специальная карта, которая впоследствии пополнялась родственниками.
Рапорт Грачев подал в первые дни прибытия на место, и такая карта у него имелась. В специально отведенном для переговоров помещении (там присутствовал контролер*) он вставил ее в приемник телефона и с волнением набрал номер. Пошли длинные гудки, а потом возник голос Оли, - вас слушают.
- Здравствуй, дорогая, - это я.
- Юра?! Наконец-то. Ты откуда звонишь? - всхлипнула.
- Из колонии. У меня все нормально, успокойся.
- Это далеко?
- Санкт - Петербург, пиши адрес.
- Минуту… Я готова.
Он продиктовал, Оля записала.
- Могу я звонить на этот номер?
- Нет, малышка. Связь одностороння. Я буду выходить на тебя раз в месяц по выходным.
Длительность разговора пятнадцать минут. Больше не полагается.
- Ясно. Хочу отправить тебе посылку. Это возможно?
- Да. Но вес не больше двадцати килограммов.
- А выслать перевод и приехать на свидание?
- Это тоже разрешено. Что нового у тебя?
- Ну что нового? Квартиру пришлось освободить, сняла комнату у одной старушки
недалеко от работы. Там дела идут хорошо, прибавили зарплату. В институте тоже все нормально, скоро стану дипломированным специалистом. Родителям пришлось сообщить, что с тобой случилось. Переживают. Особенно твоя мама. Ты ей позвони.
- Обязательно, - вздохнул Юрка.
Поговорили еще, пока трубка не замолчала и пошли короткие гудки - истекло время.
Надев кепи, Юрка вышел из переговорного пункта и пошагал обратно.
Общение с женой вызвало двойные ощущения. С одной стороны он был безмерно рад пообщаться с любимой, но в то же время возникла острая тоска по свободе, которой лишил его нелепый случай.
Подходя к казарме отряда, он завернул на спортивную площадку, расположенную неподалеку. Там имелись гимнастические снаряды: турник с параллельными брусьями, шведская стенка, гири и канаты для лазания.
В рабочие дни площадка пустовала, а сейчас там занимались несколько зэков. Одни качали пресс, другие подтягивались на турнике, а мускулистый крепыш подбрасывал вверх и ловил двойник*
Сняв головной убор с курткой и положив их на скамейку, Юрка подошел к канату. Нагнувшись, растер в ладонях опилки и быстро начал подниматься на руках. Достигнув верха, заскользил вниз, мягко приземлился. Затем направился к освободившемуся турнику, подпрыгнул, и из виса сделал два десятка выхода силой.
- Могешь, - когда спрыгнул, подошел к нему крепыш. - Из какого отряда? Что-то я раньше тебя не видел.
- Из третьего. Недавно прибыл.
- Вадим, - протянул руку.
- Юрий (сцепили ладони).
- Занимался на гражданке спортом? - прищурил глаза новый знакомый. - Было дело.
- Какими видами?
- Да разными понемногу.
- Понятно, - вразвалку отошел.
Юрка, вернувшись к скамейке, оделся, застегнул куртку и направился к своей казарме. Далее был обед, а после него всех сводили в клуб, где перед заключенными выступил лектор из УФСИНа*. Лекция называлась «Государственно-правовой статус осужденных к лишению свободы» и была нудной. Передние ряды в зале делали вид, что внимают, средние сидели с отрешенными лицами, задние клевали носами.
Далее вернулись в казарму, занявшись по интересам: одни улеглись поспать на койки (в выходные это разрешалось), другие принялись играть в шахматы или нарды. Часть ушла в комнату воспитательной работы смотреть телевизор. В целях предотвращения тлетворного влияния, на нем работали только государственные каналы.
С наступлением вечера дежурный провел в отряде вечернюю поверку, за которой последовали туалет и отход ко сну.
В это время к Юрке, вернувшемуся из умывальника, подошел дневальный, сообщив, что его ждут в каптерке. Убрав в тумбочку туалетные принадлежности и повесив на спинку кровати полотенце, направился туда.
Каптерка находилась за спальным помещением и раздевалкой в торце длинного коридора. Остановился перед глухой дверью, постучал.
Изнутри щелкнула задвижка, - проходи, - сказал крепкий, приземистый малый лет под тридцать. Был он в новенькой робе и домашних тапках на ногах. По сторонам каптерки тянулись деревянные стеллажи с вещами заключенных, постельным бельем и сдаваемыми на хранение посылками.
В дальнем конце стоял стол с несколькими табуретками, на одной сидел Дед,
прихлебывая из кружки. На столе тарелка с сушками, нарезанный рыбец, открытая банка сгущенки. Рядом пачка «Беломора» и пепельница с зажигалкой.
Юрка уже знал, в отряде он признанный авторитет. Когда прибыл в зону, тогда еще не была «красной», к нему примахались двое блатных. Кончилось все для них плачевно. Избил обоих до потери сознания.
Администрации это понравилось, предложили вступить в актив*. Отказался.
Вместо этого попросил дать бригаду. Дали самую отстающую. Через год стала передовой. Ему благоволил сам хозяин*, отпуская ежегодно на двенадцать суток домой в отпуск, а кум* обходил стороной.
- Присаживайся, Юра, - хрупнул в руке сушкой. - Семка, - бросил каптеру, -налей парню чайку.
Тот взял с подоконника попыхивающий на электропечке чайник, наполнив кружку, поставил перед гостем и уселся сбоку со своей.
- Подлей сгущенки, - кивнул Юрке на банку. Тот пустил в кружку тонкую, густую струйку, стали чаевничать втроем.
- Значит, хочешь узнать, как мы воевали в Анголе? - потянул из пачки папиросу Дед, прикусив мундштук.
- Еще бы, - кивнул Юрка.
- Ну, тогда слушай, - чиркнув зажигалкой, выдул носом струю дома...
Глава 12. Рассказ Деда
- Было это в 1976 году.
В то время я служил срочную в спецназе ГРУ Министерства обороны СССР, в Германии. Носил на погонах три лычки, командовал отделением. До дембеля оставалось шесть месяцев. Подчинялись мы непосредственно Москве, готовили к войне с НАТО. В случае начала перед нами стояла задача уничтожения его штаба, расположенного в районе французско-бельгийской границы.
В отделении у меня было восемь ребят. Прозвища - Гулливер, Якут, Пат с Паташонком, Бандера, Витас и Пчел с Маркушей.
Одной из зимних ночей батальон подняли по боевой тревоге. Сердца дрогнули «неужели война?»
Получив в каптерке "тревожный" рюкзак, а в оружейке, АКМС с боезапасом, я в числе других выскочил на улицу. К казарме уже подъезжали грузовики для погрузки и доставки личного состава на аэродром. Некоторые бойцы, жившие на втором этаже, выпрыгивали прямо в окна, на лестнице была толкучка.
Куда следуем, командиры не сказали. Погрузились и взлетели. Через час полета я задремал. Проснулся при посадке. Оказалось, в Ливии. За взлетной полосой под ветром клонились пальмы, еще дальше желтели барханы. Встретили наши военные - летчики, которые там находились. Отвели от «илов», выдали сухпай, воду, получили дополнительный боезапас.
Вечером покормили горячим и проинструктировали. Оказалось, что бросают в Анголу. Там шла война. На нее напали Заир с севера и ЮАР - с юга, которые не признали народнореволюционную партию МПЛА, и ввели регулярные войска.
Предупредили, надо быть предельно внимательными. На стороне ЮАР и Заира, кроме регулярных войск принимают участие наемники из Европы и США. А помимо этого, замечены английские коммандос из МИ-6*. На стороне революционных сил воюют гэдээровские и советские советники. А еще, сообщили, что с моря подойдет наша Средиземноморская эскадра и будет высаживаться морская пехота. Флот поддержит огнем.
Кроме того, ожидаются кубинские войска.
Бои уже шли в пригороде столицы Анголы - Луанде. Задача батальона - отбить аэродром, который контролировали «заировцы». Если дела пойдут совсем плохо, обеспечить эвакуацию наших советников и правительства партии МПЛА, во главе с Агостиньо Нето. Сняли теплые комбезы. Когда по тревоге вылетали из ГДР, было минус четыре. Здесь, под тридцать градусов жары, начиналось лето. Сдали замполиту документы и каждый получил планшетку с картой местности. Перевели часы на местное время.
Ночью с парашютами снова погрузились в самолеты, те вырулили на бетонную полосу, взлетели. Никто не спал, думал о своем.
Первые минуты приземления я помню и теперь. Слепящее солнце в зените, ярко зеленая, незнакомая растительность и крупнокалиберный пулемет, строчивший с фланга. Казалось, все пули в меня.
Отстегнув парашют, катнулся в сторону и нырнул в рытвину. Осмотревшись, стал бить короткими очередями по перебегавшим впереди людям в песочного цвета камуфляже.
Сквозь грохот стрельбы донеслась команда взводного Зорина, - вперед! В атаку! «За мной!» проорал я отделению и метнулся к ближайшим. Те стали убегать, догнать оказалось не так просто. Ведя на ходу огонь, настиг одного, хромавшего. Обернувшись, тот дважды выстрелил из пистолета (я увернулся). Налетев, дал подсечку и саданул по голове в берете, прикладом автомата.
Аэродром отбили легко. Среди десантников имелось всего восемь раненых, погибших, вообще не было. Негров, положили много, взяли семерых пленных, в том числе белых. Зорин дал приказ окопаться и занять оборону. Отстегнув саперные лопатки, принялись долбить стрелковые ячейки. Спустя полчаса те были готовы для стрельбы лежа.
«Мазай, у тебя вода есть?» спросил из соседней Гулливер. Родом он был из Одессы, знал массу веселых историй, по национальности еврей. До призыва работал фотографом.
«А свою что, выпил?»
«Не. Флягу пробило пулей, вытекла».
«Держи» перебросил свою.
Настороженно озираю местность, она все та же. Пустой, с несколькими ангарами вдали, аэродром, на взлетной полосе сожженный самолет и брошенный бензовоз; трупы перебитых негров, и над всем этим парящие в голубом небе стервятники.
К вечеру на джипе и грузовиках в аэропорту появились кубинцы. И здесь я получил второй, легкий шок. Впервые увидел женщину в камуфляже, с автоматом в руках. Тонкая талия перетянута ремнем, на высокой груди, портупея.
Она была красивой метиской, но, самое удивительное, командовала ротой и ее приказания выполнялись бегом. Все подч История создания этих работ такова. Будучи тогда заместителем начальника ЦРИА МГА (Центральное рекламно-информационное агентство Министерства Гражданской авиации) по худ.части, я не имел права брать нештатную работу художника, поэтому пригласил Илью Москвитина, чтобы тот взял заказ как бы на себя.
Там было два плаката. Тема одного из них – «СССР - кратчайший путь из Европы в Японию». А второй – «Золотое кольцо России из городов – Ростов Великий, Ярославль, Суздаль и т.п».
Обе работы мы делали вместе у меня в мастерской. Темы были интересные. «СССР – кратчайший путь…» идея с циркулем - моя, а «Золотое кольцо…» в виде цветка - Ильи. Исполнение совместное.
Илья деньги за двоих получал по счетам на себя. Естественно, авторские права отошли к «Аэрофлоту». Почему фамилий нет? Наверно, потому что, как и в других местах - даже при полных правах – могут подвергнуть забвению.
Оба плаката печатали в Японии. Несмотря на лаконичность и простоту в те времена советская полиграфия не могла обеспечить нужного качества печати. иненные были примерно одних лет с нами крепкие улыбчивые ребята. Белые и мулаты.
«Старший лейтенант Зорин», вскинул к козырьку кепи руку наш взводный.
Шлемофоны мы сменили на них, под воротниками комбезов синели тельняшки.
«Изабель» (белозубо улыбнулась). «Буэнос диас»*.
Начали знакомиться и бойцы. Ко мне подошел смуглый малый, ткнул себя пальцем в грудь, «Мигель».
«Иван», хлопаю по своей. Крепко тряхнули друг другу руки.
Затем смуглый извлек из нагрудного кармана сигару, протянул - регало амиго*. Я отдарился пачкой «Астры».
Ночь прошла спокойно, утром полностью сдали аэродром кубинцам.
Роту, где мы служили, отвели на отдых в город, остановились в роскошной гостинице. Там имелся бассейн и спортивные корты, территория утопала в цветах.
Но больше всего поразили огромные кровати, на одной помещалось целое отделение. Несколько дней били баклуши, купались в бассейне, загорали и гоняли на травянистой площадке для гольфа мяч. Затем передислоцировались в район города Ндалатандо. Он находился в провинции Кванза на высоте шестьсот семьдесят метров над уровнем моря. Население порядка десяти тысяч, был окружен кофейными плантациями и полями. За ними джунгли.
Там, больше месяца занимались подготовкой спецподразделений для армии МПЛА. Условия - не особо. Жили в армейских палатках, спали в гамаках. Больше всего проблем было от плохой воды. Многие страдали животами, надоедали различные насекомые, имелось несколько случаев укуса мухи цеце. А еще некоторые ребята, особенно из Сибири, тяжело переносили климат. От жары и влажности распухали конечности, появлялись различные кожные заболевания. Но к концу месяца более- менее обвыкли.
В число обучаемых входили бойцы и младшие командиры народно-освободительной армии, как правило, уже побывавшие в боях. К занятиям привлекались советские военные переводчики.
Здесь мы познакомились с ангольцем Педро Лопесом, говорившим по-русски. Несколько лет назад он закончил в Москве университет Дружбы народов, работал учителем, а с началом революции пошел в армию. Теперь тоже командовал отделением и в перерывах между занятиями много поведал нам о своей стране.
До этого об Анголе практически не знали, разве что расположение на карте. Как оказалось, в 1575 году на ее территорию, входившую в королевство Конго, высадились португальцы, основав там колонию. Поработив местное население, стали грабить - вывозя в Метрополию* золото, алмазы и серебро. А еще сотни тысяч рабов.
Жители колонии не раз поднимали восстания, но все они жестоко подавлялись.
Это продолжалось до «революции гвоздик» в Португалии в 1974-м, в результате которой Ангола обрела свободу. Однако тут же началась гражданская война между местными революционными группировками, претендующими на власть. С одной стороны их поддерживали США с ЮАР* с другой - Советский Союз и Куба.
«Ничего, вот поднатаскаем вас и вломите южноафриканцам», обнадежили мы нового знакомого.
Одним таким днем, после обеда, Зорина вызвали в штаб батальона.
Вернувшись, старлей построил взвод и объявил задачу, которую предстояло выполнить. Мое отделение перебрасывалось на южное направление к границе с Намибией.
Эта территория находилась под контролем войск ЮАР. Где-то там, на реке Кунено, в одной из деревень, находился раненый кубинский разведчик. Его предстояло отыскать и переправить через линию фронта. Задача облегчалась тем, что она была во многом условной. На подготовку давали сутки, с отделением шли проводник из местных и два кубинских разведчика.
Оружие тщательно вычистили, пополнили б/к*, проверили снаряжение, захватили сухпай на неделю. Витас поменял питание на своей рации.
На этих словах Дед ткнул в пепельницу окурок и замолчал.
- Интересно излагаешь, Иван Ильич, ты мне раньше такого не рассказывал, - блеснулкаптер золотой фиксой.
- А тебе Сема зачем? Ты ведь по жизни баламут. А Юрка солдат, ему это знать полезно.
Ладно, слушайте дальше.
Вначале грузовиком нас перебросили в местечко Лобито, где присоединились кубинцы с проводником. Кубинцы неплохо говорили по-русски, один из них был врач. На следующий день, под вечер, два вертолета МИ-8, с кубинскими экипажами, забросили группу и снаряжение на точку в ангольском буше*.
Спецназовцы и кубинцы были нагружены «до упора», проводник из народности гереро, шел налегке, с одним автоматом. За два с половиной часа продвинулись километров на пятнадцать, вышли к реке.
Метрах в ста от нее расчистили место в зарослях и, выставив караулы, заночевали. Встали до рассвета. Над рекой слоился туман, изредка плескала рыба, выпала обильная роса. Скатав спальники, умылись, вскипятив на сухом горючем чай, подкрепились галетами и паштетом.
Зорин, принявший командование отделением, послал меня с Пчелом в разведку на другой берег. Вода в реке была холодная и по грудь, но пару раз попали в ямы, окунувшись с головой. Перебравшись и понаблюдав, дали отмашку, на переправу остальным. Уже начало светать. Когда группа была на середине реки, Пчел заметил старика с девочкой, лет десяти. Аборигены направлялась прямо к тому месту, где находились мы. Замаскировавшись по обе стороны от тропинки стали ждать, когда приблизятся. Старик, не дойдя пару метров до засады, что-то почувствовал.
Остановился, начал принюхиваясь и крутить головой в тростниковой шляпе. Девочка прошла вперед. Я сделал бросок и сбил деда, Пчел тоже прыгнул. Девочка среагировала мгновенно. Резко присев, развернулась и метнулась назад.
Он же, поймав пустоту, всей массой врубился в кусты, расцарапав о колючки руки и лицо. Хорошо я успел ей дать подсечку, упала. Пчел вскочил и в три прыжка настиг беглянку.
Когда принес девочку, зажимая ей рот ладонью, я уже связал старика, засунув ему в рот кляп. Он дико таращил глаза, переводя с одного на другого. Видок конечно у нас был еще тот.
Разведывательные комбинезоны по расцветке не совпадали с цветом ландшафта в Анголе. Там преобладала красная почва и была ярко зеленая растительность.
Чтобы привести в соответствие, мы понашивали на них куски рыбацких сетей. В ячейки вставили ветки и траву, а еще привязали ленточки, вымазанные в глине. Лица измазали сажей от костра, были обвешаны оружием. Не мудрено, что старик испугался. Переправилась группа, проводник стал допрашивать старика. Тот не говорил попортугальски, не знал и языка проводника. К счастью нашли диалект, который понимали оба. Уточнили, где находится нужная группе деревня. Во время допроса девочка сидела на корточках и грызла галету, которую ей дал Маркуша. После допроса возник вопрос, что делать с задержанными.
Командир посовещался с кубинцами и отдал приказ. Старика Пат с Паташонком увели в кусты. Вернулись минут через десять, отводя в сторону глаза. Девочку решили не убивать, а взять с собой. Таков, ребята, закон разведки, написанный кровью.
Если не ликвидировать тех, кто тебя обнаружил, то они обязательно сообщат, что видели группу. И рано, или поздно ее обнаружат и уничтожат.
Пчел достал из вещмешка кусок парашютной стропы, привязав один конец к шее ребенка, другой к поясному ремню. Выдвинули двух человек в головной дозор, на расстоянии в сотню метров и шли, без остановки около трех часов.
Сделали привал на встретившейся поляне, перекусили. Девочка всю дорогу шла молча, только зыркала по сторонам. Еще два часа двигались по холмам, покрытым кустарниками и деревьями соблюдая все меры предосторожности.
Показался один из дозорных и предупредил, за гребнем очередного - деревня.
Якут с Пчелом остались охранять пленницу и снаряжение. Остальные по парам, выдвинувшись вперед, стали вести наблюдение за деревней.
Деревни в Анголе имеют в основном круговую планировку. В центре находится обширное строение, где собираются жители, для решения каких - либо вопросов или на праздник.
Вокруг жилые дома из прутьев, обмазанных глиной с тростниковыми крышами. За ними из такого же материала хозяйственные постройки. Как потом выяснилось, раненый находился в одном из домов в центре. Посмотреть на необычных химер пришедших из леса, сбежалась вся деревня.
Минут через сорок появились бойцы, несущие на самодельных носилках кубинского разведчика. У него была перевязана голова и забинтовано плечо.
Витас по приказу командира попытался связаться со штабом, но это не удалось. Рация здесь не брала. Я повесил на себя еще один рюкзак, чтобы разгрузить тех, кто нес раненого.
Девочку отпустили, передав жителям селения. Те не возражали.
Привалы делали каждые полчаса, пытались выйти на связь, но ее не было. До этого соблюдали полное радиомолчание. Шли теперь по новому маршруту до вечера.
Переночевали в какой-то пещере, обнаруженной в ущелье с бегущим по нему ручьем. Утром услышали гул двигателя вертолета и увидели американский «Чинук», он скрылся в легкой дымке за грядой. Стало понятно, группу уже ищут. Командир приказал усилить бдительность. К трем дня вышли к шахтерскому поселку, минут тридцать наблюдали. Все было тихо, поселок оказался брошенный.
Зорин принял решение войти в него и укрыться в одном из домов. Радиста вывести на крышу высокого строения и попытаться связаться со штабом. В противном случае мешали холмы и горы, которые просматривались в нескольких километрах севернее. В разведку командир послал снова меня с Гулливером, вторыми пошли Пат и Паташонок. Задача была обследовать ближайшие строения шахты.
Прижимаясь к заборам, сложенным из дикого камня и прикрывая друг друга, миновали небольшую улицу из двух десятков неказистых хибарок. Зашли на шахтный двор, начали приближаться к трехэтажному зданию. Оно стояло без окон и дверей, дощатая крыша наполовину сорвана.
Пат скользнул внутрь, напарник остался снаружи.
Мы с напарником стали обходить здание, и я заметил за каменным забором верхушки голов, в камуфлированных кепи, порядка восьми штук. Дал Гулливеру знак рукой, тот был сбоку и чуть впереди. Он показал, что тоже видит. Достал из раскладки гранату, вынул чеку и бросил за забор.
Я до взрыва метнулся за угол и в упор столкнулся с голубоглазым блондином. Оба опешили. Нажал на спуск, автомат молчит. Позже вспомнил, на последнем привале поставил на предохранитель и забыл снять.
Голубоглазый врезал кулаком справа, я отлетел метра на три, сделав в воздухе кульбит. Раздался взрыв гранаты.
Лежа на спине, снова нажал на спуск и всадил очередь в бросившегося на меня врага. Как и когда снял с предохранителя и передернул затвор, кувыркаясь по земле, так и не мог вспомнить. Блондин рухнул на траву в шаге от меня.
Вскочил. В голове словно рой ос, левый глаз моментально заплыл.
Паташонок лежал в проходе ворот и бил из автомата короткими очередями вдоль улицы. Гулливер, взобравшись на кучу щебня, стрелял поверх забора. Из здания слышались глухие удары, стоны, выкрики на немецком и русском. Бросился туда, вскочил на подоконник, спрыгнул внутрь. Пролетев две комнаты, вынесся в вестибюль.
Там увидел Пата всего забрызганного кровью, в порванном комбинезоне.
На полу валялись три трупа, один еще дергался в конвульсиях. Увидев меня, белорус расслабился, опустил, свой мачете и начал вытирать окровавленное лезвие о штаны одного из убитых. Он выменял этот тесак у местного аборигена за две банки сгущенки и шоколад, входившие в сухпай. А еще отдал тому свой нож разведчика.
За время проведенное в Анголе я многое повидал, но сейчас от увиденного стало не по себе. Рядом возник Паташонок, осмотрелся и начал обыскивать убитых. Забрав документы, положил себе за пазуху. Я же снял с ближайшего трупа короткий автомат, как потом оказалось, израильский «Узи».
Из дверного проема возник Гулливер. Все лицо исцарапано, сочилась кровь. Утирал ее тыльной стороной ладони. Пули попадали в каменную кладку забора, где он лежал, и отлетавшие крошки посекли лицо.
«Быстро! Уходим!», командую остальным. Выпрыгнув в окна, подбежали к забору, перемахнули его и стали отходить по кустам. Сзади слышалась стрельба и взрывы гранат. Выйдя к месту, где осталась группа, обнаружили только снайпера Маркушу, оставленного нас ждать.
«Ну как? Все нормально?» - качнул на локтях СВД с оптическим прицелом.
«Нормально», утер я с лица пот. «Уходим».
Побежали и минут через сорок догнали группу. Старший лейтенант объявил привал. Изучили документы, которые взял Паташонок и израильский автомат. По документам убитых двое были из ФРГ, третий - португалец. Годами до тридцати лет. Блондину, которого я завалил, было примерно столько же. На поиски группы бросили наемников профессионалов.
Тогда Зорин повел ее на юго-запад, рассудив, что на северном направлении, где проходил фронт, нас уже ждут. Шли целый день, привалы сократили до пяти минут, вместо пятнадцати, как было накануне. Только однажды пришлось почти час «загорать», так как, появился самолет. Он барражировал в небе, явно высматривая группу.
Все эти дни жара была за сорок, начала сказываться усталость, первым сдал проводник. Старше всех по возрасту. Пришлось забрать у ангольца автомат и передать Бандере. Носилки с раненым становились все тяжелее.
Под вечер вышли к реке Кунене. Она была широкой, более сотни метров, с медленным течением, берега в зарослях. Начали готовить плоты для раненого и снаряжения. Рубили саперными лопатками и мачете Пата тонкие стволы деревьев, очищали от ветвей и вязали стропами.
На закате солнца Маркуша доложил командиру, что заметил блик от оптики. Заняли оборону, приняв решение переправу начать перед рассветом. Ночи в Анголе были темные, хоть глаз выколи, ничего не видно.
До утра не спали, напряженно вслушиваясь в незнакомые звуки африканской ночной жизни. Постепенно мгла стала рассеиваться, появились очертания дальнего берега и горной гряды за ним.
«Пора» сказал командир.
Вначале, толкаясь шестами, отплыли, проводник, кубинцы с раненым и Витас с Бандерой.
Когда пристали к дальнему берегу, позади раздались выстрелы.
Маркуша завалил двух солдат из передовой группы, высыпавших к реке из зарослей. Все были чернокожими, залегли и начали перестрелку. Не иначе ждали подкрепление. Зорин решил оставить Якута с пулеметом для прикрытия, а остальным срочно форсировать реку. Каждый из ребят оставил ему по «феньке»*, а я трофейный автомат. «Отходи, как только достигнем берега, - приказал командир Якуту. «С той стороны прикроем».
«Добро» ответил тот и занял позицию за поваленным ураганом деревом, оплетенному лианами.
Пока переправлялись, вовсю шла стрельба. Прицельного огня по реке не было, только шальные пули шлепали по воде. Якут не давал противнику поднять голову. На берегу я, заложив два пальца в рот, громко свистнул, давая пулеметчику сигнал...
Продолжение: https://dzen.ru/a/ZtJkX48qQx4C4khe
