Предыдущая глава: https://dzen.ru/a/ZtHvsTWMGw1680-5
Каптер слушал рассказчика приоткрыв рот, а Юрка подавшись вперед и положив на стол локти.
Он между тем, продолжил.
- Через несколько мгновений на том берегу дважды грохнуло, на откосе появился Якут. Был без пулемета, только с «Узи». Не успел забежать в воду по колени, впереди метрах в десяти ударила мина. Он согнулся пополам и, держась руками за живот, шатаясь, пошел вдоль песчаной косы.
Мы стали кричать: «В воду! Плыви!».
Но раненый и оглушенный, он не понимал, что делает. С откоса в реку сбежала дюжина негров, плотно окружила. Группа огня не вела, боясь задеть товарища. Вдруг они расступились и, кривляясь, стали радостно орать. У одного на дуло винтовки была насажена отрезанная голова Якута.
Первым опомнился Маркуша.
За несколько секунд из СВД он расстрелял половину, остальных ливнем свинца смела группа. С того берега начал снова бить миномет, беря нас в «вилку», пришлось отходить. Через километр Зорин приказал Бандере (тот был в отделении сапером) поставить на тропе мину. Это была противопехотная ОЗМ-72 именуемая на армейском жаргоне «Ведьма», очень коварное и смертоносное изделие. Была она прыгающей и кругового поражения. Осколки при взрыве, на расстоянии двадцати пяти метров убивали все живое.
Я прикрывал, а Маркуша помог саперу вырыть лунку.
Бандера установил мину, подручный стал аккуратно засыпать ее землей. Сам же отошел на пару метров в кусты, чтобы наломать веток и замести следы.
Вдруг вскрикнул «твою мать!» и выбежал на тропу. На мой удивленный взгляд показал правую руку. На запястье там, где обычно меряют пульс, виднелись две маленькие ранки. Его укусила змея.
Сбросив рюкзак, я стал лихорадочно искать аптечку. В комплект входило противоядие на такой случай. Не прошло и пяти секунд, как укушенный посерел, кожа на скулах натянулась, в глазах начали лопаться капилляры. Стал валиться наземь, но его поймал Маркуша. Я достал шприц - тюбик с сывороткой и сделал укол, но это, похоже, было уже бесполезно.
Костя, так звали Бандеру, забился в судоргах, изо рта пошла кровавая пена. Через минуту затих.
Маркуша в прострации стоял на коленях и продолжал поддерживать ему голову. На мои слова не обращал внимания, словно не слышал. Пришлось развернуть к себе и врезать две пощечины, чтобы привести в чувство. Затем помог ему взвалить тело на плечо, а сам понес три автомата и рюкзак погибшего.
Дед снова замолчал, потянув из пачки папиросу, Юрка с его разрешения тоже.
- Не томи, Ильич, давай дальше, - просительно сказал каптер.
- Дальше, так дальше, - щелкнул зажигалкой и даль прикурить Юрке. Окутались дымом.
- Где-то через километр, на повороте тропинки нас ждала группа (продолжил).
Увидев мертвеца, командир застонал, как от боли. В течение получаса двое погибших. Я заметил, что у одного из кубинцев перевязана голова. Оказалось, шальная пуля оторвала ему часть уха. Повезло. Чуть в сторону и пробила бы голову.
Тело понес я. Спустя час спустились в долину между двух гор, через минут десять вышли к ручью. Вода была чистая, жадно напились и набрали во фляги.
Рядом был небольшой водопад, где в расщелине между двумя глыбами похоронили друга, заложив камнями. С ним в импровизированную могилу положили автомат.
Ребята прощались, смахивая слезу, кубинцы наблюдали со стороны. Когда попрощался последний боец, подошли и отдали честь, взяв под козырек.
Шли целый день, углубляясь в горы, по очереди неся носилки. Кубинцы работали со всеми на равных. Проводник, пока хоронили Костю, сбежал, пользуясь тем, что на него не обращали внимания. К вечеру, раненый разведчик пришел в себя. Кубинцы стали ему что-то объяснять. Зорин приказал Пату накормить раненого.
Тот достал из комплекта сухпая так называемую «скумбрию».
Это такой яичный порошок, смешанный с черным шоколадом и молотым арахисом, заправленный льняным маслом. Современные «Марс» и «Сникерс» чем-то напоминают его по вкусу. Упаковывалось эта смесь в банки, один в один как рыбные консервы. Содержала три тысячи калорий, после употребления чувствовались сытность и подъем сил. Подогрев банку на сухом спирте, Пат передал ее кубинцам. Они достали из рюкзака флягу с ромом и дали глоток раненому, после чего покормили. На ночлег остановились в ущелье между поваленными деревьями.
Утром поднялись на гору, и там впервые Витас поймал частоту, на которой работал штаб. Связь была неустойчивой. Успели только доложить, что «у мамы все хорошо». Потом пошли помехи, похоже, юаровцы забивали волну. Через час после сеанса связи услышали лай собак, стало понятно, что их пустили по следу.
Командир оставил меня с Гулливером, Пчела и Маркушу. Поставив задачу любыми путями ликвидировать собак.
«Все сделаем, товарищ старший лейтенант», заверил я. «Можете не сомневаться». Для засады выбрали прогалину, где метров на сорок позади не было густой растительности, и имелся обзор.
Когда появился собаковод, его пропустили до середины, и Маркуша снял собаку с ним двумя выстрелами. Пчел ударил из подствольника гранатой по возникшей вслед за передовыми группе, двух разметало взрывом. Огрызаясь короткими очередями и экономя патроны, начали отходить, прикрываясь деревьями.
Я бил одиночными. Нас учили поражать врага с первого выстрела. Если наемников обучали стрелять очередью, поднимая автомат снизу вверх и ведя дорожку из пуль к цели, то нас именно так.
Боковым зрением отметил какое-то движение справа. Повернулся и засек группу из десятка человек, которая обходила с фланга. Крикнул Гулливеру (он был ближе) вместе перенесли огонь туда. А юаровцы уже приблизились на бросок гранаты. И тут, увидев нас, спустили двух собак. Черных, короткошерстных и поджарых. Подобных в Союзе не встречали.
Позже, в девяностые, таких показывали в американских боевиках. Порода именовалась - доберман. Выстрелил в ближайшую, не попал. Нас учили, как драться с собаками, только не знал, что эти твари весьма прыгучие и могут двигаться намного быстрее овчарок, на которых тренировались.
Не успел изготовиться, как пес, распластавшись в прыжке, нацелился в горло. Подставил левое предплечье, собака вцепилась туда. Тело пронзила боль, словно от удара током. Правая рука автоматически выхватила нож, вонзил в брюхо вцепившемуся зверю, направляя удар снизу - вверх. Раздался леденящий душу визг, от которого зашевелились волосы. Пес разжал челюсти и свалился, катаясь по траве.
Второго пса Пчел встретил прямым ударом ноги в голову. Собака с той же скоростью, что и неслась, отлетела, саданувшись хребтом о дерево и, не пикнув, затихла. Моя левая рука на счастье слушалась, я мог ей двигать. Негры уже были в пяти-шести метрах. Пальнул в ближайшего, тот упал. Отбил винтовочный ствол со штыком и бросил через бедро второго, что налетел справа. Вдруг в голове раздался гул, будто взлетал реактивный самолет, и время для меня остановилось. Все стало как в замедленной съемке. Видел, как негр снова пытался ткнуть мне штыком в лицо, но делал все это очень медленно. Я тут же присел и изо всей силы ударил стволом автомата снизу-вверх. Дульный тормоз вместе с мушкой вонзился под челюсть, а вышел из затылка. Череп треснул, словно грецкий орех, наружу выплеснулись мозги.
Краем глаза заметил Гулливера, который дрался с двумя, третий скрючился рядом. Увернувшись от одного, молниеносно выбросил руку. Бил прямой, жесткой ладонью, словно пикой. Ладонь вошла в живот негра по запястье, назад вытащил сжатой в кулак, вырвав кишки наружу. Увидев такое, оставшийся в ужасе сбежал.
Достав из кобуры убитого пистолет, я поспешил на помощь Гулливеру с Маркушей. Одессит умирал. У него в спине торчал нож, рядом лежали три трупа, четвертый раскинулся в стороне. Видно это он всадил десантнику нож в спину, пока тот дрался с остальными.
Но Гулливер не зря был «дедом»*. Он сумел, получив удар ножом, с разворота, ребром ладони сломать нападавшему сзади, шею. Голова у того была запрокинута, как у тряпичной куклы.
Гулливера уже почти полностью оставили силы, он не мог двигать руками и прохрипел «добей меня».
Упав на колени, хотел достать аптечку, не успел. Сбоку накатился клубок тел, среди них Маркуша, рубивший негров саперной лопаткой. Выцелив, я застрелил двоих, третьего, пытавшегося сбежать, завалил Пчел.
Подняв умирающего товарища понесли. Минут через десять он издал глубокий вздох, прошептал «не пишите маме» и затих. Найдя по пути вывернутое с корнем дерево, похоронили в яме, засыпав землей.
До конца дня я вел остальных, полагаясь на чутье. Перед закатом заночевали среди красных скал, подчистили остатки сухпая.
Спали по очереди. Утром где-то часа через четыре, вышли к остальным.
Пат виновато прятал глаза от командира. Он был в карауле и прозевал наш подход.
Кубинцы посмеивались, слушая высказывания старлея в его адрес.
Рассказали, что произошло. Все кроме раненого встали, почтили минутой молчания погибшего. Задача оставалась прежней: выйти в зону устойчивой связи, подыскать подходящую площадку и эвакуировать раненого вместе с группой.
Кроме того достать продуктов, их совсем не осталось, и пополнить боезапас. Теперь двигались на северо-запад. Через два часа выбрались к дороге. Было принято решение до времени оставить раненого (у того похоже миновал кризис, и он начал поправляться). С ним кубинца - врача, радиста и меня.
Воспалилась покусанная рука, медик вколол антибиотик. Остальные ушли в поиск.
Замаскировавшись метрах в трехстах от дороги стали по очереди дежурить.
Группа вернулась вечером. Принесли продукты, воду, боеприпасы, но пришли без командира и Паташонка.
Как рассказали, на дороге встретили грузовик. Он то - ли сломался, то - ли это был подвижной пост. При нем пятеро солдат. Один находился в кабине, остальные расположились в тени кузова, дымя сигаретами и болтая. Решили брать без шума, в ножи. По кустам можно было подойти на четыре - пять метров. Маркуша страховал, если что, должен быть снять того что в кабине.
Получилось быстро и бесшумно. Когда перерезали всех, из - под тента кузова, секанула автоматная очередь. Там оказался еще один - шестой. Снайпер его снять не мог, поскольку находился с другой стороны и автоматчика закрывал брезент.
Паташонок, находившийся сзади машины, погиб сразу. Пат метнул нож, он воткнулся в глазницу стрелявшего. Тот, уже мертвый, переваливаясь через борт, рефлекторно нажал курок. Метнувшийся навстречу командир, взмахнув руками, упал на землю. Шансов у Зорина не было, три пули попали в левый бок. Умер, не приходя в сознание.
«Где похоронили наших?» - спросил Витас.
«В паре километров от дороги, у гранитного валуна», устало присел на траву Маркуша и снял с плеча командирскую планшетку.
После того как поели, старший из кубинцев (звали Альберто) попросил у всех внимания.
Он был офицером госбезопасности, посовещавшись, решили, теперь сменит Зорина.
На следующий день двинулись дальше в сторону фронта.
Шли без происшествий, рельеф местности был разный. Небольшие леса, кустарники, открытые участки, заросшие высокой травой, с редко стоящими деревьями. И вот на такой местности нас неожиданно перехватил вертолет. Это была небольшая винтокрылая машина вооруженная пулеметом.
Она вынеслась на малой высоте из-за гряды, дала очередь и ушла с набором в разворот.
Ребята упали, перевернулись, как учили на спину, оружие наизготовку.
Пчел достал гранату и зарядил РПГ*, встав на одно колено, прицелился. Выждал, и когда вертолет, снизившись, вышел на прямую, нажал спуск. Раздался взрыв, машина развалилась в воздухе. Вниз, кувыркаясь, полетели две фигурки.
«Молодец, Пчел!» начали вставать ребята. « Ловко ты его! Прямо Ворошиловский стрелок!»
Альберто подойдя, одобрительно хлопнул по плечу и приказал обыскать трупы летчиков.
У одного из убитых нашлась карта. Стали уходить и тут заметили, нет Витаса.
Обнаружили через минуту, под кустом. Лежал лицом вниз. Крупнокалиберная пуля пробила рацию на спине и вышла из груди. Забрали тело с собой.
Несли несколько часов, уходя подальше. Нашли подходящее место, отрыли лопатками и ножами яму, положили туда Витаса, сбоку рацию. Она была полностью разворочена.
Завалив бурой землей, положили сверху камень.
Новый командир, что-то по-испански приказал врачу. Тот достал флягу и каждому налил по глотку рома. Помянули всех погибших.
Из группы в двенадцать человек, которые вышли на задание (не считая проводника с раненым), осталось всего шестеро. Теперь задача еще более усложнилась.
На эвакуацию по воздуху надеяться не приходилось, нужно было самостоятельно переходить линию фронта. Да еще с раненым. Тот хотя и окреп, но идти самостоятельно не мог.
Командир завел группу в заросли и, выставив охранение, приказал отдыхать до утра. После тяжелого дня все дружно захрапели, мне же не спалось. Ныла укушенная рука, перед глазами стоили лица погибших друзей. Еще вчера были рядом, смеялись и шутили, а теперь их нет. Затем все куда-то уплыло, провалился в сон.
На следующее утро, как только стали выдвигаться, нарвались на негров с копьями. Ни поймать, ни подстрелить их не удалось, стремительно скрылись в кустах, всего четверо. Были приземистые и тщедушные. Ангольские мужчины в основном рослые и хорошо физически развитые.
Я чувствовал себя лучше, рука немного побаливала, но воспаление прошло.
Подействовали уколы, что делал врач. Маркуша, шедший первым, поднял руку (внимание). Все замерли. Минуту прислушивался, а потом шепнул, что кто-то плачет. По приказу командира, с ним вперед пошел и я.
Тихо пробирались сквозь кустарник, впереди показалось группа деревьев. Плач стал слышнее. Под раскидистой акацией нашли мертвую женщину, рядом сидела в слезах девочка лет трех. Судя по опухшей левой ноге и сведенному судорогой телу, женщину укусила змея. Это случилось не более двух часов назад.
Возможно, это их и искали встреченные неподалеку аборигены. Я напоил ребенка водой и дал трофейную конфету. Успокоился. Вернулись к своим.
Девочку решили взять с собой, иначе бы загрызли шакалы, или другое зверье. Я закутал малышку в запасную тельняшку (была без одежды) и поместил в рюкзак, оставив снаружи курчавую головку. Осторожно двигались, по очереди сменяя друг друга у носилок. Альберто часто сверялся с картой и компасом.
Через час вышли к сожженной деревне.
Пчел с Патом отправились осмотреть ее и поискать воду. Та, что была, заканчивалась. Вернувшись, доложили, колодец завален трупами, видно тут похозяйничали юаровцы. Спустя еще какое-то время наткнулись на рудник, в таких добывали серебро, вход в который охранялся. Неподалеку обнаружили вентиляционный штрек. Разработка была обозначена на карте погибшего летчика, решили проверить, что там может находиться. В разведку, налегке, оставив лишнее, пошли все, кроме раненого, врача и меня. Где-то через час появились Пат с Маркушей. Взяв из рюкзаков три магнитные мины с часовым механизмом, ушли. Оказалось - в шахте крупный склад боеприпасов. Ход, который вел от вентиляционного штрека, был заминирован растяжкой, ее сняли.
Потом все вернулись, собрали вещи, и тронулись дальше. Через сорок минут после начала движения послышался отдаленный гул, и вздрогнула земля.
«Адьес»*, - обернулся назад Альберто.
На следующее утро он объявил, что группа уже близко подошла к линии фронта, нужно быть особо внимательными. Девочка вела себя спокойно, не плакала.
Я ее кормил, доверчиво обнимала за шею. Все ребята как могли, баловали ребенка,
играя с ним на привалах. Маркуша научил ее называть меня папой.
Под вечер он с разрешения командира, подстрелил антилопу, с небольшими рожками. В ложбине меж двух скал вырыли углубление и когда начало темнеть разожгли костер. Добычу поджарили на углях и вскипятили воду. Раненый кубинец уже мог сидеть и с чьей-либо помощью передвигаться.
Он тоже съел кусок, врач дал ему таблеток. Хорошо, что имелась соль, а то мясо без хлеба не шло. Вкус был, как у шашлыка из говядины. Утром все встали окрепшими, хорошо отдохнувшими. Решили раненого для большей мобильности группы, нести по очереди на закорках. Для чего выделялись Пат с Маркушей, Пчел и командир.
Это был крепкий и рослый парень в возрасте до тридцати лет. Врач наоборот, невысокий и щуплый, с явной примесью негритянской крови. Пошли «индейской змейкой» или как называли спецназовцы «гусеницей». Головным шел Пчел, сектор его ответственности был впереди и под углом сто двадцать градусов.
Ему в затылок, на расстоянии в пару метров следующий, ведущий наблюдение слева, под углом в девяносто градусов. Третий наблюдал справа, четвертый слева и так далее. Я был замыкающим и отвечал за тыл.
Шли так, сменяя друг друга для переноски раненого, часов пять. Сделали привал. Некоторые отошли в стороны, справить малую нужду. Вскоре собрались все, кроме Пата. Он появился минут через двадцать и не один, а с двумя белыми, в табачного цвета камуфляже. Как оказалось, сделав свое дело, заметил, что недалеко стремительно сорвалось с места и исчезло небольшое стадо антилоп. Стало любопытно, что их спугнуло. Через пару минут заметил трех вооруженных людей. Двое белых и один негр. Это оказались связисты, они тянули кабель.
Негр нес катушки, один из белых укладывал провод, а второй, судя по всему, был командиром группы. Пат решил захватить европейцев. Ему в этом помог офицер, спустивший штаны и усевшийся под кустом.
Бесшумно заколов негра финкой, Пат оглушил прикладом офицера, а второй при виде направленного на него автомата тут же поднял руки. Начальник так и пришел, поддерживая штаны руками. Кубинец - врач, знал английский и допросил пленных.
Выяснилось, они тянули провод от КП своего полка к батарее самоходных гаубиц. До линии фронта было около четырех километров. Пленные охотно отвечали на все вопросы. Офицер показал на карте, где находится фронт и батарея. Со вторым пленным обошлись по законам разведки. Американца взяли с собой. Незаметно обошли расположение батареи. Гаубицы стояли недалеко от дороги, уходящей за линию фронта, рядом стрелковые окопы. Рассудив, что основные силы сосредоточены именно здесь, решили уйти в сторону километров на семь, двигаясь параллельно дороге. У офицера сняли брючный ремень, срезали пуговицы на штанах, руки связали спереди. За плечи повесили рюкзак потяжелее. Через полтора часа на первом привале, он очень удивился, когда увидел, как ребята поят водой и дают галеты Машеньке. Так мы назвали девочку. Имя придумал Пчел. Он сказал, что котят и тех именем называют, а это человек!
«Зачем Вы возитесь с этой черной свиньей?», перевел врач нам слова пленного. Повисла гнетущая тишина. Маркуша, который его охранял, сделал шаг вперед и хлестнул ладонью по роже. У того нос сместился вправо.
Чтобы остановить кровь, врачу пришлось воткнуть в ноздри американца ватные тампоны. Все ребята радостно выдохнули: «Так ему суке и надо!» Глаза у юаровца выражали недоумение. В меньшей мере, но тоже удивленно смотрели на нас все трое кубинцев.
На рассвете Пчел поднял группу. Он был дозорный и доложил, что слышал с северного направления голоса. В разведку пошли я с Патом и Маркуша.
Осторожно продвигаясь в том направлении, откуда слышал голоса Пчел. Метров через семьдесят, в бинокль обнаружили группу военных из шести человек. Она двигались на юг, соблюдая меры предосторожности. Я послал Маркушу доложить командиру, продолжили наблюдение.
Скоро прибыли все, кроме врача, раненого и пленного. Командир долго наблюдал в свой бинокль, не принимая решение. На опушке кустарника незнакомцы сделали привал, раскрыв ранцы, достали консервы. Альберто принял решение, - будем брать, врасплох.
Подкрадывались так, что кустик не шелохнулся. За прошедшую неделю сжились с природой, став ее органической частью, да и тренировки по маскировке с выживанием научили многому. Командир махнул рукой, я метнулся к ближайшему из сидевших, приставив автомат к голове. Тот от испуга поперхнулся и зашелся в кашле.
Пчел вырубил ногой одного, Пат, кулаком второго, остальные увидев направленные автоматы - замерли. Маркуша скорчил зверскую рожу «Хенде хох, б…!» Альберто сделал знак поднять руки, выполнили. Связав, забрали оружие.
Я обратил внимание, что все были вооружены «калашами». Достал из одного ранца консервную банку, на ней наклейка на русском «Гречневая каша с мясом». Показал командиру. Тот обратился к пленникам на испанском, по виду поняли.
Достал из внутреннего кармана документ, завернутый в непромокаемый целлулоид, поднес к их лицам.
По очереди долго изучали, задавали какие-то вопросы и недоверчиво переглядывались. Документов у солдат не было никаких. Послали за врачом, раненым и пленным. Когда пришли и с ними стал общаться доктор с раненым кубинцем, захваченная шестерка оживилась.
Потом, командир начал что-то говорить, показывая на спецназовцев. Один из пленных спросил по-русски: «Кто они такие?». Взглянули на Альберто, он кивнул головой. «Мы русские» - сказал я.
Пчел с Патом и Маркуша тоже это подтвердили, добавив «мы советская армия». Тогда пленные рассказали, что они кубинцы, полковая разведка. Шли на задание в тыл врага. Им развязали руки, но оружие не отдали и они повели всех к своим.
Через два часа были в расположении полка. По рации командир связался с вышестоящим штабом. Утром, сообщили, прибудет вертолет. Впервые за все дни мы с мылом помыли руки и лица, сбрили недельную щетину. К вечеру союзники обещали организовать душ. Машенька очень удивилась, что «папа» стал белым, с интересом трогала меня ручонками за щеки. Пришел Альберто, сказав, девочку нужно отнести в санчасть и там оставить. Он договорился с главврачом. Со мной увязались Пат с Маркушей.
Санчасть находилась в длинном здании барачного типа, небольшого, окруженном джунглями поселка. На околице располагался штаб полка. Наше появление вызвало в медучреждении легкий переполох.
Сбежался весь женский медперсонал. Был одет в приталенные, полупрозрачные нейлоновые халатики, длиной до середины бедра. Через них просвечивались белые лифчики с трусиками.
Почти все кубинки выглядели пышнотелыми, но в тоже время фигуристые и крепко сбитые. Две были светло шоколадные, главврач - белая, остальные «латинос» в разных вариациях.
Увидев такой цветник, Пат выгнул широкую грудь колесом, Маркуша весь напрягся и стал косить по сторонам горячим глазом. Кубинки смеялись над их внешним видом, дергая за нашитые на комбезы ленточки, кокетливо переглядывались. Я, наблюдая со стороны, дурацки улыбался.
От всей этой суеты расплакалась Машенька. Главврач сказала по-русски, «давай» и пошла по коридору. С ребенком на руках последовал за ней.
В кабинете на плечиках висела офицерская форма (оказалась капитаном), спросила, как
зовут девочку и откуда взялась. Потом выяснила мою фамилию, назвался Иванов. Так и записала в журнале, Маша Иванова.
Когда вышли из кабинета увидел, Маркуша уже похлопывает по попке одну сестричку, а Пат осторожно кружит, посадив на локти, двух самых симпатичных. Капитанша приказала и одна забрала девочку. Та начала плакать, протягивая ко мне ручонки и повторяя, «папа, папа». По коже забегали мурашки, быстро вышел и направился искать Альберто, чтобы доложить.
Вечером, после душа, кубинские разведчики, устроили нам ужин, выставив три бутылки рома и «Столичную». На вопрос, откуда русская водка, сказали, что трофей. Назавтра вертолет забрал нас в одиннадцать утра.
Экипаж снова был кубинским. Встретил начальник разведки отряда и незнакомый генерал. Как оказалось из разведуправления Генштаба. Потом три дня писали рапорта о выполнении задания, уточняли, если что-то не совпадало.
Затем батальон перебросили в Луанду, где дали неделю отдыха.
Рота жила в той же гостинице, что и первый раз. Ребята отсыпались, плавали в бассейне и гоняли по полю для гольфа футбольный мяч. По одному разу, вместе с сопровождающими, отпускали в город.
Столица Анголы оказалась современным городом с полумиллионным населением, живописно раскинувшимся на берегу обширного залива. Высокие небоскребы и фешенебельные гостиницы соседствовали с домами, построенными в колониальном стиле и хижинами бедноты. Имелось множество магазинов, ресторанов и кафе, шумных рынков, слышался разноязычный говор.
Еще через несколько дней батальон погрузили на десантный корабль «Воронежский комсомолец» и через десять дней высадили в Болгарии, в порту города Бургас. Оттуда самолетами отправили в ГДР.
Там, на торжественном построении части, нашему отделению в числе других вручили правительственные награды. Мне - Красную Звезду, ребятам медали «За отвагу». Вот такая была моя война, Юра, - закончил свой рассказ Дед. - Иногда снится.
- Да, повидал ты Иван Ильич,- нарушил возникшее молчание Семен. - Уважаю.
- А с ребятами со своего отделения больше не встречались? - спросил Юрка.
- Нет, - покачал головой Дед. - Ладно, пошли спать. Что-то мы засиделись...