Работаю в чешском доме для сеньоров с деменцией и делюсь пережитым
Золотые старики - это наши бабушки с дедушками. Которые были чистыми-опрятными, в разуме и при памяти, кротки, как ангелы и отошли в мир иной, оставив о себе лишь добрую память. Всеми остальными занимаемся мы.
Мне, с одной стороны, нравится фраза неврологов, что нейродегенеративные заболевания на склоне лет - это не нормальный сценарий старения. Фраза вселяет надежду. С другой стороны, понимаю, что пребывать в иллюзиях тоже не стоит: мозг, нервная система тоже стареют, по-любому будут сбои. Главное, всеми способами сохранять более-менее светлую голову - пусть с костыликом, пусть с ходунками, но при памяти и в адеквате.
Болезни Альцгеймера и её печальным «коллегам» присущи перепады настроения, агрессия, забывчивость, неряшливость и ещё куча малоприятных вещей. А чаще - всё сразу и в усиленной версии, есть от чего на стену лезть всему медперсоналу.
Но есть совсем иезуитская категория: вроде в медкарте нейродиагноз, видно, что человек грязноват, неопрятен, попахивает. Однако такое впечатление, что статус «в миру блаженного» он на себя как бы «надел». Будто ему нравится, что от него многого не ждут. Наоборот, ждут подвоха, боятся прогневать и носятся, разве что не в попу целуют. И он этим злоупотребляет.
А теперь «слайды» (с).
Вот пан Милан. 76 лет (вообще-то не старый, у нас большинство 90 плюс-минус) и 140 кг веса. Одышливый, отёчный, прожорливый, ленивый, грязнуля. Но вижу ведь, что глаза с искрой, он наблюдает и анализирует. И это проявления очень недоброго ума.
Прихожу за ним на процедуры. Развалился на постели, явно замышляет пакость. Говорю, вставайте, идём заниматься. Он ходит, но строго по желанию.
Приказным тоном мне:
- Подними меня.
Матерюсь про себя, но протягиваю обе руки. Цепляется, якобы тужится, но усилие не на подъём, а чтобы стянуть меня к себе, т.н. «мёртвый вес». Борьба прекрасного (эт я) с безысходным продолжается пару минут, он дёргает с усилием, я падаю и разбиваю колени о бортики его постели. Тяжело дышу, смотрю раздражённо.
Милан ухмыляется: - Ты слабая.
И я совершаю должностное преступление: - Нет, это вы толстый и вздорный.
Подобные вещи говорить пациентам строго запрещено, тем более платным. Но я зла.
В обед и вечером Милан демонстративно отказывается от пищи, сестрички всполошились. Он, собрав возле себя «консилиуем», заявляет, что я ему запретила есть. И он умрёт с голоду. Сестрички понимающе хмыкают и делают запись «пациент отказывается от приёма пищи ввиду отсутствия аппетита и недавного визита родственников». Накося-выкуси, своих в обиду не дадим. Тем более этого пана хорошо знаем, давно тут сидим (с).
Под конец смены везу на инвалидном кресле другого дедушку, соседа Милана. Палата небольшая, и мне нужен простор для разворота. Рассчитываю, что несносный Милан так и остался в постели, раз уж утром не удалось эту колоду сдвинуть с места.
Как бы не так, я пою и танцую. Милан восседает косматым монументом прямо посередине комнаты. Это значит, он самостоятельно встал, сделал несколько шагов, принёс стул и уселся. Чтобы сестричка помучилась, выгружая соседа-пациента из кресла.
Смотрим друг друга, происходит «бесконтактный бой» глазами. Ну, придётся идти на переговоры.
- Милан, вы мешаете. Пожалуйста, вернитесь в постель. Вам же удалось с неё как-то подняться.
Милан победно скалится:
- А ты подними меня.
И тут такая злость взяла, что я эту 140-килограммову махину одним рывком швырнула подальше. Прогрохотала креслом и высадила дедушку на место - с его помощью, он у нас золотой и сознательный.
Милан злобно зыркает глазищами из своего угла. Не сомневаюсь, что завтра порадует чем-то новым.
Итак, пациенты с заскоками - это, конечно, неприятно, но мы, в основном, толстокожие, нам трудно пробить на реакцию. А вот пациент с избыточным весом - та ещё радость для всех уровней медработников. Я с удовольствием читаю «Блог акушера» и «Записки "страшной" медсестры»: свои пять минут славы крупные пациенты получили и у них - и за дело. Кардиологам, эндокринологам, флебологам тоже есть сказать, и это вряд ли искренняя благодарность.
А для сестричек, сиделок, помощников большой пациент во всех смыслах тяжёл - поднимать, переворачивать, водружать на каталку, чтобы отвезти на купание, ибо ванна в постели - так себе процедура в плане как ощущений, так и результата. А ещё это повышенный риск опрелостей, тяжёлый запах от тела, вечный подбор широченных ночнушек и гигантских памперсов.
Ну и, пардон за чёрный юмор, в финале гробовщик и ритуальное агентство тоже не очень-то возликуют.
