Шарон Стоун сидела на коленях у ног буддистского монаха Ламы Лундрупа Ринпоче и не могла поверить своим ушам. Она словно оказалась на съемочной площадке нереального фильма. Привычные атрибуты храма - фотографии Далай-ламы и роскошный снимок дворца Поталы - казались декорациями.
- Я уже погадал, ошибки быть не может, - мягко, но настойчиво повторил монах, поправляя темно-вишневое одеяние. - Ты спрашивала, какая цепь кармы, какие поступки в прошлом привели к таким удручающим последствиям. Сегодня я могу ответить - гадания показали, что на твоей совести душегубства и другие тяжкие преступления.
- Душегубства? На моей совести? - машинально повторила Шарон и резко поднялась. Ринпоче жестом попытался вернуть ее в прежнее положение ученика перед учителем.
- Так почему же вы не обращаетесь в полицию, Ринпоче? - с иронией и тревогой спросила Стоун.
- Я монах, а не страж закона, - невозмутимо ответил Лундруп.
Он знал Шарон уже больше десяти лет, с бесконечным терпением посвящал в тонкости буддизма и учил медитации. Как и многие голливудские звезды, она приняла буддизм осознанно, в зрелом возрасте. Обычно приезжала в этот уединенный монастырь не чаще раза в два месяца, иногда оставалась на несколько дней ритрита.
Ринпоче и сам удивился результатам гадания, действительно указавшим на тяжкие грехи его духовной ученицы. Но не доверять древнему ритуалу он не мог. Неужели так и не удалось проникнуть в душу этой загадочной женщины? Он ясно видел, что она ищет здесь умиротворения от некой невидимой внутренней борьбы, несмотря на успех в жизни и карьере.
Шарон вспомнила, как четыре года назад вбежала к Ринпоче в эту же комнату возбужденная, с сияющими глазами, забыв даже снять обувь, и торжествующе сообщила:
«Поздравьте, я вышла замуж за Фила Бронштейна и теперь стану самой примерной буддисткой!»
Тогда Лундруп молча протянул ей накидку, чтобы прикрыть низкое декольте. До примерной буддистки ей было еще далеко.
Но как только Шарон вышла замуж, на нее посыпались всевозможные беды. И вот после того, как она чудом избежала смертельной угрозы, обратилась к ламе за помощью.
«Мы с Филом будто вошли в отравленную реку и не можем из нее выйти», - призналась она учителю.
- Ринпоче! - Шарон тронула погруженного в размышления монаха за плечо. - Я слишком уважаю вас, чтобы усомниться в ваших словах. Но объясните, что все это значит? Может, я совершила злодейства во сне, как в «Лунном камне»?
- Всякое бывает, - уклончиво ответил Лундруп и снова задумался.
Он вспомнил, как счастье Шарон и Фила началось с череды выкидышей, каждый из которых повергал ее в тяжелую депрессию. Однажды муж застал ее в момент, когда она доставала дамский пистолет из потайного ящика. Перепуганный Фил настоял на визите к психиатру. Его заверения, что они проживут и без детей, ее не утешали.
Шарон вбила себе в голову, что муж бросит ее из-за бесплодия. Когда Фил приходил к ней в больницу с розами и черным жемчугом, она искала в его глазах презрение. Слава богу, он догадывался к ее возвращению прятать детские вещи, которые Шарон маниакально заготавливала каждый раз: кроватку, игрушки, бутылочки. И даже снимал веселые шторы с розовыми зайцами, вешая обычные скучные портьеры.
- Я знаю, почему не могу родить, - произнесла Шарон, встряхивая коротко стриженной головой. - Это кармическое наказание за моего первого ребенка, которого я погубила...
Лундруп слушал историю о том, как 26-летняя Шарон, только выйдя замуж за продюсера Майкла Гринбурга, забеременела и испугалась своей беременности! Она помнила отекшее, растолстевшее тело матери... Тайком от мужа позвонила маме и получила от неё полную поддержку - рожать нельзя! В маленькой клинике неподалеку от родного Мидвилла прерывание было сделано.
- Знаете, Ринпоче, мне до сих пор снится этот ребенок, - прошептала Шарон. - Синеглазая девочка, которую я погубила лишь из прихоти не испортить фигуру. Сейчас ей было бы 16...
- Буддисты считают прерывание душегубством, - вздохнул лама. - Надо было очистительные ритуалы проводить. А ты радостная поехала к родителям «на каникулы».
Шарон пришла в изумление от своих же родных мест. Фермы с молочными коровами, старый дом, который вот-вот рухнет, грубые перепалки матери с отцом. У нее снова проснулась обида на родителей за то, что они «продали ее на заработки» в 17 лет, не обращая внимания на мольбы и слезы, выпихнув из дома и отправив в Нью-Йорк. Конечно, им банально нужны были деньги. Детей в школу возил знакомый тракторист.
Всегда угрюмую зубрилку с тугими косичками, забившуюся в угол с книжкой, Шарон отдали в школу в 5 лет сразу во 2 класс. Она несколько раз перескакивала через класс и в 16 лет с отличием закончила. Местные ходили смотреть на вундеркинда, гордость Мидвилла, зачисленную в колледж. Но мальчики сторонились слишком умной, а значит некрасивой девочки. Она уже видела себя старой девой-профессоршей где-нибудь в пенсильванской глуши.
Когда подружка уговорила 17-летнюю Шарон поучаствовать в конкурсе красоты, та бросилась на нее с кулаками, решив что над ней издеваются. Но из садомазохистского чувства выслала фото на конкурс, уговорив младшую сестру Келли снять ее в нелепом старомодном купальнике матери. А через месяц вышла на сцену, высунув язык жюри, и с непосредственностью полного безразличия к результату, одержала победу.
Потрясенная успехом Дороти, считавшая дочку дурнушкой и «книжным червем», прислушалась к мнению соседок о больших заработках манекенщиц. Скоро волевым решением отправила Шарон в Нью-Йорк, заставив бросить колледж. Несколько лет та проработала в агентстве «Форд», высылая семье часть запредельных для них 500 долларов в день.
В 1979 году на одном из показов ее заметил Вуди Аллен и позвал в крохотную роль в «Воспоминаниях о звездной пыли». Но в новой профессии Шарон была беспомощна, не разбиралась в сценариях и режиссерах, поэтому 12 лет снималась во второсортных фильмах, не понимая разницы между хорошим и плохим кино.
- Скажи, а первый муж узнал, что ты избавилась от его ребенка? - спросил Лундруп.
- Нет, конечно. Майкл не простил бы. Мы расстались года через два, его бесило, что я вела себя как кухарка. А что вы хотите? Меня никто не учил семейной жизни...
Муж приходил домой и заставал красавицу жену в халате с потекшим макияжем, которая встречала его маминой фразой «Ну че, нагулялся?», от чего того коробило. Когда жена швыряет за обедом полотенце со словами «Утрись, неряха!», как муж должен реагировать?
Майкл думал, что женился на изысканной богемной красавице, а она оказалось типичной провинциалкой с дурными манерами. Он краснел, видя какие деревенские ломти хлеба режет женушка или как она пришла на прием босса в черной спортивной майке вместо вечернего платья, став посмешищем.
- А сама-то ты какой себя видела? - спросил Лундруп. - Дремучей провинциалкой или безупречной королевой?
- Честно - беззащитной обиженной девушкой, которую никто не понимает... Меня поразило, когда Арнольд Шварценеггер заявил, что я хищница и мне лучше «держать себя в клетке».
На съемках «Вспомнить все» Шарон лупила Шварценеггера с таким энтузиазмом и мастерством, что его жена Мария Шрайвер не выдержала, выскочила на площадку и набросилась на нее с кулаками. Большинство аплодировали заигравшейся Стоун, а ошарашенный Арнольд только потирал ушибы.
«Ей надо к психиатру, - бросил он режиссеру. - Она не играла».
Его долго уговаривали продолжить съемки со Стоун.
- Ты так переусердствовала? - поднял брови Ринпоче.
- Не знаю, что это было. Мне казалось, что я мастерски вошла в роль. Перед съемками часами потела в зале, брала уроки бокса и карате...
- Погоди. А может ты в избиении вкладывала какие-то личные эмоции? - предположил лама.
- Да при чем тут личные эмоции? - пожала плечами Шарон. - Ну не нравилась мне его жена, разодетая фифа, которая сдувала с него пылинки, а со мной говорила сквозь зубы как с прислугой. Обидно, что такой парень достался курице! Но какое это имеет отношение к игре?
- Возможно, самое прямое... - пробормотал Лундруп. - Но скажи, уроки карате помогли избавиться от чувства беспомощности?
- Я уже не задумывалась об этом. После фильма получила разрешение на оружие, и поклонник подарил потрясающей красоты инкрустированный золотом дамский пистолет. Кстати, вскоре им пришлось воспользоваться...
Как-то поздно вечером они с Майклом Дугласом возвращались со съемок через туманный центр Лос-Анджелеса. Садясь в машину, Шарон почувствовала, как ее обхватили чьи-то волосатые руки. Краем глаза увидела, что Дугласа тоже скрутил человек в маске. Она мгновенно среагировала, вывернулась, выхватила драгоценный пистолет и выстрелила в воздух. Бандиты разбежались. Потрясенный Дуглас долго молчал, а потом мрачно произнес:
«Поздравляю, мисс Трэмелл, вы справились!» Кэтрин Трэмелл - героиня «Основного инстинкта», который они тогда снимали.
- Все думают, мы с Дугласом обожали друг друга, чуть ли не были любовниками, а он на дух меня не переносил, особенно после этой истории, - пояснила Стоун монаху.
- Знаете, после фильма я заметила странную перемену - будто застряла в образе Кэтрин и не могла выйти. Не то чтобы тянуло на преступления. Просто часть этой дамочки поселилась во мне. До сих пор кажется, что если бы не Кэтрин и еще Джинджер из «Казино», я бы так не поступила с Биллом Макдоналдом.
Слава после «Основного инстинкта» оказалась весьма осязаемой: розовый особняк в Беверли-Хиллз, шиншилловое манто и россыпи любимого черного жемчуга.
Шарон теперь даже дома ходила в пеньюарах, украшенная ожерельями, чем немало удивляла прислугу Эни. Но вместе со славой в Стоун проснулось и тщеславие. Ей втайне хотелось встретить мужчину, который позаботился бы о ее дальнейшей карьере - отсутствие «Оскара» больно ранило самолюбие.
Продюсер Билл Макдоналд, с которым она познакомилась на съемках «Щепки», поначалу показался подходящей кандидатурой. Высокий красавец с золотистыми глазами и мягкой улыбкой был хорош всем, кроме одного - возле него постоянно кружилась беременная жена Наоми Бака. Шарон видела, что та вполне довольна тем самым бесхитростным семейным счастьем, которого так не хватало самой актрисе.
Макдоналда Стоун окрутила с помощью низкопробного кокетства. Когда на обеде в ресторане она якобы подвернула ногу, ему пришлось нести «бедняжку» на руках домой и ухаживать, пока не приедет врач. Шарон вытянула обнаженную ногу и жалобно попросила помассировать, стала участливо расспрашивать о детстве и родителях. Любой женщине знаком нехитрый арсенал средств, пущенных ею в ход.
Билл изнывал, сходил с ума, умоляя об интимных отношениях, а Стоун его дразнила улыбками и низкими декольте, позволяя самое большее погладить по руке. Но как-то открыв дверь, увидела Макдоналда на коленях: «Проси что хочешь, я на все готов!» И поставила ультиматум - пока он не уйдет от жены, она ему не достанется. Через пару дней после признания у Наоми случился выкидыш на позднем сроке, с угрозой жизни.
- Теперь-то ты понимаешь, что во всем была твоя вина? - спросил Лундруп.
- Тогда не казалось, - тихо отозвалась Шарон. - Я сознательно не хотела такого несчастья.
Монах покачал головой.
Едва оправившись, Наоми принялась мстить. Шарон назвали в эфирах и газетах «исчадием ада», «чудищем в юбке». Мать Билла приняла сторону невестки, и обе женщины сделали все, чтобы втоптать в грязь имя разлучницы. Впрочем, та тоже не осталась в долгу...
За мгновения до обмена кольцами в романтической обстановке Шарон протянула жениху бумагу. «Брачный контракт?» - удивился тот. Прочитав, погасил свечи и горько посмотрел на невесту. Стоун предлагала подписать «договор о конфиденциальности», юридически запрещающий Биллу что-либо рассказывать об их совместной жизни под угрозой огромного штрафа. Макдоналд был глубоко оскорблен, а Шарон отчасти это понравилось.
Вскоре стало ясно, что продюсер сам нуждается в протежировании ее растущей славой. Чувства Шарон быстро охладели. Находясь на съемках в Лас-Вегасе, она прочла в его письме, что Билл даже не хочет от нее ребенка, ему достаточно ее одной. Эта фраза показалась жутко обидной. Значит, с Наоми ему хотелось нормальной семьи, а с ней - нет?
- Кстати, пока я снималась у Скорсезе в «Казино», - обратилась Стоун к Лундрупу, - мне опять было трудно выйти из роли бессердечной Джинджер. Возможно, я иногда поступала скорее как моя героиня. Только сейчас начинаю понимать, какая дьявольская штука - кино!
На безобидное любовное письмо Билла Шарон ответила весьма неожиданно - вложила в конверт подаренное женихом старинное обручальное кольцо его прабабушки и отправила по почте с холодным уведомлением о разрыве помолвки. А чуть позже произошло вот что...
Ничего не подозревающий Макдоналд только вышел из душа в особняке невесты, когда в дверь постучали. Дюжий полицейский смущенно объяснил, что мисс Стоун приказала ему освободить квартиру, и прислала грузовик немедленно вывезти вещи. Нетрудно представить глубину унижения Билла.
- С ним вышло жестоко, хотя сама не пойму, какой бес попутал, - прошептала Шарон. - Но что такого преступного я совершила? И потом, несчастья свалились, когда я уже вышла за Фила Бронштейна.
- Плохая карма накапливается, - многозначительно произнес монах.
Второй муж Фил Бронштейн подкупил Шарон трепетным отношением. Подарки, цветы, украшения, мечты о ребенке и идеальной семье... Первое время было безоблачно, если не считать препирательств - муж настаивал, чтобы жена бросила работу. А для Стоун остаться без съемок означало распрощаться с частью себя. Конечно, газетчик, далекий от искусства, этого не понимал.
В июле 2000 года у пары появился крошечный приемный сынишка Роан Джозеф. В один из промозглых дней в их доме на ветреном побережье Сан-Франциско Шарон уютно читала сценарий, пока малыш спал. Муж был в командировке в Европе. Банальный звонок подруги из Лондона расстроил все планы. Она радостно сообщила, что вчера видела Фила в баре отеля в обнимку с юной рыжей красоткой. «Совсем молоденькой», - ехидно добавила приятельница, зная, как болезненно 43-летняя Шарон относится к возрасту.
Стоун вскочила, яростно отшвырнула блюдо с орехами и начала грубо ругаться. Потом бегом спустилась в домашний тир в подвале и беспорядочно палила по мишеням, приговаривая: «Ты поплатишься за это...» Возможно, просто совпадение, но через две недели Фил попал в больницу с сердечным приступом.
- Неужели и его болезнь причисляется к моим злодействам? - с вызовом спросила Шарон Лундрупа. - Разве у меня не было повода рассердиться? Может, его наказала собственная плохая карма!
- Может быть, - кротко согласился монах. - А скажи, в какой роли ты тогда снималась?
Шарон задумалась. Фил заболел в марте 2001 года, как раз когда она репетировала леди Макбет в одном из нью-йоркских театров! Услышав ответ, Лундруп поднял вверх палец:
- Кажется, я все понял. Ну а потом с тобой случилось это.
Это. Сейчас легко сказать «это», а тогда был сущий страх. В конце сентября, через несколько месяцев после выздоровления Фила, Шарон вышла погулять с малышом к океану. Сынишка заливисто смеялся, глядя на барашки волн. Она наклонилась взять его на руки, и вдруг голову словно сдавило раскаленным обручем. Невидимые шипы впивались, пока в глазах не потемнело. «Я ослепла!» - резанула паническая мысль. Шарон стала беспомощно звать сына. Тот испуганно заплакал, и она на звук наклонилась к смутным очертаниям. Кое-как взяв малыша за руку, заковыляла к дому, боясь, что зрение вот-вот исчезнет снова. К счастью, Фил оказался дома и повез ее в клинику.
Диагноз прозвучал пугающе: аневризм мозговой артерии. Нужно срочное вмешательство. Лежа среди трубок и капельниц, Шарон слушала прогнозы хирурга - в Америке врач обязан сообщить даже самую страшную правду. Возможные последствия: слепота, паралич, слабоумие. Вероятность осложнений - 50 на 50. Она не могла ни размышлять, ни оценивать, в голове все спуталось от липкого страха и крутилось только одно: «Господи, за что?» Бледный Фил из последних сил изображал спокойствие.
- Как видите, я вытащила счастливый билет, пока жива и вменяема, - слабо улыбнулась Шарон. - Но будучи буддисткой, я должна была понять, какая цепочка причин привела к такому жуткому результату. Вы сказали, Ринпоче, что по гаданиям за мной числятся злодеяния. Но неужели то, о чем мы говорили, можно всерьез назвать преступлениями?
Монах долго смотрел перед собой, перевел взгляд на статуэтку Будды и забормотал мантры. Потом произнес:
- Да, мне кажется, я понял, в чем дело. Ты сама упомянула, что кино - небезобидная вещь. Много лет ты играла безжалостных, жестоких, коварных женщин, а иногда преступниц. Играла так страстно, что не могла отделить их от себя. Ты легко входила в роль, разыгрывая свою скрытую темную сторону. Эта сторона есть в каждом - сила мудрого в том, чтобы познать ее, принять и тем самым обезвредить в себе зло. Страсть твоей игры создала реальные отпечатки в кармической цепочке. Более того, любой твой негативный помысел или поступок в жизни многократно усиливался эмоциональным гипнозом очередной роли. Гадания показали не твои настоящие преступления, а эмоции, которые могли к ним привести.
- Так выходит, во всем виновато кино, и я должна от него отказаться? - перебила Стоун, вскакивая вопреки запрету возвышаться над учителем.
- Познай самое себя. Так учат мудрецы, - невозмутимо ответил Лундруп.
