Глава 8
Елисей
Надя очнулась первой. Сделала прямо на нас ровно три шага и снова остановилась.
– П-привет, – заикаясь, сказал я, растянув дрожащие губы в улыбку. – Давно не виделись. Как поживаешь?
Надя смотрела на меня без тени улыбки. Пронзительно, чуть прищурив глаза.
Я страшно растерялся. Рядом Алина… Что Надя подумает!
– Вот так приятная неожиданность, – продолжил лопотать. – Я правда так счастлив! Как живёшь?
Надя перевела взгляд на Алину. Её глаза стали строгими. Она по-прежнему была очень серьёзная и молчала.
– Как жизнь? – опять спросил я.
– Ты уже несколько раз справился о её жизни, – промурлыкала рядом Алина.
– Очень... очень рад, – выговорил я, не сводя с Нади глаз.
– Кто она? – спросила моя спутница.
– Она… одноклассница… Училась классом младше, – ответил на вопрос. – Мы давно не виделись... Я правда очень рад. Ты живёшь в Питере?
– Да, – тихо и как-то робко ответила наконец Надя.
– И где ты живёшь?
Снова не ответила.
– Как же мы давно не виделись, – сказал я, вообще не понимая, как себя дальше вести. Сердце готово вырваться из груди, но рядом Алина. Чёрт! В такой момент надо же было появиться Наде, когда я с Алиной…
– Так идём? – спросила моя спутница.
– А? – ответил я неопределённым звуком, поскольку все мои мысли теперь были обращены исключительно к Наде. – Послушай... – обратился к ней. Робко подошёл и протянул ладонь. – Пожмём руки? Я правда был рад тебя увидеть.
Надя посмотрела на мою руку, потом мне в глаза и протянула ладонь в ответ. Как и тогда, её кисть утонула в моей, и от этого прикосновения по телу побежали разряды электрического тока. Мне захотелось плакать и смеяться. Запрыгать от радости и разреветься от горя. Да что такое происходит внутри?!
– Мне надо идти, – тихо сказала Надя. Она осторожно вытянула свою ладонь из моей и пошла дальше. Я остался смотреть ей в след, понимая, что случилось нечто невообразимое. В Питере живёт почти шесть миллионов человек, и шанс снова увидеться с Надей вот так, случайно, – мизерный! Что же я наделал, зачем её отпустил?!
Вскоре мы сидели с Алиной в зале кинотеатра. Она смотрела фильм, смеялась и грустила, сопереживая персонажам, а я тупо пялился в экран и не видел ничего. Передо мной стояло лицо Нади. Грустное, прекрасное, расстроенное тем, что увидела меня вместе с другой девушкой.
Не дожидаясь конца сеанса, я встал и вышел из зала, ничего Алине не сказав.
***
Надя
Я шла по улице, не соображая, куда и зачем иду. Забрела в какой-то сквер, села на лавочку и расплакалась.
– Что?! «Одноклассница… Училась классом младше»?! – горестно повторила слова, сказанные Елисеем. «Очень рад», «пожмём руки»? Зачем?! Не лучше ли было сказать, что я твоя кузина? Если б ты так сказал, мы бы вместе пообедали и посмотрели кино, верно? Разве так не лучше? Я бы изредка смогла видеться с тобой. Разве так не было бы намного лучше?! – я плакала и не могла остановиться, чтобы прекратить этот мысленный разговор с парнем, которого так сильно люблю. – Ты теперь с кем-то встречаешься? И у тебя есть на это настроение?
Мне было больно. Так сильно, как никогда прежде. Четыре года надеяться на чудо, а когда оно случилось, увидеть его рядом с другой и услышать какую-то… ерунду! Ну почему он всё это сказал?!
Как же я хотела убежать от этой мучительной боли. Однако... я не хотела, чтобы то время, когда вся боль исчезнет, пришло слишком быстро. Возможно... наступит день, и мы снова сможем любить.
***
Елисей
Оставив Алину в кинотеатре, я бросился на улицу. Пошёл в ту сторону, куда ушла Надя, и долго бродил туда-сюда с мыслью, что могу снова с ней случайно столкнуться. Несколько часов так бродил, пока не позвонил Лёха и не позвал в нашу кафешку.
– Я знал, что однажды ты с ней столкнёшься, – сказал он.
Я промолчал, погружённый в свои невесёлые мысли.
– Ты ж всегда знал, где она была, что делала, да? – поинтересовался сидящий рядом Костик.
Снова ничего не сказал.
– Эй! – окликнул меня Лёха. – Она всё так же красива?
– Конечно, красива, балбес, – пробурчал я.
– Уверен, ты подавлен. Я уверен, – заметил Костик. Он уже подвыпил, так что говорил, не слишком хорошо ворочая языком. – Может, я и той, другой, тоже понравлюсь. Если я ей понравлюсь... не думаю, что смогу ответить ей взаимностью.
Эти пьяные бредни меня разозлили. Я посмотрел на друга и сказал:
– Достал уже фигню всякую болтать.
– Разве ты не говорил, что любовь – это бег, а? – стараясь сгладить острый угол, спросил Костик. – А теперь? Теперь-то что? Бежать или не бежать?
– Заткнись уже! – я стукнул кулаком по столу. – Это же марафон, чувак! Ты разве не знаешь, что я уже давно бегу? Тебе известно, почему каждый день напиваюсь? Почему веду себя, как ненормальный?! Так я смогу упасть. Если упаду, то мне придётся поднять белый флаг и сдаться. Чтобы доконать себя, буду бежать, пока бьётся моё сердце и пока ноги не отвалятся! – я понимал, что тоже нетрезв и говорю не совсем то, что хотел бы сказать, но внутри была каша из мыслей и чувств.
Глядя, как Лёха и Костик пялятся на меня, продолжая пьяно улыбаться, я сказал:
– И вы ещё называетесь моими друзьями?
– Лады. Лады, – ответил Костик и пьяно засмеялся.
– Чего ты ржёшь? – прорычал я на него. – А ну, вали отсюда!
– Ухожу, ухожу! – Костик с трудом поднялся и поплёлся к выходу. У него всегда так. Дойдёт до кондиции и ведёт себя, как полный… И после этого сразу уходит, понимая: если останется, нагородит такого, что ему же достанется.
Мы остались с Лёхой вдвоём.
– Лёша, знаешь, – успокоившись, сказал я с горечью. – Мне очень хочется плакать. Я серьёзно, я готов расплакаться.
– Не смущай меня. А то придушу, – попытался пошутить друг.
– Если б я умер, было бы лучше. Было бы просто здорово – умереть.
– Ты уже так долго себя сдерживаешь. Вот смотрю на тебя, и мне становится страшно. Однажды ты можешь просто взорваться. А если взорвёшься – лучше не станет. Эй! Не взрывай себя. Это уж точно ничего не изменит, – сказал Лёха. – Забей, а? Не можешь?
Я промолчал, до боли прикусив нижнюю губу.
– Я пойду проведаю этого балбеса, – устало сказал Митрофанов, поднимаясь. – А ты пока... поплачь. От всей души поплачь.
Оставшись один, я сказал себе:
– Ты не должен взрываться. Крепись! Давай!
Махнул ещё рюмку и, расплатившись, вышел из кафе. Лёха уже ждал меня снаружи. Костика он отправил домой на такси. Мы, как и вчера, поплелись в сторону неприятного района, где живёт Митрофанов. По пути он опять начал меня уговаривать:
– Радуга, умоляю, иди к себе домой.
– Не могу.
– Почему не можешь?
– Не могу видеть лицо своего отца!
– Эй! Почему? Почему? Почему ты не можешь?
– Если увижу своего отца, то буду вспоминать о Наде. Она самый важный для меня человек в мире! Человек, по которому я скучаю больше всего на свете! Поэтому мне нельзя домой.
Лёха вздохнул и продолжил свой путь. Я за ним.
