Глава 7
Четыре года спустя
Елисей
Я отдыхал в парке, примыкающем к зданию университета. Осень в Питере выдалась на редкость тёплая, солнечная даже можно сказать. Потому и очень приятно было сидеть на ворохе листьев, опершись на ствол клёна, и вдыхать ароматы позднего сентября. Моё удовольствие длилось уже полчаса, и не хотелось никуда идти и ничего делать. Так и лежал бы себе не знаю сколько, в полном умиротворении.
Внезапно на втором этаже, где были открыты все окна в длинном коридоре, послышался знакомый голос:
– Радуга! Радуга, слышь! – тут же голос становится тише. – Он ведь студент – значит, в универе. Да не вру я! Он наедается, высыпается, прилежно учится.
Это голос Костика, моего одноклассника. После того, как я переехал с родителями в Питер, он тоже сюда махнул в середине лета. Здесь и встретились. А теперь, интересно, кому он про меня рассказывает?
– Не волнуйся. Я приведу его домой. Поверь, сегодня он точно будет дома, – это голос моей мамы. Она с кем-то по телефону, кажется, говорит.
– Радуга, блин! Мама твоя пришла! – кричит Костик.
Неожиданно он выглянул в окно, тут же меня увидел.
– Алла Олеговна! Вон он, внизу!
Поняв, что попался, я схватил рюкзак и рванул в сторону.
– Елисей! – рядом с другом появилась мама. – Иди сюда! Быстро, я сказала! Ах ты... ты, бездельник!!!
Я было даже остановился на пару мгновений, чтобы посмотреть на неё. Может, случилось чего? Но потом махнул рукой и побежал дальше. Мне всё равно, что у них там с отцом.
С Костиком мы встретились вечером в кафешке. Вопрос о том, зачем он притащил мою маму в универ, не поднимали. Что тут обсуждать? Она сама его нашла, другана моего то есть, и решила через него воздействовать. Ну да, так и разбежался.
– Как прошла твоя вчерашняя свиданка с той девчонкой? – спросил Костик, глотнув пенного светлого.
– Впервые в жизни увидел такую уродливую студентку факультета искусств, – ответил я. – Её лицо даже не симпатичное. Я не врубаюсь, почему столько пацанов от неё тащится.
– Да о чём ты? – удивился друг. – Она такая красоточка, что всё моё тело горит от желания, чувак. Кто бы её ни увидел, у всех глаза из орбит вылезают. Ну ты даёшь!
Смотрю на Костика и улыбаюсь. Со вкусом у него всегда были большие проблемы.
– У тебя что, глаза на макушке, раз ты этого не видишь? – спросил он.
– А что, в меде нет смазливых девчонок?
– С какой стати им поступать на медицинский? Зачем лишняя головная боль?
Я молча киваю. В принципе, да. Красивая докторша – это большая редкость.
– Слушай, братан, – сказал Костик проникновенным тоном. – Выпивка, девчонки, снова выпивка... Ты не выдохся?
– Я пока ещё не выдохся, – ответил ему с грустью.
Вскоре Костик обрадовался: к нам присоединился Лёха Митрофанов. Забавно всё-таки вышло у нас: расстались на Бору, встретились в Питере. Это потому что друзья за мной потянулись. Сначала Костик, а потом и Лёха. Теперь он сел рядом, пожал нам руки.
– Почему это мы должны встречаться только в кафешке, которая вам нравится? – спросил ворчливо.
– Потому что нас больше, – усмехнулся я.
– Да я каждый раз чувствую себя лишним! – заметил Лёха. – И так уже раз десять!
– Слышь, Лёха, – улыбнулся ему Костик. – Выкладывай, почему такой кислый? – он сразу угадал, что не в кафешке дело.
– Она сказала, что я ей нравлюсь, – признался Митрофанов.
Костик фыркнул, я чуть сухариком не подавился, фыркнув:
– И в чём проблема?
– Она что, страшилка? – добавил я.
– Милашка, – широко улыбнулся Лёха.
– Тогда о чём базар? – удивился я. – Нос повесил, а она милашка. Начни с ней встречаться.
– Не забывай об армии. Какие свидания? Думай, что говоришь, – ответил Лёха, жуя гамбургер.
– Вот ненормальный... – сказал я. – А любовь разве религия, чтобы в неё верить? Любовь - то же, что и бег, чувак. Либо ты бежишь, либо ты стоишь. Хочешь - беги, не хочешь – не беги. Во что тут верить? В бег, что ли?
Мы посидели ещё немного, поболтали ни о чём. Потом решили расходиться. Я собрался проводить Лёху. Он обосновался в районе, который трудно назвать спокойным. Так мне показалось, когда он впервые показал нам с Костиком, где живёт. Только Митрофанов упрям, как ослик Иа. Когда я сказал, что провожу, резко ответил, мол, сам дойду.
Но я всё равно поплёлся за ним. К тому же хотелось, чтобы Лёха перестал дуться. Мы с Костиком здорово над ним поприклывались в кафешке.
– Я же сказал тебе, вали домой! – рыкнул Лёха, когда мы прошли метров двести по пустой улице.
Я подбежал к нему и зашагал рядом. У меня, помимо прочего, была и ещё одна причина следовать за ним. Ужасно не хотелось возвращаться домой, к родителям.
– Ё-моё! Ещё злишься, что ли? – спросил друга.
– Эй, если я опять разрешу тебе остаться, твоя мамаша меня прибьёт, – сказал Лёха. – Ты и так... присвоил мою звонилку. Чего прикажешь делать, если мне позвонят?
– Да ты не волнуйся. Я не буду отвечать, вот и всё.
– Вот взял моду корчить из себя бомжа, – проворчал друг. – Ты ж богач, вот и живи в своём замке. Какого лешего тебе делать в моём убогом домишке, братан? А ну, пшёл домой!
– Лёха, ну хорош! – взмолился я. – Слушай, ты смотрел «Фуриоса: Хроники Безумного Макса»? Вышел уже в качестве. Ведь его лучше смотреть с друзьями, чувак.
Митрофанов посмотрел на меня, прищурившись. Потом нахмурился:
– Вот ты зараза. Домой иди! – и он потопал в свою сторону.
– Сам такой. Вот и смотри сам! – бросил я ему в спину. – Пялься на экран, мечтая, чтоб те девчонки вылезли к тебе из телека. «Идите ко мне...», – так и вижу эту картину!
Лёха остановился. Обернулся.
– Думаешь, все такие же бабники, как ты?
– Будь это так, я б не возражал.
– Псих. Катись домой! – и зашагал.
– Да чёрт с тобой! – я поднял с земли камушек и бросил в Лёху. Не попал, но заставил его остановиться снова.
– Радуга! – крикнул он.
Я обернулся в надежде, что друг передумал.
– Иди домой! И не шляйся где попало! – сказал он нравоучительным голосом.
Я плюнул в сердцах и пошёл своей дорогой. На том и расстались. Пройдя немного, я остановился возле большого дерева. Прислонился к нему спиной. Не хочу домой. Снова слушать нравоучения и ругань. Как же это всё достало! Поскорее бы закончить универ, получить диплом, устроиться на работу и наконец зажить своей жизнью подальше от криков, ссор, непонимания и злости. Не семья, а змеюшник.
***
Надя
Я сидела в кафе у большого панорамного окна и бездумно смотрела через него на погружающийся в ночь город. Мимо проходили люди, проезжали машины. Мой взгляд был неподвижен, а принесённая еда благополучно остывала нетронутой. Мне было спокойно и грустно, ничего не хотелось делать, с кем-то говорить.
Покой нарушил официант:
– Послушайте... уже можно есть. Девушка! Уже десять минут прошло, – напомнил он зачем-то. Видимо, поскольку кафешка скоро закроется, и ему не хотелось находиться на работе, дожидаясь, пока закончу.
Очнувшись, я улыбнулась парню, расплатилась, так ничего не съев, и пошла по ночному Питеру. Неспешно, потому что… никуда не хочу торопиться. Примерно через час достала телефон, набрала номер:
– Это я, мам, привет.
– А, ты! Зачем звонишь? Что-то случилось? Ты только вернулась с работы?
– Мам, не надо так кричать, – улыбнулась я.
– Ах, да, – смущённо хихикнула она. – Прости, дочка. Хоть операция и прошла успешно, но я не знаю, как громко мне нужно говорить. У тебя там всё ещё заживает. И я не знаю, насколько хорошо ты можешь слышать. Ты хорошо меня слышишь?
– Угу. Как там папа?
– У него вечерние занятия. Я только что отнесла ему ужин. Он не любит есть покупное.
– Мама… Спасибо.
– За что?
– Что не ворчишь на папу.
– Зачем мне это делать? Без заботы любовь долго не проживёт, согласна, дочка? Но я благодарна, что он до сих пор рядом со мной, счастливый и здоровый. И это меня вдохновляет. Уже 11 часов, поздно. Иди домой.
– Да.
– Ну всё. Береги себя!
– Да. Мам... мне очень одиноко. Очень, очень одиноко. Хоть я занята и устаю, мне очень-очень одиноко, – не выдержала и призналась я, а потом словно прорвало. – Всё из-за того балбеса. Мне очень одиноко из-за него. Ведь когда-нибудь мне больше не будет так одиноко, правда? Может, однажды, всё будет хорошо, верно?
– Конечно, доченька.
Я вернулась домой и окончательно расклеилась. Пока сидела на кровати и лила слёзы, подумала, что, похоже, пошла в бабушку.
– Что за сопливая девчонка, – сказала вслух.
Кому сказать? Кому признаться в том, что я до сих пор, хотя уже четыре года прошло, не могу забыть Елисея? Что люблю его так, что не проходит и ночи, чтобы он мне не снился?!
***
Елисей
Через несколько дней мне неожиданно позвонила Алина Иванченко. Та самая девчонка, – самая красивая во всей школе. Пока я не встретил Надю, конечно. Позвонила и пригласила посидеть в кафешке. Я с радостью согласился. Интересно же узнать новости о человеке, который когда-то тебе очень был симпатичен.
Когда увидел Алину, не смог выразить ей своё искреннее восхищение:
– Ух ты! Ты стала ещё краше. Как с картинки. Будто открыл новую страницу. Ты сделала пластику?
Алина только хихикнула в ответ на такой глупый вопрос.
– Ты выросла настоящей красавицей, – добавил я.
Мы поболтали немного, обсуждая общих знакомых, а потом Алина вдруг спросила:
– Когда же ты собираешься вернуть мне свой должок?
Я поднял брови.
– Когда-то давно, ещё на Бору, разве ты не одолжил у меня три тысячи? Ты ещё сказал, что это на подарок. Уже забыл?
– Нет. Помню, – улыбнулся я. – За кого ты принимаешь своего одноклассника? Я не из тех, кто не возвращает свои долги. Сегодня же тебе всё верну и с процентами. Сегодня плачу я! Куда пойдём?
Алина, улыбаясь, отвела взгляд в сторону, думая. Но так и не придумала, и после кафешки мы решили прогуляться по Питеру. Благо, день сегодня выдался на редкость солнечный и тёплый.
– Слушай, а ты смотрела «Тур с Иванушками»? – спросил я. – Он идёт в том кинотеатре. Говорят, это классная комедия. Если не видела, может, сходим?
Алина покивала, и я радостно обернулся, чтобы показать ей дорогу… и тут же замер, как молнией поражённый.
Прямо нам навстречу шла Надя Оленина.
Я замер, глядя на неё.
Она, увидев меня, тоже остановилась.
Наши взгляды встретились.
Четыре года. Четыре длинных, тягучих года, заполненных тишиной, пустотой и воспоминаниями. Я пытался жить, пытался забыть, но каждое утро и каждый вечер возвращались к одному – к ней. К её голосу, который звучал так мелодично, к её глазам, в которых я когда-то утонул. Мы должны были расстаться. Не по нашей вине, не по нашему выбору, но потому что так должно было быть.
Вдруг... Я увидел её. Это было случайно, неожиданно. Сердце замерло, а затем резко забилось, как в первый раз, когда я понял, что люблю её. Она стояла на другой стороне улицы, такая же прекрасная, такая же родная. Мгновение, и мир вокруг перестал существовать. Я больше не слышал шум машин, не видел людей, спешащих по своим делам, забыл про Алину.
Были только я и она, моя НАДЯ. Сердце разрывалось от боли и счастья одновременно. Боли, потому что я знал, что ничего не изменилось, и мы всё ещё не можем быть вместе. Счастье, потому что она была здесь, живая, настоящая.
Наши взгляды встретились. В этот момент все чувства, которые я старался скрыть и забыть, выплеснулись наружу. Нежность, которую я испытывал к ней, всё ещё была со мной, но теперь к ней примешивалась горечь утраты. Мы оба изменились, повзрослели, но её образ, её сущность остались неизменными в моей памяти. Я не мог двигаться, не мог отвести взгляд.
