В семье последнего императора, как известно, долгое время рождались одни лишь дочери. Появление на свет последней великой княжны – Анастасии, стало для Николая II и Александры Федоровны, по воспоминаниям современников, настоящим разочарованием. По легенде, узнав, что у него опять родилась дочь, император в расстройстве не выходил из своей комнаты несколько часов.
Отдушина для царской семьи
Наконец, в середине августа 1904 г. в царской семье появился долгожданный сын и наследник. Это событие стало, пожалуй самым радостным событием всей жизни последнего императорского семейства.
В последующие несколько лет после рождения Алексея царской семье пришлось пережить немало горестей. Это были и события 1905 г, позорный мир с Японией и т. д. И все это время маленький наследник оставался настоящей отрадой и душевной отдушиной для своих родителей.
Недуг наследника
Однако и само счастье иметь, наконец, сына, для царской семьи было сильно омрачено. Сразу же после рождения цесаревича выяснилось, что Александра Федоровна передала ему гемофилию. У маленького наследника никак не останавливалось кровотечение из пупка. Разумеется, Александра Федоровна была очень расстроена по этому поводу и сильно переживала.
О гемофилии российская императрица знала не понаслышке. Этим недугом болели несколько ее родственников. По легенде, узнав о заболевании сына, Александра Федоровна от горя упала в обморок.
Известно, что врачи давали цесаревичу не больше 16 лет жизни. Если бы Алексей перешагнул этот порог, в последующем он мог бы, соблюдая некоторые ограничения, прожить еще долгие годы. Однако, как считали врачи, шансов на то, что цесаревич перешагнет возраст в 16-17 лет было немного.
Конечно, об этом «приговоре» знала и сама императрица. И это, как вспоминали современники, оказало огромное влияние на воспитание наследника российского престола.
Затворничество царской семьи
Не желая, чтобы о гемофилии цесаревича узнали подданные, Николай II и Александра Федоровна сделали из его недуга настоящую государственную тайну. Царское семейство переехало из Петербурга в Царское Село, подальше от любопытного света.
Император, императрица и их дети из-за недуга Алексея стали по сути затворниками. Это затворничество Николая II и его супруги в последующем сильно сыграло на руку их врагам и приблизило революцию.
Великие княжны и сам Алексей росли в уединении, практически без друзей и подруг. Но все же, не желая огласки недуга наследника, император и императрица решились отдалиться от света.
Центр жизни семьи
В Царском Селе, по воспоминаниям наставника цесаревича и учителя великих княжон Пьера Жильяра, цесаревич Алексей стал настоящим центром жизни царской семьи, «средоточием ее любви и надежд». Сестры боготворили Алексея, а родители гордились им.
Когда цесаревич чувствовал себя хорошо, в Александровском дворце, где теперь жила царская семья, буквально все преображалось. Как пишет Пьер Жильяр, над Царским Селом как будто бы всходило солнце.
Когда же наследник болел, во дворце поселялись уныние и тревога. Юные великие княжны ходили печальными, тщательно стараясь это скрывать от прислуги и редких вельмож, посещавших царскую резиденцию. Царица же, проводившая дни и ночи у постели Алексея, будто бы исчезала и практически не появлялась перед придворными и слугами.
Надломленная царица
Как вспоминали современники, постоянное беспокойство и нервное напряжение в конечном итоге буквально надломили Александру Федоровну. Не зная, как помочь сыну, царица, по воспоминаниям современников, просто отчаялась и пустила его жизнь на самотек.
Об этом говорят, в том числе и воспоминания Пьера Жильяра. По словам учителя, когда его назначили наставником наследника, он, конечно же, ждал инструкций в первую очередь от Александры Федоровны.
В том, что он получит эти инструкции, француз нисколько не сомневался. За несколько лет до этого, Пьер стал учителем старших великих княжон. И первые несколько месяцев Александра Федоровна неизменно являлась на его занятиях с девочками, наблюдая за их обучением лично. Это, по словам Жильяра, даже несколько напрягало его, лишая определенной свободы действий.
Матерью императрица, таким образом, была очень ответственной и заботливой. Поэтому Пьер Жильяр, по его словам, и был крайне удивлен, когда Александра Федоровна не проявила никакой заинтересованности при начале образования Алексея. Как пишет учитель, став наставником цесаревича, в первое время он был «очень растерян и разочарован» тем, что императрица не оказала ему никакой поддержки.
Мистицизм царицы
Поведение Александры Федоровны однако объяснилось для Пьера довольно-таки быстро. Личный доктор цесаревича - Деревенько, поставил его в известность о ситуации в царской семье.
Когда Пьер выказал врачу удивление поведением Александры Федоровны, доктор посоветовал ему быть терпеливее и проявить понимание. В этот момент доктор также посвятил учителя в государственную тайну - рассказал ему правду о недуге Алексея.
От себя Деревенько добавил, что у Александры Федоровны из-за страданий сына развился настоящий «религиозный фатализм». Зная, что Алексею постоянно угрожает опасность и долго, он, скорее всего, не протянет, впавшая в мистицизм императрица просто положилась на волю случая, предпочитая вообще не вмешиваться в ход событий и воспитание наследника.
Не дав Пьеру инструкций, Александра Федоровна, как пишет учитель, скорее всего, «не хотела вставать между ним и цесаревичем». Александра Федоровна не желала вмешиваться в жизнь Алексея, полагая, что это может причинить ему лишь лишние страдания. Императрица, видимо, рассуждала так - если уж сыну все равно суждено рано покинуть этот мир, то зачем ему наставничество, строгая дисциплина и ограничение свободы.
Дисциплина для цесаревича
Через месяц после того, как он стал наставником Алексея, Пьер Жильяр, по его словам все же получил инструкции от императрицы. Однако выбранная ей система воспитания цесаревича, как пишет учитель, ему совершенно не понравилась. Пьер надеялся, что цесаревич в конечном итоге все же поправиться, а затем и станет императором. А потому, по словам учителя, он решил сделать все, чтобы воспитать из Алексея хорошего правителя.
Цесаревича же, по мнению Жильяра, всегда излишне опекали в ущерб дисциплине. Проще говоря, Алексей был сильно избалован. Александру Федоровну и сестер он, к примеру, совершенно не слушался. То же самое касалось и родственников Романовых, над которыми он даже позволял себе иногда грубо шутить.
Слово матери всегда носило для Алексея максимум рекомендательный характер. Ее распоряжения он выполнял редко. На мнение сестер же Алексей и вообще не обращал внимания, считая, что "бабы ему не указ". Единственным авторитетом для Алексея в семье был лишь его отец – император Николай II. Любое распоряжение царя наследник считал для себя законом.
Избалованность Алексей не слишком нравилась Жильяру и наконец он решился поговорить об этом с Александрой Федоровной и императором. Пьер заявил, что при существующей гиперопеке из Алексея может вырасти бесхарактерный человек, совершенно не умеющий контролировать свои поступки. Император и императрица выслушали его и на его удивление согласились с ним.
С этого дня опека над цесаревичем уменьшилась, что очень понравилось даже самому Алексею. Уставший от постоянного контроля цесаревич был рад самостоятельности и открывающимся ему по этому поводу перспективам. По словам Пьера, в последующем характер Алексея постепенно начал меняться в лучшую сторону.
Возможно, Пьеру Жильяру и удалось бы воспитать из цесаревича Алексея хорошего правителя России. Но стать русским царем сыну Николая II, как известно, было не суждено. Алексей Николаевич вошел в историю лишь как самый последний российский цесаревич. Каким бы он мог стать царем, так и осталось неизвестным.
