Некоторые жители российской глубинки отождествляют кубанцев с украинцами. Наверное, благодаря украинским песням, которые в Краснодарском крае считают своими, и с удовольствием поют: «Варенычки йисты», «Нэсэ Галю воду». Но кубанцы не украинцы, и язык у них свой - балачка. При помощи кандидата наук и говорящего на диалекте коренного жителя Кубани «АиФ-Юг» разобрался, в чем отличие.
Что за язык такой?
«Балачка формировалась из соединений самых разных говоров, не только украинских, - рассказывает кандидат исторических наук Игорь Васильев. - Но и южнорусских. При этом непрерывно трансформировалась в сторону русификации.
В конце XIX - первой четверти XX веков этот процесс стал необратимым. Балачка оформилась в диалект русского языка. Его носители - кубанские казаки - стали субэтносом русского народа. Балачка - письменный диалект. На нем в разное время создано множество текстов. Это и замечательные стихи, и проза, например, такого автора, как Александр Пивень, творивший во второй половине XIX века под псевдонимом «Мартын Забигайло». А еще листовки, официальные документы, надписи на памятниках. Чаще на балачке писали до революции и во время Гражданской войны. Но пишут и сейчас.
Любопытно, что попытки украинизации, неоднократно предпринимавшиеся на Кубани, так и не увенчались успехом. Проводниками были люди известные, в их числе Симон Петлюра, одно время живший здесь. Но им не на кого было опереться. Казаки не отделяли себя от «большого» русского народа, включавшего и великороссов, и украинцев, и белорусов. Поэтому дореволюционные политические украинофилы на Кубани работали вхолостую - в отличие от пропагандистов украинской песни и театра.
Балачково-русский словарик
Абыяк - кое-как. Багнюка - грязь. Бакша – бахча. Вагы – весы. Гаразд – хорошо. Гарбуз – тыква. Дывына – чудо. Заступ – лопата. Згага – жажда. Злякать – испугать. Кабак – тыква. Камса – хамса. Качка – утка. Луска - шелуха; чешуя. Лясы – болтовня. Мгычка - моросящий дождь. Намысто - бусы; монисто. Пагорб – холм. Ростапша - неуклюжий человек. Саква - дорожная сумка. Смитяр – мусорщик. Халэпа - неприятность; непогода. Челомкаться – целоваться. Юнак – юноша. Юшка - навар, бульон. Ярыга - пьяница.
На рубеже ХIХ - ХХ веков в Екатеринодаре был очень популярен украинский театр, и прежде всего оперетта. Любопытно, что украинские труппы пытались ставить и серьезную классику, «Гамлета», например. Но на «прынця Датського» народ не шел. Роль «интеллигентского» театра закрепилась за театром русским. Отдыхать и веселиться ходили в украинскую оперетту, а поразмыслить и взгрустнуть – в наш. Так и сформировалась тенденция: все серьезное, от театра до канцелярии, кроме песен, должно быть по-русски.
Более поздние попытки украинизации - внедрение газет, печатной продукции, ведение документооборота на мове - провалились. Охотно покупали еще до революции казаки всего три книги: «Кобзаря» Шевченко и «Историю Новой Сечи, или последнего Коша Запорожского» Скальковского, а также «Энеиду» Котляревского. Эти книги неплохо покупали, потому что писалось в них про старину, о казачестве».
О прошлом на языке предков
«Часто бываю в родной станице Батуринской в Брюховецком районе Краснодарского края, - рассказывает Юрий Доценко. - Изменилась она. Крыши крыты современными материалами, улицы заасфальтированы.
Мне 85 лет. В моем детстве вода в реке была настолько чистой, что плавали в ней с открытыми глазами. Казаки тогда носили красноверхие кубанки, пояса, отделанные серебряными наборами, а дома называли «хатами». Все уносит безжалостное время. Уже давно нет хаты, в которой я родился и вырос. За чистотой казачки следили ревностно. Помню, каждую субботу мать в малой хате подбеливала печку, а понизу подводила желтой глиной. Можно ли представить, чтобы подобным занимались современные хозяйки? В каждом доме обязательно была «велыка хата» - зал и «мала хата» - кухня. Пол - земляной. В зиму, «шоб было типлише», его покрывали соломой или сеном. В нашей станице коровье стойло устраивали под одной с хатой крышей. И был туда прямой ход. Теленочка, чтоб не замерз, чтоб не затоптали, приносили в хату.
С домашними животными связаны яркие картинки казачьего быта. Мне и теперь видится возвращающееся под вечер с выпаса стадо коров. Почти все станичники идут «против череды», встречаю своих буренок. Они идут тяжело, размахивая в такт рогатыми головами, взбивая копытами нагретую за день пыль. И весь «край» напоен запахом степных трав, парного молока. И такое это все вместе дарит ощущение надежности и благополучия, какого я никогда потом не испытывал. Но вот от стада отделяется наша Марта, направляется ко мне и уверенно идет вперед, на подворье. Ведет домой меня и гулявшего на улице свина Борьку. Он у нас цвета «цэглы». «Цэгла» - это обожженный кирпич. Изготавливали его на «цегильне» на окраине станицы. Более простым строительным материалом был саман – кизяк (прессованный навоз), перемешанный с соломой или половой (отходы после очистке зерновых). Изготавливали просто: замешивали, отливали в квадратных формах, сушили.
Находясь в составе России, Кубань всегда была и останется краем, сохраняющим свое своеобразие. В том числе неповторимую красоту говора - балачки».
Автор: Светлана Лазебная
