Разногласия не всегда являются слабостью.
Срок пребывания Джерома Пауэлла на посту председателя Федеральной резервной системы был в целом весьма успешным. Однако 31 июля он, возможно, допустил ошибку, объявив, что процентные ставки останутся на уровне 5,25–5,5%. Вскоре после этого последовали неожиданно слабые данные по занятости. Рынки по всему миру рухнули, так как инвесторы обеспокоились тем, что ФРС отстала от экономических тенденций.
Политики Банка Англии (BoE), между тем, находились в более комфортных условиях, насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах. 1 августа они проголосовали за снижение ставок с 5,25% до 5%. То, что на первый взгляд может показаться более удачным решением, на самом деле раскрывает более глубокие истины о том, как принимается монетарная политика. Решение Банка Англии было принято с минимальным перевесом: пятеро членов, склонных к снижению ставок, превзошли четверых, которые настаивали на сохранении текущих показателей. ФРС, придающая большее значение консенсусу, вряд ли допустила бы такой раскол. В других странах это вообще невозможно: политики обсуждают за закрытыми дверями и выступают на публике с единой позицией.
Экономисты в целом согласны, как должен действовать центральный банк. Он должен быть независимым, а не следовать за прихотями политиков, сосредоточиваться на контроле за инфляцией в среднесрочной перспективе и быть укомплектованным грамотными технократами, назначенными по заслугам. Однако один вопрос остается открытым. Как именно центральные банки должны устанавливать монетарную политику? Речь не о том, что предпочтительнее — «ястребиный» или «голубиный» подход, а о механике принятия решений, где до сих пор существует поразительное разнообразие.
До 2019 года Резервный банк Новой Зеландии, обычно лидер в вопросах монетарной политики, придерживался крайней позиции. Его управляющий самостоятельно устанавливал ставки. Переход Новой Зеландии к системе комитетов был мудрым шагом, поскольку такая структура снижает риск, что человек на этой должности может оказаться недостаточно компетентным. В 2000-х годах исследователи провели эксперименты с экономическими студентами в Лондонской школе экономики, Принстонском университете и Калифорнийском университете. Использовалась простая компьютерная экономическая модель, подвергавшаяся случайным шокам. Студенты должны были реагировать, меняя процентные ставки, и оценивались по тому, насколько хорошо они удерживали уровень безработицы на уровне 5% и инфляцию на уровне 2% в течение 20 кварталов. Во всех случаях комитеты превосходили индивидуальные решения. Действительно, обширные эмпирические данные показывают, что хорошо управляемые комитеты помогают сгладить крайние точки зрения, устранить плохие суждения и лучше защищены от политического и личного давления.
Помимо вопроса, должны ли процентные ставки устанавливаться одним человеком или группой, в мире монетарной политики существует деление между индивидуалистическим подходом к комитетам, как в Великобритании и скандинавских странах, и коллегиальными комитетами, как в Европейском центральном банке (ЕЦБ). В индивидуалистической модели политики высказывают свои собственные взгляды, отстаивают желаемую позицию и затем голосуют за предпочитаемое действие, причем результаты голосования публикуются. Члены могут и публично не соглашаться друг с другом. В отличие от этого, в коллегиальной системе обсуждаются варианты, и принимается коллективное решение, которое поддерживают все члены. В ЕЦБ цель — достичь консенсуса, а индивидуальные результаты голосования не публикуются.
ФРС — нечто среднее. Члены Федерального комитета по открытым рынкам (FOMC) могут иметь свою точку зрения, и результаты индивидуального голосования публикуются. В то же время институт придает большое значение коллегиальности. Алан Блиндер, экономист из Принстона и бывший член FOMC, утверждает, что при Алане Гринспене, председателе ФРС с 1987 по 2006 год, FOMC был «автократически коллегиальной системой», в которой председатель диктовал консенсус, а остальные члены должны были соглашаться. Гринспен однажды указал коллегам, что раскол в голосовании может вызвать «серьезные проблемы для этой организации». При Бене Бернанке, Джанет Йеллен и нынешнем председателе Пауэлле ФРС меньше зависела от одного человека. FOMC состоит из семи постоянных управляющих ФРС, президента Нью-Йоркского Федерального резервного банка и четырех из 11 других региональных президентов ФРБ, которые меняются по очереди. С 2005 года ни один управляющий не высказывал несогласие с решением, но президенты готовы выступить против.
Какую систему выбрать? Вопрос подобен выбору между автоматической и механической коробкой передач — все зависит от того, что вам нужно. Индивидуалистические комитеты часто действуют быстрее. Легче собрать пять голосов из девяти членов Комитета по монетарной политике Банка Англии для изменения политики, чем добиться почти полного консенсуса в ЕЦБ или ФРС. Банк Англии был одним из первых центральных банков в развитых странах, который начал ужесточать политику в 2021 году, и одним из первых начал её смягчать в этом году. Такая система также защищает от опасности коллективного мышления.
Однако такая гибкость имеет свою цену. Хотя потребность в консенсусе может замедлить процесс принятия решений, она также позволяет политикам ясно выражать свою позицию для финансовых рынков и избегать хаоса противоречивых сигналов, с которыми слишком хорошо знакомы наблюдатели Банка Англии. Когда речь идет о монетарной политике, ожидаемая траектория процентных ставок может быть не менее важным инструментом, чем их текущий уровень. Возможность донести до рынков единое сообщение крайне полезна.
Большую часть времени влияние на ожидания процентных ставок ценнее, чем оперативность. Но не всегда. Представьте ситуацию, в которой появляются признаки ослабления рынка труда, инфляция упрямо превышает целевой уровень, а рынки в смятении. В такой поворотный момент, когда требуется изменение монетарной политики, может оказаться лучше быть более открытыми в отношении разногласий. В такой момент лучше быть британцем, чем американцем.
