История о тех, кому служба не пошла в прок, от читателя Виктора Борщева:
В нашей отдельной 5-ой роте Ташкентского полка дедовщины, как таковой не было. Не было унижений и избиений молодых. Никто не заставлял их стирать чужие вещи и подшивать дедам подворотнички. Не было у нас кроссов, марш бросков и полевых выходов. Единственными тяготами воинской службы были караулы через день.
Молодым приходилось стоять на вышке или тропе наряда по 3 часа в любую погоду зимой и летом. Старики в основном несли службу на КПП или пульте сигнализации. Ну и ещё молодым приходилось шуршать по уборке, чистке картошки и т. д.
Периодически командир строил роту и после внушений заканчивал выступление словами: кто не хочет служить скажите сразу. Пишу характеристику как на Колчака (видимо по его представлениям хуже адмирала Колчака никого не было), отправляю в Ташкент, в госпиталь и через месяц вы дома. При мне двоих так комиссовали.
Служил в нашей роте каракалпак моего призыва. Один раз в карауле на вышке положил левую руку на ствол автомата и выстрелил. Пуля прошла между костей повыше запястья. Командиру как то удалось замять это дело. Залечили в городской больничке. Оружие ему больше не доверяли, стал вечным дневальным.
Но он и дневальным чудил. Ночью уходил с тумбочки и ложился спать. При этом штык-нож прятал под подушку. За что получал люлей от дежурного по роте. Когда не был в наряде, по ночам садился на кровати и пел свои песни пока не прилетало сапогом по башке. В конце концов командиру это надоело - комиссовал его через дурку.
Весной пришло пополнение из Подмосковья. Среди них был один недоделанный. Про таких говорят : ни рыба, ни мясо. И мышление у него было как у малого ребёнка. От греха подальше определили его на свинарник. Через несколько месяцев службы со свинками случился у него приступ аппендицита. Прооперировали в городской больнице. Стал ходить согнувшись, типа шов тянет, разогнуться не даёт. Ну на свинарнике тяжело, стал тоже вечным дневальным ходить.
Походил немного и тут ему тяжко стало. Стал просить у санинструктора каких нибудь таблеток или дихлофоса чтобы травануться. Санинструктор быстренько доложил командиру. Через месяц и этот уехал домой после дурки. Потом ещё письма земляками писал.
Осенью приехало пополнение из Узбекистана и Украины. Был один узбек, его наверное ещё дома застращали ужасами дедовщины. Он все приказы сержантов принимал в штыки. Отказывался от уборки помещений и территории, воспринимал это как личную обиду и унижение. За что и получал люлей как от сержантов, так и от своих однопризывников.
Остальные, кто с ним призывался, выполняли все беспрекословно. Послужил он месяца 3 - 4. Ночью в карауле, стоя на вышке, упер ствол себе в подбородок и нажал на спуск. Предохранитель видать стоял на стрельбу очередями. Две пули прошли через голову. По стрельбе поднялся по тревоге караул и рота. Видят что часового нет на вышке. Думали побег, часовой пошёл на преследование.
А когда поднялись на вышку увидели что застрелился. Потом приезжали следователи, допрашивали тех кто был ним в карауле и офицеров роты.
Вот так по разному у некоторых заканчивалась служба.
Спрашивается что не служилось ребятам без муштры, уставщины и дедовщины?
