Долгое время роль вице-президента в США была “держать место” на “всякий случай” и быть президентом Сената. Те, кто застал газеты советских времён, наверняка помнят фразы “вице-президент выкрутил сенаторам руки”, “Сенат принял [законопроект] только из-за голоса вице-президента”.
Быть президентом Сената и в случае равного голосования (в Сенате чётное количество сенаторов – по двое от каждого штата, – поэтому возможно равное голосование) вносить свой решающий голос – это конституционная роль американского вице-президента.
Вплоть до середины прошлого века этим и ограничивались. Президенты не всегда считали нужным (детально) посвящать своего “номера два” в текущие дела; известно, что когда Трумэн переехал в Овальный кабинет, он был не в курсе Манхэттенского проекта и был не готов к этому.
Ещё одна функция вице-президента (хотя и не прописанная в Конституции) — это расширять электоральную базу своего шефа.
С растущим “многообразием” Америки, значение этой роли повышалось.
Обама выбрал Байдена: ему особенно нужны были голоса и белых, и христиан.
Маккейн ответил достойно. Он взял “вторым номером” губернатора Аляски (первая женщина на посту). Но... они проиграли. Впрочем, это не считается: тогда против Обамы никто не мог выиграть.
В свою первую кампанию Трамп попытался выбором своего вице-президента консолидировать поддержку среди республиканцев. Он тогда шёл как противник системы и ему нужен был человек, который может навести мосты.
Когда пришла очередь Байдена, он сделал следующий шаг: не только первая женщина, но и первый не белый вице-президент.
В стране, где в крупных компаниях существуют должности офицеров по “включению” и “дивёрсити”, это имеет политическое значение.
Кстати, при Байдене роль вице-президента практически свелась к той, что была в прошлом веке: она ничем особенным себя не проявила и — судя по демократическим СМИ, — является “самым незаметным вице-президентом за недавнюю историю”. И при этом, сейчас Байдену будет трудно поменять своего напарника.
Что неожиданно стало частью нынешней проблемы: в случае “сильного” “второго номера”, демократы могли бы выдвинуть её. А так им предстоит решаться на снятие “двойки” целиком, а это практически равнозначно проигрышу на выборах. Отсюда байденовское “я единственный, кто может победить Трампа”.
Впрочем, у демократов есть опция оставить всё как есть и в случае, если в Овальном кабинете по какой-то причине произойдёт “ротация”, дать ей досидеть остаток срока, используя это время для того, чтобы спокойно подумать над следующим кандидатом.
Вчера Трамп объявил выбор своего вице-президента. И на мой взгляд — это сильный ход, который много говорит о его намерениях во-первых, и который повышает его шансы — во-вторых. (В отличие от многих, я никак не связываю эти шансы с покушением.) Дело в том, что в случае неопределённости те, кто не мог решить: за кого им голосовать, будут смотреть на “номер два”. А партнёр Байдена вряд ли может сравниться с тем, кого выбрал Трамп. И по харизме, и по опыту, и по карьере, и генерируемому энтузиазму, и по географии: Средний Запад, “ржавый пояс” и — даже! — вторгаясь в один из основных столпов демократов, в их вотчину: Калифорнию. И не просто Калифорнию, а Силиконовую долину.
Он — мало кому известный молодой сенатор? Обама тоже был мало кому известный молодой сенатор, при этом он обошёлся без промежуточной ступени с приставкой "вице". Ну да… условия разные. Согласен.
Далее, не надо забывать, что кроме президентских дебатов, есть ещё и дебаты вице-президентов. Они не такие значимые и не такие популярные, но они есть и они вносят свой вклад. И есть у меня мнение, что “№ 2” Трампа может показать себя наголову выше действующего. Иногда стремление к “инклюзивности” может сыграть злую шутку намного позже.
Таким образом, похоже, что Трамп выбрал лучшего кандидата из тех, что мог. Good for him. Но нас интересует вполне определённый вопрос: какая его позиция по Украине?
Пока это выглядит так, что “номер два” является сторонником ухода Америки с международной сцены и противником помощи Украине, в частности, он против установления бесполётной зоны (силами НАТО). Допустим, насчёт этого речи не идёт всё равно. Что же касается остального…
Я не делаю прогнозов. Но мне кажется, что возможно, с сегодняшнего дня украинскому руководству имело бы смысл прорабатывать варианты “а что, если”. Особенно, учитывая визиты венгерского премьера “в гости” в некий частный особняк во Флориде…
Ведь дело не в том, что считает вице-президент. Дело в том, что этот выбор означает, что так же считает и президент. А Конгресс — даже самый дружественный, — не всесилен: он может не дать президенту что-то сделать, но ему гораздо труднее заставить его что-то делать.
И может оказаться, что надежды тех, кто поддерживают Трампа в расчёте на то, что он “откроет шлюзы” помощи, а о своих планах не говорит специально, чтобы никто не догадался (“но мы за него догадаемся”), могут не реализоваться: дела говорят лучше всяких слов. Хотя, конечно, нельзя исключать, что он “завалит” свой ВПК заказами и будет поставлять всё это в Украину — не бесплатно, но сейчас речь не об этом.
Впрочем, мало ли что может произойти в ноябре? Ведь, с другой стороны, своей выраженной консервативной позицией номер “первый” и номер “второй” напротив могут объединить против себя колеблющихся и то, что сейчас кажется тактической победой, может обернуться поражением на выборах: “кто угодно, только не они”.
Ход за демократами. Если он у них есть, конечно.
______
Всё — исключительно моё оценочное мнение, не обязательно верное.
