По сложившейся годами медицинской традиции тревога и депрессия рассматриваются как два различных расстройства. Это особенно важно отметить, поскольку точность постановки диагноза непосредственно влияет на курс психотерапевтической помощи в медицинской парадигме, где особое значение имеет фармподдержка пациента.
Однако как показывает реальная практика психологической работы люди одновременно страдают от обоих состояний. И это далеко не случайное совпадение. На самом деле, большинство расстройств настроения представляют собой сочетание тревоги и депрессии. Клинические опросы пациентов, проведённые в США показывают, что у 60-70% людей с депрессией также присутствует высокий уровень тревоги, а половина людей с подтверждённым диагнозом хронической тревоги также обладают клинически значимыми симптомами депрессии.
Сочетание тревоги и депрессии оказывает угнетающее влияние на процесс выхода из психоэмоциональной петли и создаёт условия для хронитизации состояния со всеми сопутствующими функциональными расстройствами: на работе, в отношениях и в иных сторонах жизни.
За последние пару лет исследования, выполненные как по медицинскому, так и психологическому направлению, представляют данные о том, что депрессия и тревога — это не два отдельных расстройства, которые сосуществуют друг с другом, а это два лица одного расстройства.
О тесной связи между депрессией и тревогой говорит и схожесть явлений на нейробиологическом уровне, где биологическая и психологическая природа уязвимости одинакова. Со стороны кажется, что первоначально при столкновении с особой группой обстоятельств и обилием стрессовых факторов человек склонен проявить обеспокоенность, переходящую в тревогу, когда защитные системы организма перестают справляться с умеренной нагрузкой. Если же воздействие стресса выходит за рамки адаптивных возможностей, а попытки человека исправить ситуацию не приносят ощутимого эффекта, то велика вероятность, что при достижении определенного психологического предела сопротивляемости и перейдя за него, человек может резко «свалиться» в депрессию. И здесь происходит своего рода психологическое «закрытие» или «отключение».
Что это значит на практике. Тревога всегда связана с будущими событиями. Никто никогда не тревожится о том, что уже прошло и осталось позади. Можно сожалеть о чем-либо, что уже сделано и нельзя вернуть / отыграть, но беспокоиться можно только смотря в гипотетическое будущее, на те опасные события, которые могут произойти в течение следующего часа, дня или недели. Для депрессии характерно тоже самое, но здесь добавляется весьма важное замечание самому себе: «Я действительно не думаю, что смогу справиться с этим, может быть (а на самом деле решение уже принято — «перестать сопротивляться»), я просто сдамся». Это и есть то самое психологическое «отключение», которое отмечается существенным когнитивным или поведенческим замедлением.
Все сводится к тому, что в основе двойного расстройства лежит определённый общий механизм адаптивного реагирования, который дал существенный сбой.
Даже проводя психодиагностику, многие специалисты в области психического здоровья часто испытывают сложности в различении тревоги и депрессии. В связи с этим не удивительно, что многие протоколы психотерапевтической помощи при депрессии оказывают существенное влияние на снижение уровня тревоги. Это относится прежде всего к когнитивно-поведенческой терапии и комплиментарным ей направлениям и школам.
Кто подвержен риску наибольшего комбинированного сочетания тревоги и депрессии?
Определённое влияние оказывает семейный компонент: стиль воспитания, наличие жёстких требований к идеальному «бытию», жизни; распространение чувства вины, которое затеняется геперответственностью и пр.
Природа тревожного расстройства также оказывает существенное влияние. Так, обсессивно-компульсивное расстройство, социофобия и панические состояния особенно связаны с депрессией. В то же время другие конкретные виды фобий имеют менее жесткую с ней фиксацию.
Особое интересное влияние имеет на комбинированное сочетание тревоги и депрессии возраст человека, в частности, когда произошла манифестация тревожного расстройства. Как показывает клиническая практика, если тревожное расстройство впервые развилось у человека после 40 лет, то оно будет сочетаться с депрессией. У тех же, кто впервые испытал панические атаки в возрасте 50 лет, имели место истории депрессии в прошлом.
В хронологии психоэмоциональных расстройств отмечается, что тревога предшествует депрессии, как правило, на несколько лет.
В настоящее время, средний возраст начала тревожного расстройства вне зависимости от его качественных составляющих, относится к раннему подростковому возрасту, а средний возраст начала депрессивного расстройства — около 20 лет.
Неспособность выработать продуктивные механизмы работы с тревожными состояниями, вызванные экзаменами, переездом, отношениями со сверстниками и пр. в итоге может обернуться для подростка тем, что он так и не сможет «перерасти» ситуативную тревогу, что создаст последующий благоприятный фон для развития депрессии.
Общим центральным компонентом тревоги и депрессии является перцептивный процесс, который выражается в переоценке риска в ситуации и недооценке личных ресурсов для его преодоления. Это отражается и в ощущении собственной уязвимости при контакте с повседневными вещами: отправить резюме работодателю, пройти собеседование, назначить свидание или кого-то на него пригласить.
Кроме того, тревога и депрессия создают особый стиль избегания. Люди, подверженные этим состояниям, избегают контакта с тем, чего они боятся, что значительно отодвигает их от попыток развивать собственные навыки и умения справляться с ситуациями, которые вызывают внутренний дискомфорт. Это выражается в постепенном изменении (технической утрате) необходимых социальных навыков, что ещё больше усугубляет их ситуацию.
Связь между социальной фобией (социальной тревогой) и депрессией является жесткой и во многом драматичной. Это особенно касается молодых людей, когда они начинают ощущать существенный провал в создании интимно-личностных, доверительных отношений, контактировании с социальным окружением. В крайних формах своего проявления они не могут выходить на улицу, не могут встречаться, не имеют друзей, и, как им кажется, не в состоянии их заводить. Все это порождает чувство психологической изоляции, одиночества и увеличивает ещё больше дистанцию между ними и социальной средой.
Хотя тревога и депрессия — это не вирусные заболевания (пока это никем не доказано и не опровергнуто), однако, наблюдаются случаи психологического «заражения» этими состояниями. Так, установленным фактом является способность тревожных родителей культивировать тревожность в своих детях. Это происходит от того, что они не могут научить детей эффективно справляться со стрессом, поскольку сами не знают как это делать, зато они прекрасно понимают, что такое беспокойство и чем оно вызывается. Далее подражание и имитация поведения родителей довершают дело.
Эффективность работы с депрессией связывается и с тем, будет ли уделено должное внимание работе с тревогой или нет. Как показывает зарубежная психотерапевтическая практика, как только будет проведена существенная интервенция по работе с тревогой, депрессия отступает.
Автор материала: Сипягин Дмитрий Вячеславович, психолог-психотерапевт, кандидат психологических наук. Подробнее…
