(С) Богачев А.В., 2022
Зафиксированные нами межрегиональные связи, о которых речь шла выше (читайте 1, 2 и 3 части о расселении арийских племен и 1, 2, 3, 4 части об антропологии древнейших индоевропейцев), были, в том числе, отражением миграций определенных, главным образом, индоиранских этнических групп.
Античные авторы, понимая грандиозные масштабы отдельных переселений, тем не менее, констатирует факты несомненного наличия таковых: «Историки присоединяют к этим рассказам об изменениях сообщения о переменах, происшедших в результате переселений, чтобы отучить нас излишне “изумляться” <…> Так, например, переселение западных иберийцев в области за Понтом и Колхидой, <…> переселение египтян в Эфиопию и Колхиду и энетов из Пафлагонии в Адриатику» (Страбон, Кн. I, гл. IV, 21).
Таким образом, Страбон, в книге I«Географии», поставил переселение энетов в категорию “изумительных”. В распоряжении географа, жившего на рубеже эр, были уже написанные сочинения Гомера, Геродота, Тита Ливия и других авторов. И у него была возможность не просто ссылаться на труды своих предшественников, но сопоставляя, как бы, итожить их:
«Спорно, каких энетов Гомер имел в виду <…> Ведь теперь, как говорят, в Пафлагонии нет энетов, хотя другие утверждают, что существует селение с таким названием на Эгиале, в 10 схенах от Амастрии. Зенодот же пишет «из Энеты» и утверждает, что Гомер определенно указывает на современную Амису. Третьи говорят, что какое-то племя с таким именем, жившее по соседству с каппадокийцами, сражалось вместе с киммерийцами и затем было оттеснено к Адриатическому морю. Наиболее общепризнанным является мнение, что эти энеты были самым значительным пафлагонским племенем, из которого происходил Пилемен. Кроме того, большинство энетов сражалось на его стороне; лишившись своего вождя, они после взятия Трои переправились во Фракию и во время своих скитаний пришли в современную Энетику. По словам некоторых писателей, Антенор и его дети так же приняли участие в этом походе и поселились в самой отдаленной части Адриатического моря <…> Поэтому, вероятно, энеты исчезли и их больше нет в Пафлагонии» (Страбон, Кн. XII, гл. III, 8).
Говоря о «некоторых писателях» Страбон, вероятно, ссылается на какой-то достаточно известный в то время источник (источники), фрагмент из которого был воспроизведен в «Истории Рима от основания города» Титом Ливием – современником Страбона:
«Прежде всего достаточно хорошо известно (выделение наше – Авт.), что по взятии Трои ахейцы жестоко расправились с троянцами: лишь с двоими, Энеем и Антенором, не поступали они по законам войны – и в силу старинного гостеприимства, и потому, что те всегда советовали предпочесть мир и выдать Елену. Обстоятельства сложились так, что Антенор с немалым числом энетов, изгнанных мятежом из Пафлагонии и искавший нового места, да и вождя взамен погибшего под Троей царя Пелемена, прибыл в отдаленнейший залив Адриатического моря и по изгнании евганиев, которые жили меж морем и Альпами, энеты с троянцами владели этой землей. Место, где они высадились впервые, зовется Троей, потому и округа получила имя Троянской, а весь народ называется венеты» (Тит Ливий. Кн. I, 1 (1-3)).
Здесь важно отметить, что Тит Ливий фактически ставит знак равенства между энетами и венетами.
Не менее важны и интересны ссылки Страбона на живших задолго до него авторов, труды многих из которых не дошли до нашего времени:
«по словам Меандрия, энеты, выступив из страны левко-сирийцев, сражались на стороне троянцев; оттуда они отплыли вместе с фракийцами и поселились в самой отдаленной части Адриатического залива; а те энеты, которые не участвовали в походе, сделались каппадокийцами <…> Сам Аполлодор приводит Зенодотово чтение гомеровского стиха в следующем виде:
Выведший их из Энеты, где стадятся дикие мулы.
(Ил. II, 852)
Он утверждает, что Гекатей Милетский принимает за Энету Амис. Однако, как я уже сказал выше, Амис относится к области левко-сирийцев и лежит по ту сторону Галиса» (Страбон, Кн. XII, гл. III, 25).
Этот фрагмент из «Географии» Страбона подчеркивает то обстоятельство, что у живших более двух тысяч лет назад ученых уже шла оживленная очно-заочная дискуссия как по вопросам этнической географии, так и по проблеме перевода и понимания Гомеровских текстов.
К «Илиаде» Гомера мы еще вернемся, пока же, коротко коснемся вопроса этнической идентификации легендарного основателя Рима Энея, бежавшего на Апеннины после разгрома Трои.
Тит Ливий говорит об Энее (в связке с Антенором), напрямую увязывая их имена с переселением троянцев и энетов из Малой Азии на Апеннины (см. выше).
Генеалогия этого эпического героя, восходит к царскому (полубожественному) роду Дарданов:
«Вел за собою дарданцев Эней Анхизид многомощный.
Был он рожден Афродитой богиней; на идских вершинах
Ложе она разделила с Анхизом, – богиня со смертным».
(Ил. II, 819-821)
Российский исследователь Л.С. Клейн, посвятивший анализу текста «Илиады» несколько фундаментальных работ, со ссылками на работы лингвистов, пишет: «Имя «Эней» (Aϊνείας) образовано от названия упоминаемого в «Илиаде» (VI, 520) города Эн (Aϊνος), причем не как эпоним (по которому назван город), а как производное от названия города. Город находился неподалеку от Троады – во Фракии, возле устья Герба – и получил название от реки Эний или от фракийского племени энеев» (Клейн, 2019.Т. 1. С. 489–490).
У Страбона читаем: «Эн – город во Фракии, называемый Апсинфом. <…> Город Эн лежит при впадении Гебра, у которого два устья; основан город кумейцами и назывался так потому, что там протекала река Эний и вблизи Оссы находилось одноименное селение» (Страбон, Кн. VII, 51а).
Судя по тексту Илиады, Фракия, хотя и находилась по другую сторону Дарданелл, в военно-политическом отношении была интегрирована именно с Троей:
«Пейрос герой с Акамантом вели за собою фракийцев,
Тех, чью страну Геллеспонт омывает стремительно-быстрый. <…>
Вел за собою Пирехм криволуких пэонов, далеко
Живших в стране Амидонской, где Аксий струится широкий, –
Аксий, прекрасную воду свою по земле разносящий.»
(Ил. II, 844-845)
Интересно, что у Геродота энеты упомянуты в контексте описания Фракии и фракийцев: «О том, какие племена обитают дальше к северу от Фракии, никто достоверно сказать не может. <…> Впрочем, об одной только народности за Истром я могу получить сведения: эта народность – сигинны. <…> Пределы земли сигиннов простираются почти до [области] энетов на Адриатическом море» (Геродот, V, 9).
Кроме того, Геродот упоминает «иллирийских энетов» (Геродот, I, 196).
И именно в Иллирию, согласно Вергилию, перебирается Антенор после разгрома Трои ахейцами:
«Мог ведь герой Антенор, ускользнув из рук у ахейцев,
В бухты Иллирии, в глубь Либурнского царства проникнуть
И без вреда перейти бурливый Источник Тимава
Там, где, сквозь девять горл из глубин горы вырываясь,
Он попирает поля, многошумному морю подобен.
Там Антенор основал Патавий — убежище тевкров,
Имя племени дал и оружье Трои повесил;
В сладостном мире теперь он живет, не зная тревоги».
(Энеида, I, 243-248)
Иллирия – западные Балканы, Фракия – восточные. Таким образом, балканский этнический, исторический и топонимический контекст в источниках определенно присутствует. Фракия примыкает к Дарданеллам, названным так по некогда обитавшему там народу – дарданы, из которого вышел и Эней.
Вот какие слова, сказанные Энеем перед сражением с Ахиллесом, вложил в его уста Гомер:
«Наш знаменитый род: человекам он многим известен.
Нашего предка Дардана Зевс породил громовержец:
Он основатель Дардании; сей Илион знаменитый
В поле еще не стоял, ясновечных народов обитель»
(Ил. XX, 215)
По мнению ряда исследователей, не следует истолковывать имя Эней исходя из греческого языка: «Как определил известный языковед Я. Вакернагель, суффикс имени указывает на то, что оно оформлено в эолийском диалекте и родственно таким эолийским именам как Авгейас, Сфенейас, Гермейас. Значит, имя образовалось в Средней Греции или, скорее всего, на севере Малой Азии – в ареале, включающем в себя Троаду» (Клейн, 2019 Т. 2. С. 155).
Именно на севере Малой Азии находилась область Генеты/Енеты, откуда, согласно Гомеру, на подмогу троянцам пришло войско «щитоносных мужей пафлогонян», под предводительством Пелемена «Арею подобного мужа, бранных народов вождя» (Ил. V, 576-577):
«Рать пафлагонцев вело Пилемена суровое сердце, –
Всех, обитавших в Енетах, где водятся дикие мулы,
Тех, что Китором владели и около Сесама жили,
У берегов Парфенийских в отличных домах обитали,
На Ерифинских вершинах, в Эгиале жили и в Кромне».
(Ил. II, 851-855)
Если полагаться на все упомянутые выше источники, то выстраивается определенная достаточно непротиворечивая картина «пути из Енет в венеты».
Согласно Гомеру, во времена Троянской войны на стороне оборонявшихся было множество племен: киконы, пеласги, мисы, фриги, майоны, кары, ликийцы, лелеги, кавконы. Среди них были выходцы с севера Малой Азии (из Енет) – павлагонцы, а так же выходцы из Фракии и Пеонии (современная Македония) – фракийцы и пеоны.
Надо полагать, что все перечисленные племена находились в определенном едином поле, включавшем, помимо первоочередных военно-политических и экономических интересов, некие социально-культурные (включая языковые) составляющие.
Троянская коалиция войну проиграла. Последствия любой войны – перекрой этнополитической карты и беженцы. И, судя по всему, жившие в Енетах «у берегов Парфенийских в отличных домах» пафлагонцы (или их часть), покинули свою родину: «энеты исчезли и их больше нет в Пафлагонии» (Страбон, Кн. XII, гл. III, 8).
Согласно тому же Страбону, они «переправились во Фракию и во время своих скитаний пришли в современную Энетику» (Страбон, Кн. XII, гл. III, 8). Вполне вероятно, что беженцы ведомые Антенором[1], прошли по сухопутному коридору, предоставленному им союзниками по троянской коалиции – фракийцами и пеонами. Вытеснив из Иллирии неких «евганиев, которые жили меж морем и Альпами, энеты с троянцами владели этой землей» и стали называться венетами (Тит Ливий. Кн. I, 1 (1-3)).
Древнегреческий историк Полибий (200 – 120 гг. до н.э.) называет их очень древним племенем: «Странами, доходящими уже до Адриатики, завладело другое очень древнее племя, носящее имя венетов; в отношении нравов и одежды они мало отличаются от кельтов, но языком говорят особым» (Pol. II, 17, 5) . «Это свидетельство подтверждают 200 кратких надписей, которые содержат всего лишь около 450 различных слов, включая и имена. Лингвисты считают, что венетский язык – самостоятельная ветвь индоевропейской группы языков, наиболее близкая к латино-фалискскому и германскому языкам, но также в какой-то мере связанная и с балтийскими языками. Но с мессапским и другими иллирийскими языками венетский язык не имел близкого родства» (Немировский, 1983. С. 47).
Последнее обстоятельство еще раз свидетельствует о том, что в Иллирии венеты были не автохтонным, а пришлым населением.
Другая группа беженцев, ведомая Энеем после долгих скитаний на кораблях прибыла «В Лаций, где мирные нам прибежища рок открывает:
Там предначертано вновь воскреснуть троянскому царству» (Энеида, I, 205).
Интересны, в этой связи археологические находки из городов Этрурии: «В развалинах Вейи обнаружили, в частности, статуэтки из обожженной глины, изображающие Энея, несущего на своих плечах отца. Статуэтки датируются V веком до нашей эры. А может быть они древнее. К VIвеку до нашей эры относится этрусский скарабей, на его плоской стороне вырезана та же сцена. И наконец, из одиннадцати ваз, украшенных рисунками подобной тематики, семь найдены в Италии, из них пять – в городах Этрурии. Все вазы датируются VIвеком до нашей эры» (Кравчук, 1991. С. 182).
В этрусском декоративном искусстве известны сюжеты, связанные с Гомеровским эпосом. «На одной из понтийских ваз со сценой суда Париса мастер показал стадо с пастухом и сидящую на корове ворону… Спутник Одиссея, превращенный Цирцеей в свинью, Аякс, несущий тело Ахилла, – не трудно увидеть в сюжетах этих этрусских гемм-скарабеев греческую основу» (Соколов, 1990. С. 173, 210).
Исследователи отмечали, что росписи стен этрусских могил (и курамики) также связаны с конкретными сюжетами из «Илиады». В частности, на фреске центрального простенка между дверьми в «Гробнице быков» изображен вооруженный, прячущийся за колодцем Ахилл (илл. 49), который собирается напасть на Троила, подъезжающего на коне к водоему (Соколов, 1990. С. 104).
Судя по всему, таких сопоставимых сюжетов значительно больше. В частности, на левой стене «Гробницы Олимпиад» (вторая половина VI в.) «изображены состязания четырех колесниц, причем последняя остановилась на бегу: одна из лошадей упала, вторая встала на дыбы» (Тимофеева, 1980. С. 50).
На наш взгляд, это прямая отсылка к песне XXIII «Илиады», в которой рассказывается о подстроенном Афиной падении Эвмела на колесничих бегах – ристаниях, которые устроил Ахилл (илл. 50), в память о своем погибшем друге Патрокле:
«В гневе помчалась потом за Адметовым сыном в погоню
И над конями его сломала ярмо; от дороги
В сторону бросились кони, а дышло на землю упало»
(Ил. XXIII, 392)
Таким образом, в сакральных представлениях этрусков, эпический мир Эгеиды – это и их собственный мир.
В одной из своих недавних работ, ссылаясь на современные исследования итальянских генетиков, Л.С. Клейн пишет: «Они сравнили ДНК из этрусских могил с ДНК живых итальянцев. Оказалось, что гены этрусков совершенно не похожи на гены живых итальянцев, а очень похожи на восточные гены – из Малой Азии. А вот когда сравнили ДНК итальянцев с ДНК некоторых семей, чьи фамилии характерны только для Тоскании (а это область Италии, где был центр Этрусского государства: «туски» – латинское сокращение из «этруски»), то оказалось, что они не схожи с ДНК других итальянцев, а схожи именно с ДНК жителей Турции и о. Лемноса. Дополнительное доказательство прихода этрусков из Малой Азии было получено анализом митохондрий тосканской породы коров. Их гены оказались резко отличными от генов других коров Италии и схожи с генами коров Малой Азии» (Клейн, 2019. С. 98).
Немецкая исследовательница Маргарет Римшнейдер на основе анализа древнеегипетских текстов пришла к интересным выводам о двух переселениях ряда племен из Малой Азии в Египет: «Одно из них достигло границы Египта при Мернептахе в 1225 г., а другое при Рамзесе III в 1192 г. Незадолго до второго переселения или вскоре после него, по-видимому, и произошло падение Трои. Оба потока были весьма неоднородны по составу переселявшихся народов и вызваны различными причинами. Во времена Мернептаха в Малой Азии разразился страшный голод, который и вызвал движение части тирренцев (то есть этрусков), вошедших в первую волну переселенцев под именем турушей. Передвижение было вызвано экономическими причинами. Переселенцы направились морем с запада Малой Азии (часть их могла попасть в Италию), чтобы примкнуть к восстанию ливийцев против Египта» (Римшнейдер, 1997. С. 17)
Выдающийся российский ученый знаток цивилизации этрусков А.И. Немировский в свое время сформировал концепцию, примирившую взгляды сторонников автохтонного происхождения этрусков и сторонников миграционной гипотезы. Согласно его взглядам, предки тирренов-этрусков вышли из Малой Азии, но сначала они обосновались в Сардинии (нурагическая культура), а уже потом, спустя значительное время, переселились в Италию: «Новая культура, которую с 700 г. можно назвать этрусской, была своеобразным смешением пеласго-италийской (виллановской) и тирренской (нурагической). Таким образом, обнаруживая в этруской культуре виллановские элементы, мы не должны говорить об автохтонности этрусков, так же как нет данных считать самих виллановцев автохтонами» (Немировский, 1983. С. 61).
Еще одна важная, на наш взгляд, параллель между Аппенинами и Малой Азией это находки лицевых урн – керамических антропоморфных сосудов, в которые после обряда кремации помещался прах умерших (см. ниже).
Да и в целом, погребальный обряд этрусков сопоставим с погребальным обрядом ахейцев и троянцев, описанном в XXIII(похороны Патрокла) и в XXIV(похороны Гектора) песнях «Илиады».
1. Оплакивание и вечерняя трапеза.
Мы на конях, в колесницах, приблизимся к телу Патрокла,
Чтобы оплакать его. Эта честь подобает умершим.
После того же, как плачем губительным всласть мы упьемся,
Коней своих отпряжем и там же все ужинать сядем.
2. Заготовка леса для погребального костра.
Остроширокою медью рубить принялися поспешно
Дубы с высокой листвой. И с треском великим деревья
Падали. После того, разрубивши на части, ахейцы
К мулам их прикрепляли.
3. Торжественное шествие (военный парад) к месту сожжения (илл. 51). Обряд обрезания волос в память о погибшем.
Тотчас же все мирмидонцы вскочили, доспехи надели.
На колесницы свои поднялись и бойцы, и возницы.
Конные шли впереди, за конными – туча пехоты,
А в середине несли товарищи тело Патрокла;
Волосы тут же срезали себе и на тело бросали,
Весь ими был он покрыт.
4. Возведение погребального костра и собственно обряд сожжения. Сожжение жертвенных животных (овцы, быки, лошади, собаки) и человеческие жертвоприношения (илл. 52; 53).
Те лишь остались, кто должен участвовать был в погребенье.
Сруб они вывели в сотню ступней шириной и длиною,
И на вершину его мертвеца положили, печалясь.
Много и жирных овец, и тяжелых быков криворогих,
Перед костром заколов, ободрали. И, срезавши жир с них,
Тело Патрокла кругом обложил Ахиллес этим жиром
От головы до ступней; на костер побросал он и туши.
Там же расставил сосуды двуручные с маслом и медом,
К ложу их прислонив. Четырех лошадей крепкошеих
С силою бросил в костер, стеная глубоко и тяжко.
Девять собак у стола Ахиллеса владыки кормилось;
Двух из них заколол Ахиллес и туда же забросил;
Также двенадцать отважных сынов благородных троянцев
Острою медью зарезал, свершив нехорошее дело.
Силе железной огня пастись на костре предоставил…
И ночь напролет Ахиллес быстроногий,
Из золотого кратера двуручного черпая чашей,
Землю вином поливал, и земля от вина увлажнялась.
5. Окончание собственно погребального обряда. Отделение остатков человеческого трупосожжения от прочих костей и помещение их в урну (золотой сосуд). Просьба-завещание Ахиллеса о захоронении (после смерти) его праха в одной урне с Патроклом и возведении кургана.
Сын Атрея и все остальные вожди все ахейцев!
Первым делом вином искрометным костер загасите
Всюду, где сила огня сохранилась. Потом же давайте
Кости Патрокла сберем, Менетьева славного сына,
Их от других отобрав: отличить же совсем их нетрудно:
В самой средине костра он лежал, остальные горели
По сторонам далеко, – вперемежку и кони и люди.
Кости, двойным окутавши жиром, в сосуд золотой мы
Сложим, покамест и сам я в печальном Аиде не скроюсь.
Слишком высокой могилы над ним я прошу вас не делать, –
Так, приличный лишь холм! А потом уж его и широким
Сделайте нам, и высоким, ахейцы, какие живыми
После меня при судах многовеслых останетесь в стане.
6. Игры-ристания («погребальные игры») в память об умершем. Раздача победителям игр ценных памятных призов.
6.1. Гонки на колесницах (илл. 54).
На колесницы взошли и жребии в шлем побросали.
Сын Пелеев встряхнул. Антилоху выскочил первый
Жребий, Нелееву сыну; а следом – владыке Евмелу;
Третий достался царю Менелаю, Атрееву сыну;
После него Мериону досталося гнать. А последний
Жребий первейшему выпал наезднику, сыну Тидея.
Стали все в ряд.
6.2. Кулачный бой (илл. 55).
К месту пошел своему Ахиллес через толпы ахейцев.
Тут же призы за кулачный мучительный бой предложил он.
Выведя в круг, привязал шестилетнего крепкого мула;
Не был еще он объезжен и легок для выездки не был.
Для побежденного ж он двоеручную выставил чашу.
6.3. Борьба (илл. 56).
Третьи призы Ахиллес после этого вынес, данайцам
Их показавши, – призы за борьбу, сопряженную с мукой.
Первый приз – треножник большой для огня. Тот треножник
Между собою ахейцы в двенадцать быков оценили.
Для побежденного мужа он женщину вывел, в работах
Многих искусную; эту в четыре быка оценили.
6.4. Бег (илл. 57).
Новые вынес призы Ахиллес – к состязаньям на скорость.
Из серебра превосходный кратер для вина, шестимерный,
Все кратеры на свете своей красотой побеждавший,
Так как сработан он был мастерами Сидона чудесно.
6.5. Поединок в полном вооружении.
Трижды бросались один на другого и трижды сшибались.
Круглый щит Диомеда Аякс проколол своей пикой,
Но не достиг его тела: сдержал за щитом ее панцырь.
6.6. Состязания дискоболов (илл. 58).
Так объявил Ахиллес. И встал Полипет боестойкий,
Встала великая мощь Леонтея, подобного богу,
Встали Аякс Теламоний с божественным мужем Епеем.
Стали один за другим. И первым Епей тот железный
Диск ухватил, закружил и швырнул.
6.7. Состязания стрелков из лука.
Для состязаний из лука он синее вынес железо:
Десять двойных топоров и десять простых положил он.
6.8. Состязания метателей копья.
Вынес потом Ахиллес копье и в огне не бывавший
Медный котел, ценою в быка, расцвеченный цветами,
И положил на арену. И встали метатели копий
Похороны троянца-Гектора (илл. 59) в главных моментах сопоставимы с обрядом погребения ахейца-Патрокла: оплакивание, сбор леса для погребального костра, сожжение, гашение костра вином, сбор пережженных костей, помещение праха в золотую урну, возведение кургана, поминальный пир. То, что для Патрокла, в отличие от Гектора, не сделали глубокой, обложенной камнями могилой, вероятно связано с просьбой Ахиллеса – схоронить его в одной могиле с другом.
Девять дней подвозили несчетное множество леса.
Вместе с десятою свет приносящею смертным зарею
Вынесли, горько рыдая, отважного Гектора тело,
Наверх костра положили и снизу подбросили пламя.
Рано рожденная, в небе взошла розоперстая Эос.
Люди сходились к костру, на котором покоился Гектор.
После того как сошлись и большая толпа собралася,
Первым же делом вином искрометным костер загасили
Всюду, где сила огня сохранилась. А братья с друзьями
Тщательно белые кости героя средь пепла собрали,
Горько скорбя и со щек обильные слезы роняя.
В ящик потом золотой те кости они положили,
Их покрывши пред тем пурпуровой мягкой одеждой.
Тотчас спустили в могилу глубокую, после того же
Поверху часто камнями огромными плотно устлали.
Сверху насыпали холм. Вокруг же стража сидела,
Глядя, чтоб ранее срока на них не напали ахейцы.
Быстро насыпав могилу, они разошлись. Напоследок
Снова все собрались и блистательный пир пировали
В доме великом Приама, владыки, вскормленного Зевсом.
Так погребали они конеборного Гектора тело.
Описанные в «Илиаде» события – осада и разрушение Трои – произошли во IIтыс. до н.э. (широкая дата). Гомер, сведший все предания об этом событии в единый поэтический текст, жил, согласно различным оценкам, в VIII или в VI веке до н.э. В этой связи, существует вероятность того, что какие-то моменты, связанные с жизнью (и смертью) он брал из древних преданий, а какие-то – из современной ему действительности.
Самые древние этрусские могилы датированы VIIв. до н.э. Эта дата смыкается со временем жизни Гомера. А погребальный обряд этрусков, судя по данным археологии, во многих главных деталях сопоставим с похоронами Патрокла и Гектора: кремация, помещение праха в урну, возведение кургана, поминальный пир (илл. 60) и игры (спортивные состязания).
Исследователи давно отмечали, что «этрусские обычаи, религия и художественная техника во многих деталях связаны с востоком» (Могайт, 1974. С. 159). И если говорить об обычаях, связанных с переходом человека в мир иной, то они во все времена и у всех народов являются наиболее консервативными.
«Для этрусской мифологии характерные сложные представления о душе, где главным являлось то, что саркофаг, урна были обиталищами души умершего и нового его воплощения» (Тимофеева, 1980. С. 48). В этой связи не случаен антропоморфный характер этих «обиталищ». Именно, так называемые, лицевые урны были одной из отличительных черт погребального обряда этрусков.
В «Илиаде» в качестве погребальных урн для праха умерших фигурируют или золотой сосуд, или золотой ящик (ковчег). Однако Генрих Шлиман во время своих легендарных раскопок на холме Гиссарлык нашел именно лицевые урны (илл. 61).
Продолжение следует.
Подробности и литература из ссылок см.: Богачев А.В., Кузнецов А.В., Хохлов А.А. Венеды: индоевропейский контекст. Самара: «Вояджер: мир и человек», 2022. 336 с.
[1] «венетов, которых мы видим сейчас живущими у берегов Верхнего моря, привел сюда их вождь Антенор, когда была взята и покорена Троя» (Юстин, XX. 1. 8)