«Мужественность — это жёсткая, маленькая клетка, и в эту клетку мы сажаем мальчиков». Чимаманда Нгози Адичи, нигерийская писательница.
Мальчики, даже взрослые, не плачут, не испытывают (не показывают) страх и растерянность. Не теряют самообладание и присутствие духа. Бьют первыми, если даже слабее противника. Для них нормально рисковать своим здоровьем и даже жизнью, не раздумывая, в любой ситуации. Примерно такая установка витает в общественном мнении.
Я предложу вам истории реальных мужчин, которым выпали ситуации из обыденной жизни, но связанные с риском. Эти ситуации потребовали действий в соответствии с "правилом": «мальчики рождены для героических поступков». При любом раскладе. Точка. Последствия неважны. Или важны?
Герои историй поступали по-разному. Читайте и размышляйте, пожалуйста, в отзывах.
Часто первая любовь, тем более школьная, проходит, «как с белых яблонь дым». Но не в случае Николая и Ольги. Их любовь только крепла. В романтику чувств вмешалась страсть, и в ночь выпускного бала они стали близки. Им не было восемнадцати, следовало получить профессию. Наконец, стоило пожалеть нервы родителей. И влюблённые ещё четыре года скрывали, что считают друг друга мужем и женой.
Это было не особенно трудно. Ольга училась в педагогическом институте, а Николай в военном училище — разные города одной области. Каждый мог забыть, разлюбить, изменить, но этого не случилось. Им выпадало два счастья: зимнее, длительностью две недели, и летнее — в тридцать дней. Такие отпуска полагались курсантам.
Почему они не расписались, скажем, в 20 лет? Штамп в паспорте не добавил бы возможностей встречаться чаще — тогда зачем? По крайней мере, Ольга так это объясняла. Но, полагаю, тут дело в другом. Николай лет с шестнадцати слыл образчиком мужественности в школе. Красивый, мускулистый, он занимался в секции бокса, на уроках физкультуры был самым быстрым и ловким.
Других способностей тоже хватало — Коля прекрасно учился, участвовал в математических олимпиадах, оставаясь комсоргом класса до окончания школы. Эдакий лидер среди старшеклассников.Не хулиган с «камчатки», как это нередко бывает, а волевой парень с принципами, умный «Данко», ведущий за собой остальных, но отдавший своё сердце единственной.
А единственная — Ольга, Николаю не уступала ни во внешности, ни в учёбе. Кроме обычной школы, она посещала музыкальную и занималась в танцевальном кружке. Привлекая внимание многих, сама замечала только одного - Николая, тоже единственного для неё. У золотой медали две равноценные стороны.
Так вот, Николай и Ольга, говоря образно, являясь такой медалью, понимали, что им посчастливилось встретить друг друга. Ни с кем и никогда не испытать им такой любви. Потому и на случайный суррогат размениваться не желали. Полагаю, в этом заключался «секрет» их верности и терпения.
Но вот Николай закончил ВВКУ, удостоившись первого офицерского звания — лейтенант. Назначение места службы им тоже было получено. Вернувшись в родной город, он женился на Ольге — к событию была готова и она, и родители с обеих сторон. В ЗАГСе препон в виде месяца ожидания им не ставили — имелась такая привилегия у жениха-офицера.
Между тем, Ольге предстоял ещё один учебный год — преддипломный. Оля планировала отправиться вместе с мужем по назначению и пробыть в воинской части до конца лета — получше устроить быт, познакомиться с другими офицерскими жёнами. Да просто подольше не расставаться с мужем при любой его занятости. А уж после её защиты, они окончательно соединятся в семью.
Но ещё оставалась пара недель — порадовать своим присутствием родителей, провести время в компании друзей, предаться разнообразному досугу вдвоём. Молодые, красивые, успешные, казалось, они держат счастье за усы, а оно умиротворённо мурлычет. Для страшных и неожиданных перемен хватило одного позднего летнего вечера.
Несколько их бывших одноклассников, узнав про состоявшуюся свадьбу, шутливо потребовали «сатисфакции» — ужин в ресторане. А в качестве подарка пообещали заплатить как за себя, так и за молодожёнов. «Мы не против халявы, но шампанское — сколько в вас влезет, за наш счёт!» — заявил Николай к всеобщему удовольствию.
Поздравление с браком постепенно переросло в вечер встречи. Класс был дружным, и приятных, курьёзных воспоминаний хватало. К Николаю, по школьной памяти, обращались «Никола», и, к Ольгиному самолюбивому удовлетворению, говорили о нём как о лидере класса, со справедливым — для кого надо, кулаком, а о ней — как о «прекрасной даме» его сердца.
Разошлись достаточно поздно — вкусно поев, немало выпив и насмеявшись. Молодожёны намеренно задержались, чтоб выпить ещё по бокалу шампанского на брудершафт — Оля любила такие маленькие спектакли. Наконец, и они вышли в летние сумерки. Вызов такси в те годы не был распространённой привычкой, общественного транспорта не хотелось.
Прогулка по ночному городу не пугала и молодожёны пошли неспеша в сторону нужной улицы. Болтали, мечтали, целовались.
«Пойдём через сквер, посидим на нашей скамейке», — промурлыкала Ольга.
«Эх, жаль, не догадался перочинный ножичек взять, чтобы увековечить оригинальную надпись: «Оля плюс Коля», — пошутил Николай.
Длинный сквер располагался не по прямой, когда весь путь виден сразу, а имел повороты и уединённые «кармашки» со скамейками. Наверное, из-за недавнего дождика почти все они были пусты, но ребятам хотелось излюбленную, выбранную ещё со школы. Именно эта скамья оказалась занята двумя лбами и хлюпиком. Первые с ним что-то выясняли угрожающим тоном.
На парочку, заглянувшую в их «карман», "лбы" внимания не обратили, и можно было спокойно посидеть на другой, точно такой же. А ещё лучше — домой поспешить и там целоваться, пока не оставят силы. Но Ольге из-за недавних воспоминаний о том, как Никола шёл по школьному коридору и самые отвязные и в струнку вытягивались, что называется, попала вожжа под хвост.
С чего-то она решила, что «не по-мужски» уступать их скамью каким-то дебилам и хлюпику. «Наверное, Коля сразу повод для наезда не сообразил и теперь досадует. Действительно, требование: «Уступите нашу скамейку!» звучит совершенно по-детски», — по хмельному подумала Оля, без энтузиазма отвечая на поцелуи мужа.
А на «их» скамье, судя по громкости голосов, выяснение отношений накалялось. «Вот гады, насели на пацана. Да, Коль?» Так хитро Ольга подкинула повод для освобождения скамьи, но Николай равнодушно ответил:
«Да, похоже, слова на исходе, вот-вот к действиям перейдут. Пойдём-ка домой, Оля, пока перья драчливых петухов до нас не долетели».
Она аж подпрыгнула: «Ты точно военку закончил, а не институт благородных девиц? Я помню, ты не то что слова, наглого взгляда не спускал никому».
Он удивился: «А что, в наш адрес наглое слово или взгляд прилетели?»
«Тебе рявкнули: «Занято, паря!» Этого недостаточно?!»
«Оля, я не самоутверждающийся подросток, а офицер. Случайная драка может обернуться привлечением милиции, и обязательно в часть сообщат. Да и следов на физиономии хватит, чтоб пришлось командиру объяснительную писать», — убеждённо пояснил Николай.
«А ты без следов постарайся. Одному хук справа, другому слева. Ты же занимался боксом! И ты нормально уснёшь, если эти двое парня изобьют? Наверняка он просто шёл через сквер, а они привязались», — негромко, но настойчиво кипятилась Ольга, уже запутавшись, что отстаивает - скамью или незнакомого хлюпика.
«Ладно, пойду взгляну, что у них там. Ты оставайся тут, Оля», — с этими словами Николай поднялся, а Ольга замерла в предвкушении его победы над «лбами». Она слышала, как муж сказал о несправедливости, когда двое нападают на одного, да ещё не своей весовой категории. Его послали матом, и тогда Николай заявил, что парня на расправу он не оставит.
В ответ послышалось: «А ты попробуй забрать!» Ольга была уверена, что драка, если и начнётся, то быстро закончится в пользу Николая. Идя сзади кустов, она приблизилась к месту разборки. Воспринимать происходящее получалось только на слух. Удар. Вскрик одного из «лбов». Значит, Коля применил хук. Звук нового удара показался ей совершенно другим, как будто ударили не кулаком, а тяжёлым предметом.
Сразу кто-то упал на асфальт, и его продолжили избивать со свирепой жестокостью. Хлюпика так молотят? А где Коля? Ответом стало обсуждение:
«Хорош! Спрыгивай. Здорово ты его сзади приложил!»
«А что ж, ждать, когда он мне, как тебе, вмажет? Похоже, боксёр, но против лома нет приёма!»
Лбы заржали. У Ольги на лбу выступила роса. Сделав движение выскочить через кусты, притормозила, услышав:
«А он ведь с девкой был. Порезвимся, если не срулила?»
«Не. Возможно, этот труп. Надо сматываться. Да и наш клиент свалил».
«Да чёрт с ним. О сроке напомнили, припугнули. В зубах должок принесёт». Они резво ушли.
Оля, предчувствуя невозможное, страшное, продралась сквозь кустарник. И увидела Колю. Он лежал в неестественной позе, будто вбитый в асфальт, вокруг его головы темнела странная лужа. Закричала пронзительно: «Кто-нибудь, помогите!!!»
Услышала за спиной: «Я вызвал скорую помощь из телефонной будки. Понял, что понадобится. Эти без кастета не ходят. И ботинки у них железом подбиты, чтоб кости ломать. Почему парня своего не остановила, когда разбираться пошёл? Повисла бы на нём, за ноги схватила. Был бы жив-здоров».
Потёкшая ленинградская тушь ужасно щипала глаза, мешая смотреть, но Ольга догадалась, что перед ней тот самый «хлюпик». Теперь, «сам по себе», чересчур мелким он не казался. И, пожалуй, не парень, а мужчина — старше её и Коли. И, кажется, приблатнённый. «Да они все трое — зэки!» — поняла Ольга, и ей захотелось завыть от содеянного. Не щадя себя, признала:
«Да я его и накрутила тебя идти спасать. Коля мне муж. Офицер. На следующей неделе мы в часть с ним уедем».
«Он тебе что, насолил чем-то? Кралю завёл?» — усмехнулся «не хлюпик».
«Что за ересь!» — ответила Ольга, желая, но не смея оказать хоть какую-то помощь мужу.
«Да уж больно на бабскую месть за левак похоже. Или по фиг он тебе. Любящая баба своего мужика самолично на такое не подпишет. Сгубила ты Колю, матрёшка. Забудь про часть. К похоронам готовься. Оно лучше. Другого, здорового найдёшь. Зачем тебе инвалид?». Так сказав, мужчина посмотрел на часы и добавил пространное, длинное пояснение:
«Должно быть, выехала скорая. Жди. А я почапал. И знаешь, мне ведь ничего не грозило. Я в картишки проигрался. Таких денег в короткий срок не собрать. От прабабки, в здешних деревенских местах, изба мне досталась. Метнулся продать. А тот, кому должен, решил, что я смылся. Вот и прислал выбивал, о сроке напомнить.
Они меня в кабаке отловили и для разговора сюда привели. Я им объяснил честь по чести, что завтра избу колхозу сдам — покупателя-то долго искать. Прогадаю, конечно, но здоровье дороже. А бабло настригу. Ну покедова, матрёшка. Ценю вмешательство, хоть и бесполезное».
Послышалась сирена скорой помощи. Зазря спасённый, перемахнув через кусты, исчез в темноте.
Николай выжил, но стал инвалидом. Даже через годы его состояние не улучшилось. Красивый, молодой лейтенант с большими планами на будущее превратился в зависимого, никчёмного человека, передвигающегося на локтевых костылях. Удар кастетом по голове вызвал черепно-мозговую травму, а тяжеленные, подкованные ботинки отбили почки и повредили позвоночник.
Он нуждался в постоянном обезболивании, куче таблеток и, кажется, в гемодиализе. Жили супруги с отцом и матерью пострадавшего. Ольгины родители часто у них бывали, помогали деньгами. Всё крутилось вокруг Николая — по-другому не получалось. Ольга, кое-как закончившая институт, работала в вечерней школе, чтобы день проводить возле мужа.
Николай то плакал и умолял его не бросать, то обвинял, что жена его погубила. Оля вела себя, как послушная раба. Свекровь ненавидела невестку за то, что та подтолкнула её сына на ненужный риск. Ад длился не менее десяти лет. Наконец, Николай отмучился. Знавшие Олю предполагали, что она, ещё молодая, интересная женщина, позволит себе полноценную жизнь.
Это уже было другое, не советское время. Многим приходилось нелегко — и тем, кто ровно лежал на диване в депрессии, и тем, кто продирался сквозь дебри новой экономики. Ольга стала воцерковленной. При первой возможности она посещала святые места, часто бывала в храме и, с благословения батюшки, принимала в нём простые труды.
На кусок хлеба и скромные нужды она зарабатывала мытьём полов в многоквартирном доме, "забыв," что собиралась сеять доброе вечное в школе. В ней невозможно стало признать прежнюю, уверенную в себе красотку. Причиной выбора такого смиренного бытия была не тоска по Николаю, а неизбывное чувство вины за то, что в приступе куража и лишканув с шампанским, взяла мужа на слабо и подбила рискнуть.
Ей давали совет посетить психолога или даже психотерапевта, но Ольга не считала возможным найти способ зажить радостно и легко. А потом прошёл слух, что вдова отправилась в женский монастырь. В какой и с целью пострига или длительных молитв - неизвестно. Просто пропала. Горевать о ней к тому времени было некому. Квартира, завещанная Ольге родителями, стояла закрытой. И более мне ничего неизвестно.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина
