Глава 90
Полина
У меня ещё есть надежда разобраться в том, что случилось 13 лет назад с бабушкой. Я нашла способ, как это сделать. Звоню в архив нашей больницы. Оказывается, там хранятся не только карточки пациентов, но и журнал доступа к историям болезней. Позвонила туда, представилась и попросила прислать.
Конечно, они обо мне тут же забыли. Что ж, придётся напомнить.
– Вы сказали, что я могу проверить доступ к историям болезней за последние пять лет. Я знаю, потому что вы так и не прислали выписку. Да, давала вам свою электронную почту. Хорошо.
Вскоре приходит письмо. Открываю вложение. Читаю и понимаю, что буквально несколько месяцев назад карточку бабушки просматривал доктор Борисенко. Ага! Попался! Гляжу на документ и думаю, что опасность заранее не посылает о себе сигнал. Интересуясь чужой жизнью, я считала, что нахожусь в безопасности. Но пока работаю, другие тоже без дела не сидят. Кажется, кое-кто решил подчистить за собой хвосты.
***
Антон Милосердов сидит в регистратуре за компьютером и заполняет карточку пациента. Одна строчка в таблице, другая, третья, а дальше… Он тупо смотрит в экран и видит, как по нему начинает бежать бесконечная строчка, состоящая из одного символа – точки. Ординатор медленно закрывает и открывает глаза, пытаясь понять, что происходит. Но реальность ускользает от него всё сильнее.
– Показатели и гемоглобин в норме. При абдоминальной томографии обнаружилось кровотечение второго уровня, – докладывает помощник доктору Феоктистовой.
– Хорошо, иду, – отвечает она.
– Да, понял, – ординатор убирает телефон и смотрит на Антона, который замер с застывшим взглядом. Он выглядит, как человек под воздействием сильного психотропного вещества. Внимательно присмотревшись, коллега легонько шлёпает Антона по затылку, заставляя того прийти в себя, и добавляет с улыбкой:
– Иди поспи! Вечно ты о психике говоришь. Эй, о своей бы психике лучше подумал!
– Ты на кого руки распускаешь? – очнулся и сразу разозлился Милосердов.
– И что ты сделаешь? Ударишь меня? Ты, мелкий!.. – он собирается дать младшему ординатору ещё раз, но тот вдруг резко двигает голову вперёд и головой попадает наглецу прямо в нос. Помощник Феоктистовой тут же хватается за него ладонью и замирает. Антон хмуро потирает ушибленную голову и рычит на коллегу:
– Чёрт! Ещё раз назовёшь меня мелким, я тебя уничтожу.
Старший ординатор расстроенно смотрит на свою ладонь и говорит:
– Кровь. Вот же, а? Ты мне нос разбил.
Милосердов покидает поле боя, на его месте оказывается Феоктистова. Она удивлённо смотрит на помощника:
– Что произошло? Тебя ударили? Кто?
– Вот же ж, блин, больно, – вместо ответа ноет ординатор. – Простите, мне надо… – и убегает. Видимо, в туалет.
Недовольная происшествием, Татьяна дожидается, пока тот вернётся. Затем узнает подробности и, взяв помощника с собой, идёт в зал для совещаний, куда уже был вызвал Макаров.
– Почему твои так себя ведут? Зачем людей бить? – спрашивает она Алексея Петровича.
– Больно? – интересуется Макаров у пострадавшего.
– Я в порядке, – быстро отвечает тот.
– В такой ситуации он разве признается, что больно? Учи своих ребят как следует, – грозно говорит Феоктистова.
На помощь ей пришёл Веня.
– Кто там наших обижает? – спросил с порога.
– Сейчас придёт, – говорит Татьяна.
Веня берёт побитого за подбородок:
– Давай гляну. Сразу обе ноздри? Эй, разве ты не против насилия? – последний вопрос адресован Макарову.
Тот с недовольным и пристыженным видом отводит глаза:
– Против.
В кабинет крадучись входит Милосердов и встаёт рядом с Макаровым.
– Простите.
– Почему ты его ударил? – спросил Алексей Петрович.
– Он вечно меня дразнит.
– Когда? Это ж просто шутка была! – парировал помощник Феоктистовой.
– Даже приятная песня нравится только первую пару раз, – хмуро отвечает ему Антон.
– Мы врачи. Наивысшие интеллектуалы. Не можешь себя контролировать? – назидательно произносит Татьяна, глядя на Милосердова.
– Простите.
– За что ты извиняешься? – спрашивает его Алексей Петрович.
– Что? – удивляется Феоктистова.
– Антон, я я тебя недооценивал. Всё нормально. Если кто-то ещё раз так с тобой поступит, принимай меры. Можешь идти, – говорит вдруг Макаров.
Все смотрят на него с большим удивлением. Как это так?!
– Иди, – повторил Алексей Петрович, и Милосердова как ветром сдуло.
– Эй! Это же неправильно, – сказала Татьяна.
– Я тоже не согласен! – добавил Веня.
– Ты чего ваты в нос напихал? Ты же врач. Что за цирк? – спросил Макаров пострадавшего. Тот стыдливо вынул турундочки.
– И это твоё решение? – поразилась Феоктистова.
– Мужчины никогда своей вины не видят, – заметил Макаров устало и… ушёл.
– Если тебе ещё раз врежут, я этого так не оставлю, – сказала Татьяна помощнику.
– Ясно, – кивнул он.
– Пойдём перекусим, – примирительно предложил Веня. – Ты же здоровяк, где твоя сила? – спросил ординатора.
– Я в засаду попал.
– Какую засаду! Пошли, – засмеялся старший коллега.
Алексей Петрович, выйдя из зала для совещаний, отправился в регистратуру. И обнаружил там Милосердова. Тот стоял и размеренно едва-едва покачивался у лифта.
– Что с тобой, устал? – спросил его Макаров.
– Да все в первый год такие, – заметил Антон с вымученной улыбкой.
– Для первогодок иного пути нет. Но ты уж найди время на отдых, – заметил Алексей Петрович, тоже улыбнувшись.
– Спасибо, доктор.
– Дай пять.
***
Виктор Кириллович
Семейный обед проходит в напряжённой обстановке. Вроде бы есть надо, аппетит не слишком.
– Как ты можешь сейчас есть? Наша дочь не вернулась, – ворчит глава семьи.
– А почему я должна переживать? Она никогда не приходит, если на дежурстве, – спокойно ответила Евгения Романовна.
– Я же говорил, что её отругал.
– Так держать. Она должна перестать любить отца, чтобы понять, как высока ценность матери.
– Что?
– А что? Она с детства тебя очень сильно любила. А меня вы оба за бортом оставили.
– Не говори ерунды. Проверь, как она там.
– Насколько же сильно ты её отругал? Ты же её не бил?
Виктор Кириллович отвёл взгляд.
– Неважно. Забудь.
Ему стало вдруг стыдно признаться жене, что она угодила в самое яблочко. Именно что бил. То есть ударил один раз. Зато по лицу, и после этого Катя очень сильно обиделась. Как теперь всё это исправить? Новосельцев не имел ни малейшего представления. За всю жизнь ни разу на дочь руки не поднял, а тут вдруг… Словно затмение нашло.
***
Дмитрий
Во время осмотра подхожу к гражданину, – тому самому Леониду, местной знаменитости. Батарейка ему пробила верхнюю часть глазницы, и такого случая в больнице никто припомнить не может.
– Как вы себя чувствуете?
– Все ещё очень болит.
– Где именно?
– Глаз, глаз болит. И голова тоже. И ещё жидкость какая-то выделяется, – жалуется пострадавший.
– Вы же даёте ему антибиотики? – спрашиваю Катерину. Она с Парфёновым меня сопровождают.
– Да, мы проконсультировались с инфекционным отделением, – отвечает она.
– Если ему станет лучше, прекращайте полное парентеральное питание, пусть сам поест, – делаю назначение и вынимаю телефон. Вижу на экране: «Главврач Новосельцев». Недовольно отвечаю и слышу, как он приглашает меня к себе.
Зачем я только ему понадобился?
После обхода иду, куда же тут денешься. Виктор Кириллович распоряжается принести нам чай.
– С тобой сложно встретиться, – замечает с лёгкой улыбкой.
– Извините.
– Отец тебе не звонил?
– Я слышал, что мне предлагают стать вашим заместителем. На следующем совете я порекомендую тебя. Просто формальность. Должность ты наверняка получишь, – замечает Новосельцев.
– Я не могу, – отвечаю.
– В этом нет ничего сложного. Просто вступи в должность, чтобы помочь Кате.
– Мне нравится эта больница. Я хочу продолжить работать здесь.
– Где твои амбиции?
– Мне нравится быть врачом, который лечит болезни. Вот что мне по душе, – говорю Виктору Кирилловичу совершенно искренне.
– Ты сегодня видел Катю? – меняет он тему разговора.
– Да. Приведи её в VIP-палату. Там сейчас сенатор, ты же знаешь. Ты должен представиться ему. Даже когда нет желания, есть вещи, которые нужно сделать ради пациентов. Ты должен это сделать, даже если тебя отец не заставляет.
Боже, ну как же мне не хочется лезть во все эти высшие сферы!
Полина
Подходя к регистратуре, вижу Милосердова. Торчит возле стойки с ручкой в руке, подпёр голову и покачивается. Спит стоя, как лошадь!
– Выглядишь таким измотанным, – говорю, пробуждая ординатора. – Первый год всегда такой. Если выдержишь, со следующего будет легче.
– Хорошо.
У меня вибрирует телефон. Достаю. Это медсестра из VIP-отделения.
– Он звонит слишком часто, – ворчу вслух. Сенатор уже достал. То одно ему, то другое. – Да, скоро поднимусь, – отвечаю в трубку.
– Это сенатор? – любопытничает Антон.
– Да. Иди наложи повязку Леониду.
– Понятно.
Алексей Петрович
Захожу в VIP-палату. Сенатор читает что-то в планшете, попутно отправляя в рот кусочки шоколада. Рядом на кровати – поднос с посудой.
– Как вы себя чувствуете? – спрашиваю его.
– Я позвал доктора Озерову, а пришёл Макаров, – недовольно отвечает Олег Олегович.
– Я сейчас провожу обход, – поясняю.
– А, вот как. Тогда не буду вас отвлекать.
Тут же входит Полина.
– Здравствуйте.
– Надо же, – лицо сенатора расплывается в широкой улыбке. – Я хотел побеседовать с вами, но Алексей Петрович пришёл лично.
– Как вы? – спрашиваю его.
– Всё так же болит. Вы точно даёте мне обезболивающее?
– Ты следишь за обезболивающими? – адресую вопрос Полине.
– Да.
– Если боль не уйдёт, переводите на НПВП.
– Хорошо.
– Что такое НПВП? – интересуется сенатор.
– Нестероидные противовоспалительные препараты.
– А операции не будет?
– В операции нет необходимости. Проблемы с межпозвоночным диском несерьёзные. Вас выпишут через неделю после медикаментозного и физиолечения, – объясняю пациенту.
– Почему все так просто? Вы точно всё делаете правильно, доктор?
– Точно. Не волнуйтесь и отдыхайте.
– Доктор Озерова, задержитесь ненадолго. Давайте поболтаем. Раз уж я здесь, хотел бы узнать о людях побольше, – говорит ей Пантюхов, и вид у него при этом, как у той Лисы, которая пыталась соблазнить Колобка.
– Хорошо, – с натяжкой улыбается Полина.
Мне ничего не остаётся, как оставить их вдвоём, забрав вместе с собой медсестру.
Но у выхода не выдерживаю, замираю и слышу.
– Сколько вы зарабатываете за год? – спрашивает Пантюхов.
– Не так много, как вы думаете, – и Полина называет примерную сумму.
– Хотите, найду вам пару? – хитренько улыбается сенатор.
– Что?! – ошарашенно спрашивает Полина.
Мне хочется вернуться и врезать ему, но… нельзя. Потому просто ухожу, чтобы дальше себя не накручивать.
***
Полина
Предложение сенатора застало меня врасплох. Стало неприятно. Я сделала вид, что у меня возникли срочные дела. Вышла, в коридоре странная картина: стоят рядом Жильцов и Катя, напротив – главврач с помощником. Чего это они здесь собрались?
– О, доктор Озерова, вы тоже здесь? Как его состояние? – спрашивает меня Виктор Кириллович, очевидно намекая на Пантюхова.
– Он в порядке, я пойду, – коротко отвечаю и ухожу.
– Она умная, быстро соображает. Вот такой и нужно быть, – слышу позади голос Новосельцева.
Возле регистратуры встречаю Алёшу.
– Уже освободилась? – спрашивает он.
– Я молчала, так что он меня отпустил. В следующий раз Антона приведу.
– Как хочешь. Его скоро выпишут. Потерпи немного.
– Терплю, потому что нужно зарабатывать на жизнь.
– Ты повзрослела, – улыбается Макаров.
– Уже давно. Кстати, ты сегодня уже принял витамин D?
– Ещё нет.
– Мне нравятся честные люди. Раз начал принимать, то пей до конца. А антиоксиданты?
– Опять достаёшь. Я же здоров. Не нужны мне витамины.
– Тем не менее, ты старше на девять лет. Я не хочу, чтобы ты умер раньше.
– Так внезапно о смерти заговорила.
– Не внезапно. Людям, которых я люблю, нельзя умирать раньше меня. Пообещай мне это.
– Как состояние Хлои? – меняю тему.
– Пойдём сейчас проверим?
Заходим в палату. Около постели сидит несчастный муж.
– Показатели? – спрашивает Алёша.
– Систолическое давление 120. Температура держится между 36 и 37 градусами.
– Проверяйте её почаще, – говорит Макаров супругу пациентки.
– Хорошо, – с готовностью отвечает он.
Когда выходим, Макаров поручает Парфёнову поддерживать температуру и давление, сделать анализы на электролиты и гормоны.
– Позвони, если будут изменения.
– Пусть гинеколог приходит каждый день, – добавляю.
– Есть, – кивает Костя. И вдруг замечает с улыбкой, обведя нас взглядом: – А вы подходите друг к другу.
– Что ты имеешь в виду? – поднимаю бровь.
– Да ничего такого, – смущается ординатор.
– Опять ты болтаешь, – хмурится Алёша.
– Доктор. Сколько ей нужно продержаться, чтобы ребёнок выжил? – к нам из палаты вышел муж Хлои.
– Малышу должно быть хотя бы 24 недели, чтобы был шанс выходить его в кувезе. Но… Мы в такой ситуации, когда пациент может умереть и через 10 минут.
– Я так жалею, доктор.
– Не вините себя. Сейчас вы хорошо справляетесь.
– Нет. Я не смог сказать ей, что люблю её. Вот о чем жалею. Эти слова так много значат. Я хотел произнести их после свадебной клятвы.
– Думаю, ваша жена знает о ваших чувствах и отчаянно борется.
Мужчина печально кивает в ответ.
После этого мы с Алёшей расстаёмся на некоторое время, у каждого свои заботы.
– Ты где? – приходит от него сообщение.
– Иду в кабинет.
– Буду там.
Озадачил. Захожу, Алёша стоит посередине комнаты и смотрит на меня. Пристально, долго. В полном изумлении молчу. Так проходит почти две минуты, первая не выдерживаю:
– Что-то случилось?
– Я никогда этого не говорил.
– Что не говорил?
– Я люблю тебя, Полина.
Облегчённо выдыхаю. Напугал-то как, Господи!
– Ты примчался сюда, чтобы это сказать?
– Да. Когда бы и что ни случилось, я не хочу ни о чем жалеть. Иди ко мне.
Алёша раскидывает широко руки, и я погружаюсь в его крепкие объятия.
– Мы не должны делать это здесь, – шепчу спустя какое-то время.
Макаров отпускает меня и смотрит с улыбкой:
– А ты не скажешь?
– Что? – тут до меня доходит. – Я не скажу то же самое.
– Почему?
– Это такие важные слова. Приберегу на потом.
Разворачиваюсь на каблуках и убегаю, ощущая себя шаловливой девчонкой.
– Поля… – растерянно произносит Алёша мне в след.
Выбегаю в коридор. Стою там несколько секунд. «Пусть помучается», – думаю с улыбкой. Потом раскрываю дверь, заглядываю:
– Я ухожу делать домашнюю работу. Сегодня мы видимся в последний раз! – шлю Алёше воздушный поцелуй и исчезаю. Слышу, как он счастливо смеётся. Это же те самые слова, которые я ему сказала, когда была старшеклассницей.
