Все части детектива здесь
– Она боится, что я работу потеряю. У нас ведь трое детей и ипотека. Не расслабишься.
Вполне ему верю – вчера, когда мы выгрузили его из машины, и жена увидела, в каком он состоянии, да ещё дома не был, решила, что зачинщики сего безобразия – мы, и пыталась накинуться на Клима, чтобы выяснить, в какую заваруху попал её муж. Но слава Богу, Клим нашёл способ остановить её, и потом, оказавшись вполне себе милой женщиной, та даже прощения у нас просила.
Часть 11
Я никогда ещё не ехала так быстро. Мне казалось, что с ребятами случилось что-то ужасное и страшное, но помочь мы им всё равно успеем. Господи, что там произошло! Что случилось такого, что мне об этом сообщает не один из оперативников, а какой-то несчастный Ахметов, который умеет только глушить горькую да ввязываться в разные неприятности?!
Когда мы въезжаем в деревню и едем по улице, я понимаю, что даже не знаю, где искать ребят. Около магазина, шатаясь в разные стороны, не в силах найти точку опоры, стоит человек. О, Боги, это Ахметов!
Резко торможу, так, что визжат колёса, выпрыгиваю из машины, подхожу к нему, трясу за грудки.
– Ахметов, где оперативники, что с ними? Где?
Следом выходит Клим.
– Марго, Марго... – пытается он урезонить меня.
Ахметов смотрит на меня мутными глазами без капли сознания и говорит:
– Улица Школьная, крайний дом от поворота... Майор Кожемякин... Славно посидели...
Отпускаю Ахметова, он тут же валится на пыльную землю, бегу к машине, следом спешит Клим.
– Марго, а с этим-то что делать?
– Да пусть тут лежит – морщусь я – не до него пока...
Интересно, что произошло у этого Кожемякина? Пьяный Ахметов сказал, что он майор... Может быть, ребята что-то нашли у него, и он их всех... О, нет, только не это! Что же случилось? Может быть, он держит их в заложниках? В зеркало заднего вида вижу, как нас нагоняет машина оперативников.
Проезжаем мимо двухквартирного деревянного дома. Клим подозрительно смотрит на брешь в заборе – участок, который построен из совершенно новых досок. Половина забора старая, а половина новая.
– Интересно, чего это тут такого произошло? – бубнит он, показывая мне на забор.
Я пожимаю плечом:
– Может, у хозяина доски закончились...
А вот и крайний от поворота дом. Торможу, выпрыгиваю из машины, мчусь к воротам, на ходу достаю оружие – мало ли. Клим еле поспевает за мной.
– Марго! – слышу я его крик – пусти меня вперёд!
Наконец он хватает меня за руку, и оттаскивает за свою широкую спину. Слышу, как за мной топают оперативники. В доме никого, внимание привлекает открытая дверь летней кухни, к ней уже стремится Клим. Не рассчитав скорости, я врезаюсь в его спину, и сбоку смотрю на его лицо – он настолько изумлён, что вся гамма чувств отражается на нём. Встав на цыпочки, бросаю взгляд из-за его плеча на открывшуюся нам картину и понимаю, что я многое повидала в этой жизни, но чтобы вот так!
В летней кухне из мебели длинный стол, шкаф, две односпальные кровати и раскладушка. На кроватях и раскладушке, в самых разных позах спят наши оперативники – открыв рот и громко храпя, кто во что горазд. В помещении хоть топор вешай – такое ощущение, что курили тут дня три, не переставая. Вокруг стола стоят одни бутылки разного объёма, а на столе... Да-да, прямо на столе... Сидит человек. Полный, здоровый, с рыхлым животом и мясистым лицом, с голым торсом, он сидит, сложив ноги в чёрных штанах по-турецки, а руки положив на колени. У него круглое лицо, и чёрные волосы плотно обрамляют череп.
– Мы что, попали на съёмки фильма «Джентльмены удачи»? – шёпотом спрашиваю я Клима, вспомнив одну из сцен этого фильма.
Потом отодвигаю его, выхожу вперёд и резко спрашиваю у этого детины:
– Что здесь происходит?
Он смотрит на меня мутными глазами и абсолютно трезвым голосом заявляет:
– Не тот пошёл оперативник, ой, не тот... Я говорю, слабоваты стали сотрудники полиции на предмет употребить! – и он зычно щёлкает пальцами в районе горла.
Я протягиваю ему удостоверение:
– Я полковник Жданова, а это – показываю на ребят – мои подчинённые. Что здесь происходит?
Мужик приходит в себя, встаёт и идёт мне навстречу. Клим, словно желая меня защитить, старается выйти вперёд, но я делаю жест рукой – если что, с этим полупьяным чудиком я справлюсь сама.
Майор Кожемякин спрыгивает со стола и вдруг вытягивается передо мной в струнку и прикладывает открытую ладонь к виску.
– Товарищ полковник! – зычно докладывает он – нахожусь в алкогольном опьянении, однако для беседы и допроса готов! Присутствуют три пьяных (в лёжку) оперуполномоченных и один гражданский (в дрова) – он крутит головой – а где Ахметов-то? Вот ханурик! Сбежал! Недоразумения, возникшие по вине оперуполномоченных, устранены. Других происшествий и пострадавших нет! Доклад окончен!
– Вольно... – безучастно говорю я – и вообще, товарищ майор, к пустой голове не прикладываются.
– Виноват, товарищ полковник!
Где-то сзади хмыкает Клим и оперативники, поворачиваюсь и по их лицам вижу, что они еле сдерживаются, чтобы не заржать. Да у меня и у самой такое состояние – не знаю, то ли плакать, то ли смеяться.
– Я не понимаю, может тут кто-нибудь объяснить, что случилось?
От двери раздаётся пьяный, но в то же время грубоватый голос – видимо, его обладатель изо всех сил старается прийти в себя.
– Я могу!
И в тесное помещение входит Ахметов.
– О, нет! – говорю я – я не собираюсь слушать твои бредни!
– А чё нет-то? – с обидой говорит он – я же, товарищ полковник, завсегда вам готов помочь. А учитывая, что я с этой компанией с самого начала, так сказать...
– Ладно – говорю я – давай, рассказывай! Клим и вы, ребята, будите этих... алкоголиков, и ко мне в машину их!
– Так вот, товарищ полковник – Ахметов устраивается рядом со мной, дыша перегаром и запахом немытого тела.
– Цыц! – говорю я – давай, коротко и по существу!
Он открывает рот, чтобы начать говорить, но в этот момент у меня звонит телефон. Прикладываю палец к губам, давая понять Ахметову, чтобы он замолчал.
– Даня? Что у тебя?
– Марго, послушай, в общем, в деревне Еловая дурь никто не владеет катерами. У всех обычные резиновые лодки. С вёслами.
– Спасибо, Даня.
– Так я и так по существу – обиженно говорит Ахметов, когда я заканчиваю разговор, и садится на ноги упавшему на одну из кроватей хозяину дома. Тот недовольно мычит, и Ахметов тут же встаёт – это – показывает он на хозяина – майор милиции в отставке, Кожемякин. Но бывших же военных не бывает – с пафосом добавляет Ахметов – так вот, ваши в пятницу ходили, опрашивали жителей на предмет того мужика, который, значится, у Томки-алкоголички сундук купил. И пришли они к Верховниковым, разговаривают, значится, с хозяином. А тут этот слонялся, Кожемякин, у него самогонка кончилась, была всего бутылка, мы её на двоих раздавили, ну, а ему чего – как слону дробина. И решил он у Верховникова купить. Приходит, а тут ваши. Он, значится, последил, как Верховников в допросе участвует и начал им советы давать, как работать. Он это любит, всем советы даёт по любому вопросу. А там уже потом не важно, годные те советы или нет... Ну, вот они Верховникова опросили, вышли, и он, Кожемякин, значит, с ними. Разговорились они, он им и говорит – а пойдёмте, мол, ко мне, я вам расскажу, как раньше милиционеры работали, это мол, не чета, вашим, современным-то. Заодно, мол, передохнёте, не всё же вам по жаре работать-то... Они согласились и пошли. Он им сначала кваску холодного налил... А потом предложил попробовать и более серьёзные вещи. Они сначала, было, отказались, а потом рукой махнули, ну, мол, давай! Тем более, по секрету сказать, товарищ полковник, что-то они всё-таки обнаружили...
– Вот это ничего себе! И разболтали всё штатским! Что обнаружили-то, сказали?
– Неее – протянул Ахметов – это же, так сказать, тайна следствия.
– Ну, слава Богу – говорю я, чувствуя, что очень хочется разразиться истерическим смехом – а что, Кожемякин этот один живёт, что ли?
– Вот тут, в соседнем доме, живут его сестра с мужем. А сам он разведён, давно уже, потому один. Так вот это ещё не всё, товарищ полковник.
– А что ещё? – пугаюсь я.
– Потом пришёл Верховников. У него там бабы одни, а тут он видит – тёплая компания, все люди интеллигентные. Он сел с нами выпивать и принёс с собой самогон. Потом твои ребятишки тебе вроде звонили, сказали, что ещё на день останутся. А вечером вдруг обнаружилось, что и у Кожемякина, и у Верховникова самогонка кончилась...
– А что, Кожемякин тоже на продажу её гонит?
– Да не... Кожемякин для себя... У Верховникова она стрёмная, а Кожемякин её через фильтр от военного противогаза пропускает, так что у него она – чистейшая, не то, что Верховниковский «первач».
– И что дальше? – не в силах уложить всё рассказанное в голове, спрашиваю я.
– А что... Ну вот, обнаружили, что пить больше нечего. А у оперативников бабки есть. Ну, и решили самого молодого, Ванятку, что ли же, отправить в магазин. А магазин далёко... Вышел Ванятка на улицу, осмотрелся и заприметил соседский трактор. Сел на него, да и поехал. Только... от усталости, да от работы тяжёлой глазоньки-то у него по дороге и склеились. И врезался он в забор...
– Погоди, погоди – вмешивается Клим, который слушал весь разговор – это тот забор, который двухквартирному дому принадлежит?
– Он самый – кивает Ахметов – ну, получил он от тамошней бабки звездюлей... Пришёл – ни бутылки у него, ни трактора. Трактор на следующее утро выгнали оттуда, пришлось хозяину поллитру ставить, чтобы он претензий не имел, а забор... пришлось вашим ребятам чинить. Хорошо, у нас тут лесопилка рядом – они всё честь по чести, доски заказали, оплатили, приколотили. Бабка, значит, без претензий... Ну, а потом пошло всё, как по накатанной – забор-то новый обмыть надо... И так два дня...
– Кошмар! – говорю я – и это оперативники! Позорище!
Встаю и иду к выходу, чувствуя, как форменный китель на мне пропах амбре этой летней кухни. От кровати, на которой спит Кожемякин, раздаётся:
– Врагу не сдаётся наш гордый Варяг!
В машине приходится открыть все форточки, ибо дух стоит такой, что хоть святых выноси.
– Марго – обращается ко мне Клим – и куда этих красавчиков? Может, к нам в ИВС?
– Нет, ты что, Клим, нельзя. Завтра все знать будут, как они туда попали и в каком виде были. Знаешь, думаю, самое лучшее – это сдать их жёнам. Все же женаты? Ну вот, такой воспитательный метод будет наиболее действенным.
Прошу ребят-оперативников держать втайне всю историю с этими гуляками.
Домой я возвращаюсь только к восьми вечера, уставшая и голодная. Меня встречает недовольный Руслан.
– Марго, как так можно? Я весь телефон оборвал, почему ты не берёшь трубку? – он с подозрением принюхивается – фу! Чем это от тебя воняет? В каком притоне ты была, Маргарита? Ты бухала где-то, что ли?
Он смотрит на меня испуганно, а мне вдруг становится настолько смешно, что я начинаю смеяться, как сумасшедшая. У Руслана такой вид, словно он меня не узнаёт.
– Маргарита! – трясёт меня за плечи – Марго, что с тобой? Я сейчас скорую вызову!
– Нет-нет – смеюсь я, стараясь раздеться – нет, послушай меня, Руслан! Помнишь, мне в пятницу оперативники звонили, что хотят на субботу в Еловой дури остаться, так вот...
Я рассказываю ему всю историю. Сначала он слушает меня спокойно, и где-то даже недоверчиво, а потом тоже начинает смеяться. Помогает мне раздеться, кормит меня, даже готовит брусничный морс, потом я стираю свою форму, и мы так и продолжаем смеяться, потому что история с оперативниками из моих уст обрастает новыми пикантными подробностями.
– Ну, дают! – говорит Руслан – ну, хлопцы! Так облажаться! И что теперь будет? Уволят?
– Нет, Руслан, скорее всего... Жалко – у них же тоже семьи, дети, ипотеки... Да и в первый раз с ними такое. Я вообще подозреваю, что под напором этого Кожемякина даже самый стойкий не устоит.
На следующий день все трое появляются передо мной ни свет, ни заря. Даже Клима ещё нет, а они уже тут как тут – с помятыми от многодневных возлияний лицами и виноватыми глазами. Стоят передо мной, как нашкодившие пацанята и боятся глаза поднять.
– Маргарита Николаевна... Маргарита Николаевна...
– Мы... Больше не повторится...
– Да что за детский сад! – заявляю я – вы с ума сошли! Вы же оперативники, полицейские, честь мундира позорите! Что теперь будут говорить в этой Еловой дури? Что в СК все оперативники – пьяницы, и вместо того, чтобы проводить расследование и искать убийцу – бухают!
– Маргарита Николаевна, да это всё Кожемякин с Верховниковым...
– Вот нечего на зеркало пенять, коли рожа крива! Можно было отказаться и вообще, действовать в рамках закона – вы же при исполнении были! А теперь двое этих пропоиц вам виноваты. Да никто не виноват, кроме вас самих, понимаете вы это или нет?
Я внимательно смотрю на них и спрашиваю:
– Ванятка, что с лицом у тебя?
Остальные двое похохатывают, пряча ухмылки.
– Жена... – грустно заявляет Ванятка.
Под глазом у него фиолетовый фингал, которого вчера не было. Ну, да, Ваняткина жена – деревенская красавица метр восемьдесят ростом, с длинной косой и зычным командирским голосом, вполне могла поставить мужу такую красоту.
– Она боится, что я работу потеряю. У нас ведь трое детей и ипотека. Не расслабишься.
Вполне ему верю – вчера, когда мы выгрузили его из машины, и жена увидела, в каком он состоянии, да ещё дома не был, решила, что зачинщики сего безобразия – мы, и пыталась накинуться на Клима, чтобы выяснить, в какую заваруху попал её муж. Но слава Богу, Клим нашёл способ остановить её, и потом, оказавшись вполне себе милой женщиной, та даже прощения у нас просила.
– Вот видишь – говорю я – дети, ипотека, а ты такое выкидываешь! Как так можно, Вань?
– Маргарита Николаевна – спрашивает один из них, осмелев – а что с нами будет теперь?
– Пока не знаю – вздыхаю я – идите, работайте. Ванятка, зайди к Диане, попроси у неё тональный крем, пусть замажет тебе это произведение искусства, а то негоже оперативнику так ходить.
Когда они только собираются уходить, я останавливаю их:
– Погодите... Ахметов сказал, что вы что-то выяснили, и бухали на радостях... Что именно?
– А, да! – оживляется один из них – мы выяснили, Маргарита Николаевна, что этот мужик ни с кем из местных, у кого были лодки, не договаривался и денег никому не платил... Мы их, владельцев лодок, первыми опросили...
– Мы это уже и сами знаем, так что все ваши телодвижения в данном случае бесполезны.
– Но мы ещё выяснили, что в соседней деревне, в Погорушках, местный житель, Равиль Петров, хвастался тем, что сдал свой катер в аренду и получил за это бешеные бабки. На один день всего сдал, а получил... десять штук.
– Но до этого Равиля мы так и не доехали – признался второй оперативник.
– Вот балбесы! – говорю я, и в сердце появляется предчувствие чего-то недоброго – идите и молитесь, чтобы с этим Равилем ничего не случилось.
Тут же звоню Климу:
– Клим, ты едешь? Разворачивайся в сторону Еловой дури, там в нескольких километрах дальше есть деревня Погорушки, езжай туда, найдёшь там местного жителя Равиля Петрова, привезёшь сюда. Адрес скину через несколько минут. Так же отправлю тебе на всякий случай оперативников.
Бегу к Дане:
– Даня, это срочно. Послушай, в соседней деревне Погорушки живёт некий Равиль Петров. Нужно выяснить его адрес, и позвонить ему, предупредить об опасности. Сейчас к нему едет Клим и оперативники.
Адрес Даня выясняет быстро, и я скидываю Климу смс-сообщение.
– Марго, он трубку не берёт, я уже несколько минут пытаюсь дозвониться – говорит Даня.
– Неужели и здесь опоздали? Ладно, может, спит просто. Сколько ему лет?
– Двадцать два.
– Молодой совсем.
Я хожу по кабинету, нервно потирая руки, и не о чём не могу думать. Скорее всего, Равиль Петров и есть тот, кто видел убийц воочию – я сейчас даже не сомневаюсь, что это не один человек, а несколько. Погорушки тоже располагаются по течению реки, так что вероятность того, что катер Петрова арендовали убийцы, очень высока. Только бы Клим успел!
– Марго! – звонит он мне – его нет дома и вообще нигде нет. Телефона тоже нет. Похоже, он живёт один.
– Поспрашивайте соседей, может, кто-то видел его. Всё обыскать вокруг. Пусть скажут, где он обычно ставил катер. Найти его и осмотреть.
– Хорошо.
Я опять меряю шагами кабинет, потом сажусь за компьютер – отсматривать карты памяти. На одной из них в самом конце какая-то странная запись. Мой мозг фиксирует это, но тут раздаётся звонок – это снова Клим.
– Марго, катера тоже нигде нет. Соседка через забор видела Равиля последний раз вчера вечером – он пошёл по направлению к тому месту, где оставлял катер на реке.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
