Как у нас шутят, главное, чтобы июнь был в курсе, что он — лето. Судя по погоде у нас в Томске, июнь или не курсе, или сильно тормозит. Тем не менее, весна закончилась, и хочется подвести итоги весеннего чтения.
Лучшей книгой весны для меня стало «Завидное чувство Веры Стениной» Анны Матвеевой. Не знаю, что сыграло главную роль. Возможно, то, что Анна Матвеева приезжала в Томск как автор текста Тотального диктанта, я ходила на встречу с ней и попала под ее обаяние, которое передалось и на восприятие книги. Или то, что в книге речь идет о моих ровесницах, и мне многое откликнулось. Или же, наконец, сама книга получилась очень достойной. Читала «Завидное чувство», и сама себе завидовала.
На второе место по эмоциональному отклику я бы поставила Фредерика Бакмана с двумя книгами из его трилогии о Бьорнстаде и хоккее. Прочитала «Медвежий угол», и поняла, что мне не хочется покидать этих людей — слегка невротизированных, запутавшихся в жизненных передрягах, страдающих, но не теряющих надежды. Прочитала и вторую часть — «Мы против вас».
Книгой, расширяющей границы, для меня стал «Демонтаж» Арена Ваняна, где рассказывается об Армении 90-х и о судьбах армянской интеллигенции. Когда-то мы были единой страной. Оказывается, я очень мало, фрагментарно и обрывочно знала о том, что происходило после распада Союза в бывших республиках. Книга очень реалистичная и зрелая несмотря на то, что написана молодым автором.
Крышеснос в хорошем смысле — антиутопия Дмитрия Данилова «Саша, привет!». Лаконичная по форме, остроумная и беспредельно грустная.
Ностальгией и болью за несбывшиеся мечты повеяло от книги Шамиля Идиатуллина «Возвращение «Пионера» — сразу вспомнились детские фантастические фильмы «Москва — Кассиопея» и «Отроки во Вселенной», и как волновали тогда возможности покорения космоса. Мы, советские дети, и правда верили, что, когда вырастем — уж точно полеты на Марс и на Луну станут реальностью для всех желающих. Что пошло не так?
Этой весной я открыла для себя Евгения Водолазкина в качестве драматурга. Его пьесы больше напоминают филологические игры, чем произведения для сцены.
Вообще забросила читать детективы, единственным исключением стала книга Елены Михалковой «Мертвый кролик, живой кролик».
Не обошлось и без мемуаров. За книгу воспоминаний Александра Ширвиндта с символичным и ироничным названием "Опережая некролог" побудило взяться печальное событие. В каждой фразе — Ширвиндт, его фирменные интонации. Читаешь и будто слышишь его голос.
И наконец-то дошли руки до воспоминаний Авдотьи Панаевой, жены писателя Ивана Панаева и музы поэта Николая Некрасова. Книга была подхвачена на буккроссинге и давно стояла на полке.
Авдотья Панаева оказалась хорошим повествователем — пишет легко, с юмором, и я бы сказала, очень современно. У меня были опасения, что книга покажется архаичной, но они оказались напрасными.
