«Любите ли вы театр…?»
Утвердительно ответив на вопрос В. Белинского про любовь к театру, в частности за его эстетику и атмосферу, которая сама по себе дает ощущение праздника, 15 мая 2024 года я отправилась на спектакль «Евгений Онегин» в исполнении артистов театра им. Е Вахтангова на сцене ижевского Театра оперы и балета. Премьера спектакля «Евгений Онегин» на сцене академического театра им. Е. Вахтангова состоялась в 2013 году.
О спектакле, в котором я для себя сделала множество «открытий чудных», хочется писать много, подробно и интересно. Но формат телеграм-канала не предполагает написания «километровых» статей, столь дорогих моему сердцу, поэтому постараюсь в телеграфном стиле.
Никогда раньше я не встречала постановки пушкинского «Евгения Онегина» в драматическом театре. В опере или балете – да, в драматическом театре – никогда. Ставить роман в стихах в драматическом театре очень трудно: по утверждению самого Пушкина, «роман требует болтовни», роман в стихах – тем более. Режиссер исключил из спектакля большую часть «болтовни», чтобы придвинуть к зрителю именно сюжет, превратил роман в стихах в сценическую поэму. Наполнив великий русский классический литературный текст сценической жизнью, поставил его в русском театре.
Конечно, все проходили в школе «Евгения Онегина», но, боюсь, что главное слово здесь именно «проходили». Для парочки поколений, родившихся после нас, учившихся «в эпоху промокашек» и читавших роман от первой до последней строчки, пушкинский «Евгений Онегин» - почти такая же экзотика, как и «Слово о полку Игореве».
Но урока коллективного чтения стихов с театральных подмостков не будет. Более того, не желая выступать с привычным прочтением, режиссер отказался от некоторых глав и очень известных строк (например, про дядю, который самых честных правил, и про детство Онегина) и показал, что он думает и тем более чувствует про «наше все» и «энциклопедию русской жизни».
Сюжет для большого романа
Коротко напомню сюжет классического романа Пушкина. Молодой дворянин Евгений Онегин, вечно скучающий в светском обществе, неожиданно получает наследство от дяди – имение в деревне. Он едет туда, от безделья заводит дружбу с соседом - поэтом Ленским.
От скуки соглашается посетить семейство Лариных с двумя дочерями «на выданье». Нехотя влюбляет в себя старшую Татьяну, которая пишет Онегину письмо с признанием, но Онегин ее отвергает. Со скуки приударяет и за возлюбленной друга, Ольгой. Ленский, приревновав Ольгу к Онегину, вызывает последнего на дуэль. Ленский погибает на дуэли. Онегин вскоре после этого покидает имение. Ольга выходит замуж, Татьяну везут в Москву искать достойную партию. На одном из светских приемов Онегин встречает Татьяну уже замужней и объясняется с ней. Признавшись, что любит Онегина по-прежнему, но уже не свободна, она отвергает его. С`еst La Vie.
«И черный кабинет, и ждет в стволе патрон»
Этот театральный «Онегин» начинается с программки, которая оформлена как конверт с вложенным в него рукописным письмом Татьяны и карточками-визитками героев (и их исполнителей).
Пространство спектакля выдержано в серо-черных тонах, почти пусто и обрамлено справа серой стеной с классическим колоннами, слева – высокой печкой. Сзади во весь сценический портал гигантское зеркало, слегка наклоненное к полу и чуть затянутое дымкой, косо удваивающее все происходящее на сцене. Иногда оно приходит в движение и от этого «ох, как кружится голова, как голова кружится».
Здесь мне бы хотелось сделать врачебное отступление. Профессор медицины и хирургии, алхимик и естествоиспытатель Парацельс, живший в XVI веке, предполагал, что зеркало – это своеобразный туннель, соединяющий реальный и тонкий миры. И что энергия, проходящая сквозь зеркало, имеет огромное влияние на психику человека.
Позднее, используя записи Парацельса, врачи научились вводить людей в гипноз с помощью зеркал, пытались лечить от шизофрении и прочих душевных болезней. Современные ученые не отрицают тот факт, что зеркало может вызывать галлюцинации, когда люди, всматриваясь в зеркало, вместо своего отражения видят страшные гримасы, морды животных и монстров.
Считается, что такая практика помогает в лечение душевных болезней и называется «встреча с другим «я». Зеркало всегда рассматривалось как портал в другие миры, магический атрибут, способный показать будущее и изменить судьбу. Зеркало присутствует и в сцене гадания Ольги с Татьяной в «крещенский вечерок».
Место действия спектакля, оформленное в стиле «черного кабинета», погружено в никогда не рассеивающийся туман – и этот «туман, он как трав дурман», тоже ох как кружит голову.
Музыкальным эпиграфом к повествованию идет грустная «Старинная французская песенка» П.И. Чайковского, мотив которой прошивает весь спектакль. Виртуозно аранжированная мелодия песенки то повторяется и усиливается, то вдруг безнадежно тонет, теряется в грохочущей электронной обработке, подчеркивая мистическую атмосферу спектакля.
Форма и содержание
Направление театра Вахтангова, которому следуют актеры и режиссер - «фантастический реализм» – термин, который был сформулирован его основателем Евгением Вахтанговым. Следуя вахтанговскому «духу и букве», режиссер спектакля создает свой «выдуманный мирок», отталкиваясь от «выдуманного мирка» А.С. Пушкина.
При этом режиссер спектакля Римас Туминас «пытался разрушить стереотипы, стремился к полифоничности, музыкальности, эмоциям, при этом хотелось избежать выспренности и ложной лиричности». Для него «было важно открыть новый смысл в характере и сюжете», - написано на официальном сайте театра.
Все, на что режиссер делал ставку, в спектакле удалось. Полифония достигается за счет того, например, что каждая роль поделена между двух актеров, которые действуют то поочередно, то вместе как сообщающиеся сосуды.
В спектакле два Онегина: молодой роковой красавец Виктора Добронравова и постаревший, познавший всему на свете цену человек в исполнении Сергея Маковецкого. Молодой Онегин весь в черном, словно бы с наглухо застегнутой душой. Он предстает то абсолютным циником, то змеем-искусителем, когда в сцене соблазнения жестко и опасно ведет Ольгу в танце, заставляя ее изменять не Ленскому даже, а самой себе. При этом он обнимает не Ольгу, а аккордеон и заставляет зубами снять перчатку с его руки. В последующем он хладнокровный убийца, застреливший Ленского в упор.
«Резкий, охлажденный ум», внутреннюю опустошенность плоть до смертной душевной тоски выдают первые слова Онегина-Маковецкого, которые звучат эпиграфом ко всему спектаклю: «Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей». Маковецкий воплощает как бы зеркало души Евгения (опять зеркало), его истинный возраст. Онегин Маковецкого не живет страстями, но в его словах «Я вас люблю любовью брата, а, может быть, еще нежней», заключена формула настоящей любви, любви защищающей, любви с ответственностью.
Ленских тоже двое – юный светлокудрый возвышенно-романтический мальчик Николая Романовского и благополучный господин Олега Макарова, каким мог бы стать поэт, не погибни он на дуэли. Когда автор говорит про его (Ленского) «…Дух пылкий и довольно странный, Всегда восторженную речь И кудри черные до плеч», завязывается диалог и вносятся поправки с учетом актерской индивидуальности: «И кудри черные…» - «Светлые!» - «…до плеч!».
Ольга и Ленский – оба кудрявые, сияющие юностью, окутанные романсом «В лунном сиянии снег серебрится…», очень подходят друг другу: все время улыбаются, радуются жизни. У Ольги (Ася Домская) на груди всегда висит детский аккордеон («…резва, беспечна, весела…»). И каким воплем прозвучит романс в последний раз, когда Ольга пойдет под венец с уланом. Аккордеон у нее потом отнимут. Драматическая линия Ольги «сделана» прекрасно. Не такая уж она «глупая луна на глупом небосклоне» оказалась, как пытался ее представить Онегин.
В Татьяне (Ольга Лерман) сочетается все, так необходимое пушкинской героине. Она не философствует об этой жизни, а живет страстями «здесь и сейчас» вплоть до того момента, когда ей в компании с прочими девушками, прибывшими на «ярмарку невест», отрежут косу вместе с мечтами о счастье, которое «было так возможно, так близко».
У Татьяны тоже есть двойник – строфы про страшный сон героини читает народная артистка России Ирина Купченко.
Людмила Максакова, легенда вахтанговского театра, исполняет роль танцмейстерши, которая обучает провинциальных барышень мертвому салонному этикету. Затянутая в черное трико и пышную газовую юбку, голосом, исполненным благородной мощи, привычно командует: «La musique! Battement tendu jete, s`il vous plait» – по-французски без перевода (кому он был нужен в XIX веке, когда все говорили лучше и чаще по-французски?). Она же и няня в черном монашеском клобуке, и невозмутимая смерть, приносящая дуэльные пистолеты и уводящая со сцены тех, кому пришло время «уходить». Совершенно понятным становится смысл выражения про умершего человека: «ушел» из жизни.
«И больно и смешно»
Внятно звучащий пушкинский стих, его фразы и реплики актеры легко и непринужденно передают друг другу словно в ритме вальса. «Евгений Онегин» не столько даже играется, сколько легко танцуется: от девичьих экзерсисов у балетного станка в начале, русской плясовой на именинах Татьяны до финального кружения Татьяны в обнимку с чучелом бурого медведя.
В спектакле также по-пушкински легко подлинно трагические моменты сочетаются с забавными: незабываемо жестока сцена дуэли, когда Онегин убивает беззащитно обнажившегося до пояса Ленского выстрелом в упор в живот. Онегин стреляет в Ленского на пятой минуте спектакля. Режиссер дает понять, что над всеми событиями висит рок, что за всю беспечность и веселье уже назначена цена. И цена этому – человеческая жизнь.
Зато деревенские именины превращаются в концерт домашней самодеятельности с жестокими романсами и русской плясовой. Но как бы не старались развеселить Татьяну в сцене именин, больше всего она радуется подаренной игрушке медведя, которую узнает и прижимает к сердцу.
Когда наступает время ехать Лариным из деревни в Москву, в недельный путь по дурным отечественным дорогам на ярмарку невест, люди в шинелях загоняют все семейство в огромную покосившуюся карету, дверь которой заколачивают так, будто заживо погребают. Татьяны навечно прощается с юностью, мечтами, своей несостоявшейся деревенской любовью. Также как до этого попрощалась с няней, молча закрыв ей глаза. Мрачное впечатление от этой поездки немного скрашивает комическая сценка с зайцем, который когда-то перебежал дорогу и Пушкину на пути его следования в мятежный Петербург.
Но чем дальше, тем больше в текст и на сцену пробивается печаль, тоска, меланхолия. Все пушкинское веселье в спектакле тонет в неизбывной русской хандре. Говоря пушкинскими же словами «Грусть-тоска меня съедает».
В спектакле много восхитительно красивых сцен: когда девушки-невесты возносятся вверх на серебряных качелях, когда ветер листает оставленные Онегиным книги, когда сцену заметает снег…
«Все у меня о России, даже когда о тебе»
Не знаю, какой ингредиент из сильнодействующей смеси, приготовленной по рецепту режиссера, подействовал на зрителей в большей степени: «великий и могучий» пушкинский язык, меланхолическая музыка, пластика и танец, темная бездна зазеркалья, выдуваемые на сцену снега и туманы, освещающий ее болезненно-бледный лунный свет или все это вместе взятое – только весь зрительный зал в течение более 3-х часов завороженно следил за тем, как на сцене разворачивались события русской жизни с их безыскусным трагизмом.
Совершенно магическим образом через метафоры, смыслы, которые невозможно пересказать, через совершенно современные вещи и приемы со сцены читалась «Энциклопедия русской жизни», русской страсти и хандры с ее взрывоопасной смесью Азии и Европы, французского с нижегородским, язычества с христианством, искусственного с природным, дураками и дорогами, сказочными мечтами и реальными приговорами судьбы. Смертельной сшибки женского с мужским.
Классика наших дней
За 5 лет до гибели великого поэта Гоголь написал статью «Несколько слов о Пушкине», в которой говорится:
«Пушкин есть явление чрезвычайное, и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через 200 лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла».
К словам Гоголя о том, что Пушкин есть единственное и чрезвычайное явление русского духа, Достоевский прибавлял: и пророческое.
Спектакль, который можно назвать современной классикой, не только не противоречит той реальности, в которой мы сейчас живем, но и ставит реальности диагноз, нынче двухсотлетний: «Теперь у нас дороги плохи. Мосты забытые гниют…». В нашей сегодняшней жизни, несмотря на пророчество Гоголя, пушкиных вокруг себя лично я не наблюдаю. Зато персонажей, которые могут расстрелять в упор человека или гоняться с ружьем за зайцем (бездомными животными) – сколько угодно.
Все те, кому в нынешней культурной и ментальной ситуации спектакль пришелся не по вкусу, просто увидели на сцене себя – «русских людей в развитии». Или с врачебной точки зрения «встретились с другим своим «я». «И на зеркало неча пенять…» – продолжить можете сами.
