Расскажу я вам историю про свой третий гражданский брак, чтобы у вас не было иллюзий, что я всегда была духовно сильным человеком. Я очень слабенькая и наивная, и не выбралась из своих подростковых идеалов до сих пор, просто нашла способ с ними существовать так, чтобы ни одно животное не пострадало, в том числе и я сама. Почему я это знаю? Да потому что если выражать мое человеческое достоинство в твердой валюте - на круг выйдет очень мало. Все ж таки духовную силу я оцениваю очень жестко и безжалостно, то есть в деньгах. Способен много заработать, значит ты сильный человек. Не способен - тебе не повезло, ищи гармонию в небесах, если тебе самый простой антидепрессант, а именно - деньги, увы, не по зубам. Все просто устроено в этом мире. И жестко.
Научил меня этому отношению к жизни, себе и людям мой третий муж. Это был неофициальный брак, точнее, сожительство, но вместе мы были три с половиной года, вели общее хозяйство, ну, как вели, он мне денег давал в аккурат на свой пропой, а я дома ни хрена не делала, по обыкновению, так и жили. Нет, не счастливо. И вообще непонятно почему мы оказались вместе, по всем канонам не должны были.
Это был трудный для меня момент жизни. Умер мой второй муж, любимый человек, Учитель и кормилец, отец моего младшего сына, ушел в свои 43 года буквально за сутки, поздно распознали панкреонекроз, до больницы довезли, но спасти не сумели. И я осталась в свои 40 лет, с четырехлеткой на руках, без работы, без средств к существованию, оглушенная внезапно свалившимся горем до состояния полного зазеркалья. Мужа моего очень любили в ксп-шной тусовке, я помню нескончаемый поток людей на похоронах, мне несли деньги валом, натащили по тем временам (декабрь 2006 года) больше пяти тысяч баксов, чтобы я не нуждалась, пока приду в себя. Я приходила в себя очень странно, криво, ну, да что об этом вспоминать. Пришла же.
Пока был жив муж, Тёмка, он много мне рассказывал о своей молодости, о друзьях, и в частности о своем хорошем друге, Назовем его Алик. Алик был для Тёмки идеалом. Яркий, умный, деловой, авантюрный, истинный харизматик без страха и упрека, в 90-е он сильно поднялся, много делал денег, ходил с пистолетом, мутил экономические схемы, наукрывал от государства денег на три расстрельных статьи, учил Тёмку жизни, новой, несоветской морали, в общем, Тёмка всегда рассказывал о нем с восторгом, с придыханием, и очень его любил. Я слушала эти его рассказы, правда, немножко не понимала, почему Алик к нам не заходит, за семь лет только один раз, за пару лет до смерти, Тёмка прибежал с работы сияющий, радостный: "Представляешь, Нинуш, я Алика встретил! Он торопился, обещал зайти... Он теперь в казино играет, так странно..." Алик так и не зашел, а Тёмка расстроился, потому что очень по нему скучал.
Людей на похоронах я не помню, что понятно, только когда мне прислали подборку фотографий, на одной из фото, судя по подписи, был он, Алик. Курил нервно, перед тем, как зайти в зал для прощания, и лицо его было отрешенным, холодным и злым. А на девятый день народ опять приперся ко мне горевать, самые близкие, человек шестьдесят, и Алик пришел, и тут уж я его узнала по фото, и сама к нему подошла и стала рассказывать, как Тёмка его любил и скучал по нему, а Алик надменно улыбался, и слушал вполуха. Я была для него какая-то совершенно левая вдова Тёмки, неинтересная, некрасивая и непонятная женщина, придавленная горем, а он хотел общаться со знакомым народом, которого давно не видел, потому что давно выпал из бардовской тусни.
Народ меня не бросал, установил дежурство, чтобы приходить, тормошить меня, вытаскивать из зазеркалья, Верка со мной жила, чтобы я не дай Бог, не наложила на себя руки ночью, о чем я мечтала, я водила Мотьку в элитный детский сад, там со мной работали психологи, убеждали не пугать ребенка своим горем, я и не пугала, не плакала при сыне, занималась его реабилитацией (сыну рано поставили аутичный спектр), писала что-то в ЖЖ, общалась с приходящими людьми, общалась с Веркой, и медленно и страшно плавилась в котле горя, в общем, брела долиной смертной тени, не особо напрягаясь, и даже имея отдушину в виде тайной темной страсти к одному живому чуваку, главное достоинство которого было в том, что он живой. Мы с ним переписывалась по интернету. Чувак уворачивался от встреч, он был давно и счастливо женат, с детьми, просто жалел меня, наверное, и понимал, что я немножко поехала крышей. Думаю, все знали об этой моей тайной страсти, кто-то осуждал, что я так быстро забыла Тёмку, кто-то сочувствовал и говорил, мол отстаньте от нее, выживает девка, как умеет, лишь бы не покончила с собой. Так и влачились мои дни.
Где-то посреди всего этого промелькнула эпохальная встреча с Бурцевым, но я не очень ее отразила, занятая совершенно другими вещами, поэтому она промелькнула и исчезла. Тёмка умер 1 декабря, а девять месяцев спустя ребята вытащили меня на осенний подмосковный слет авторской песни (Верка меня отпустила, оставшись с ребенкой), где я напилась для храбрости, взяла свой прэдмет за пуговицу, и предложила себя, затем закономерно получила вежливый и даже сочувственный отлуп, и убедившись, что здесь не пролезет, проплакала ночь в палатке и наутро решила, что пора вспомнить свои девичьи умения и завести любовника по типу "клин клином". Для чего, проспавшись и неумеренно похмелившись так, что насосалась опять в зюзю, отправилась бродить по слету в бесцельных, экзистенциальных поисках чего-нибудь. Отправилась к концертной поляне, узнать свою очередь на сцену, да и надо бы и послушать людей, раз уж выбралась в лес. И на концертной поляне встретила Алика, который тоже бродил с одной стоянки до другой, с бутылкой водки в кармане в поисках, с кем бы гуманно выпить.
Тут нужно небольшое отступление. Когда я вкрученная, меня обуревает любовь к миру, и к людям, и я всем рассказываю, какие они хорошие. Ну, есть такой пунктик у меня. Вот и встретив Алика, я начала ему вещать, какой он славный, великий и мощный, и как Тёмка его любил, и как я его люблю и уважаю в память о муже. Я ему легко и весело льстила, без цели и задачи, просто погода был солнечная, осенний лес был прекрасен, а Алик был по-своему даже симпатичный, хоть и испитой к своим тогда 46 годам. Алик решил, что бухая баба желает догнаться и налил мне своей водки, а дальше мы с ним стали свободно трындеть про авторскую песню, и так как находились рядом со сценой, где шел концерт, я начала ему рассказывать, кого там стоит слушать, а кто так, погулять вышел, и тут Алик понял, что я не проста, ой, не проста. Потому что вкус у меня на исполнительство был отменный, и всё, что я ему предлагала слушать, ему тоже очень нравилось, а что отметала, тоже не стоило его внимания. Он меня разглядел, вернее прочувствовал мою прекрасную, открытую душу. Мы с ним простояли там часа полтора, допили его водку, и я отвалила, легко и приятственно, без попыток навязаться на продолжение. По-моему, я даже не поняла, что произвела впечатление, ну, произвела, бывает. Не впервой, каждый раз замечать, что ли, что я произвожу впечатление своим умом и талантом, да я его всегда произвожу, правда только на умных, прошаренных и незашоренных.
После слета он меня нашел в ЖЖ, благо я там сидела, не вылезая, и предложил встретиться сразу у меня дома, а встретившись, не стал долго тянуть кота за хвост, напоил меня и обесчестил, пьяную, и, как честный человек, остался у меня жить, благо я тогда обитала на Белорусской и казино Золотой павлин было от меня в двух шагах.
Так началась новая страница в моей жизни, и страница эта называется "Моя жизнь с абьюзером". Настоящим, а не то, что все под этим термином понимают)
Продолжение следует.
