Александр Македонский конечно герой, но зачем же стулья ломать!
Н. Гоголь «Ревизор»
Путь героя
В книжках, посвященных тому как написать крутой роман, чтобы затем он стал бестселлером, важнейшим делом для автора считается продумать так называемый «путь героя». Ну или иначе ту сюжетную канву, следуя которой можно заставить читателя охреневать от изложенного.
Известно, что американский исследователь мифологии Джозеф Кэмпбелл под это дело даже разработал целую теорию, которую изложил в своей работе «Тысячеликий герой» или по-другому «Герой с тысячью лицами». Тут всё зависит от перевода, на который нарветесь.
Я как-то читал первый вариант и не зашло. Возможно надо было читать второй. Но не уверен, что там всё было бы сильно иначе. Но в целом по прочтении «Тысячеликого» было ясно почему публике зашло. Кэмпбелл реально крут. Объяснить кучу вещей на уровне человека едва с грехом пополам осилившего букварь, несколько строк из бессмертной «Муму» и сумевшего потом даже прочесть некоторые подписи под картинками из нетленного «Плейбоя», это подвиг.
Но самое главное, что это работает. Причём, судя по успеху бестселлеров и киноподелкам Голливуда, схема вполне сносная. И да, не скажу, что там у любого, кто въехал, получится сваять что-нибудь похлеще «Фауста» Гёте, всё же не всем дано быть Максимом Горьким, тем не менее, что-то во всем этом есть.
Невнятный герой
Однако, как известно, из всякого правила есть исключения. Некоторые порой явно не читали того же Кэмпбелла и пишут, если честно так себе, но народу заходит.
И это притом, что про сюжет там лучше ничего вообще не говорить, Герой невнятен. Да и не сказано о нём ничего. А всё, что есть - одна сплошная загадка, за которой если подумать вообще сплошной ноль, как у Даниила Хармса с его рыжим человеком. Но, несмотря на всё это, работает. А главное, что в отличие от хармсовского: «Уж лучше мы о нем не будем больше говорить», - говорят.
И не просто ведь говорят, а порой убить друг друга готовы лишь за из-за того, что оппонент не согласен, будто у героя характер нордический, выдержанный. Ну и далее почти как у Штирлица: с товарищами по работе поддерживает хорошие отношения, безукоризненно выполняет свой служебный долг, вредных привычек не имеет, не женат.
Хотя про последнее вряд ли, так как ребенок был. А значит одна вредная привычка у героя всё же имелась. А может и не одна? Ведь отчего-то он всё-таки помер, оставив дитятку сиротой.
Правда одни говорят, что это от возраста. Другие утверждают, что это все презренный метал, непонятно кем размещенный острым концом в тело этого неизвестного господина. Но по итогу дитятко - сирота.
И дальше почти по Шекспиру в его «Принце датском»: престол к рукам прибрал дядя и не отдавал, пока доброхоты не подсобили. А не случись этого, глядишь так всё бы так и было, вплоть до Офелии, с её мокнущей в пруду тушкой.
Хотя, кто его знает, что там вообще было? Ведь череп там был? Был. И пусть как утверждают конский. А конь… Можно ведь и пофантазировать, что коня звали Йориком. И тогда это - «он тысячу раз таскал меня на спине» - в тему.
Да и вообще, кто ж его знает? Может это и впрямь о нём – о сыне нашего героя? И этот «призрак отца Гамлета» тоже он? Ну, герой наш. Только не настоящего, а прошлого времени. Тот о котором известно даже меньше, чем ничего.
А потому и имя папы забылось, поскольку не тамошний весь сюжет. И Шекспир писал по наитию, видя образы далекой земли и путая страны. Хотя с другой стороны, а почему не Дания, если некоторые утверждают, что герой наш был датским графом?
Тем более, что ближайший сюжет, от которого, как полагают некоторые исследователи, всё возможно у Гамлета и плясалось – «Сага о Рольфе Кракесе» или по другому переводу «Сага о короле Рольфе Краки». И хотя там реально жесть, но ведь, если что, и некий Хельги имеется.
Впрочем, это лишь так, к слову. Хотя чем черт не шутит? Тем более, что всё от скудности источников. Так что в нашем случае всё глуше - почти как в песне:
В каждой строчке только точки после буквы «л»
Ты поймешь, конечно, всё, что я сказать хотел.
Сказать хотел, но не сумел.
А главное - понятно откуда эта вечная неопределённость русской литературы. С истоков. От этого, который даже прилично придумать сюжет не смог, написав в итоге с гулькин нос:
«И избрались три брата со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли к словенам первым, и срубили город Ладогу, и сел в Ладоге старейший Рюрик, а другой - Синеус – на Бело-озере, а третий - Трувор - в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».
(Повесть временных лет. Сост., примеч. и ук. А. Г. Кузьмина, В. В. Фомина. Вступ. ст. и перевод А. Г. Кузьмина / Отв. ред. О. А. Платонов. – М.: Институт русской цивилизации, Родная страна, 2014. – стр. 67)
И да, это лишь одна из версий реконструкции «Повести временных лет» на основе списка Лаврентьевской летописи с включением отдельных сведений из Ипатьевской. Ибо как таковой ПВЛ не существует. Так что это просто, чтобы обозначить героя.
Проблема хранителей
Собственно, с этого весьма схематично и кратко написанного указания всё и идет. И версий там, если что, много. И та, за которую топят многие из последователей так называемой школы норманизма лишь один из вариантов, впервые обозначенный ещё шведским королем Юханом III в переписке с Иваном Грозным.
Правда короля вспоминать как-то не принято, равно как и написавшего свои измышления на эту тему в 1615 году в своем труде «Regin Muschowitici Sciographia» («История о великом княжестве Московском») Петра Петрея де Ерлезунда. В последнем случае это даже понятно – фигни, судя по тексту, там в целом хватает.
Другое дело работы «могучей кучки» в виде трех «богатырей» отечественной исторической школы - Готлиба Зигфрида Байера, Герхарда Фридриха Мюллера или Миллера (тут как читать), и Августа Людвига Шлёцера. Тут уже всё основательнее. Хотя и не факт, что их концепция прижилась, если бы не талант Карамзина, которого, впрочем, современные норманисты пинают только в путь.
И да, мотив ясен – не историк. Причем сегодня это как жупел для любого оппонента, даже в том случае, если на противоположном фронте человек, обремененный званиями.
Хотя тут выкатывается другая артиллерия – фольк-хистори. И это в принципе радует, что не причисляют пока к альтернативщикам. Но, как говорится, ещё не вечер. Только сумерки. И не богов с героями. Скорее сумерки сознания. Тем более, что не в обиду, а констатация. И не только тех, кто топит за обилие скандинавов в истоках отечественной истории. У антинорманистов тоже фигни хватает.
И главный затык, что у тех, что у других в непонимании того, что перед нами прежде всего некий литературный (а точнее местами даже литературно-публицистический) текст, написанный средневековым книжником с целью создания некой истории. И следовательно некий итог его исследовательской работы и изысканий.
Нет, так то некое понимание демонстрируется. О легендарном характере ранней русской истории кто только не пишет. Дело в другом - в непонимании того, что перед нами историографический труд в его изначальном смысле рассказа об истории, написанный средневековым книгочеем, т.е. знатоком житийных книг, Библии, литературных легенд и преданий, толкователя средневековой христианской символики, а не историка как такового, чей
«понятийный аппарат, судя по всем источникам, принципиально не отличался от нашего».
(Лурье Я.С. Россия древняя и Россия новая. СПб., 1997. С. 16–17.)
И это притом, что даже сегодня диалог между атеистом и истинно верующим человеком порой оказывается невозможен просто в силу того, что люди казалось бы единой культуры говорят с использованием разной системы образов и понятий. Что уж говорить о средневековых хронистах прошлого, которые видели в истории прежде всего результат осуществления божественного плана, а самим историческим трудом полагали извлечения из исторических сочинений и хроник своих предшественников, сдобренных легендами и притчами, нередко истолкованными в духе средневекового христианского символизма.
А это означает, что перед нами чуть ли не такой же «первоисточник» как, к примеру, уже упомянутая «Жизнь Амлета» Саксона Грамматика, которую при желании вполне можно использовать как первоисточник к русской истории. Достаточно лишь «доказать» связь. И хотя кому-то это может показаться преувеличением, но ведь используют для этого драпы скандинавских скальдов, основываясь порой только на общем сюжетном сходстве и истолкованных в духе сходства именах.
Неудивительно, что уровень доказательств здесь порой зашкаливает, продолжая крутится в рамках того подхода, что дан в диалоге у Платона в его «Критии»:
«…сказание хоть и весьма странное, но, безусловно, правдивое, как засвидетельствовал некогда Солон, мудрейший из семи мудрецов. Он был родственником и большим другом прадеда нашего Дропида, о чем сам неоднократно упоминает в своих стихотворениях; и он говорил деду нашему Критию - а старик в свою очередь повторял это нам…».
И да, это, если что, зачин к мифу об Атлантиде. Тем более, что с мысль о возможности последней в истории тоже многие умы посещает до сих пор. Ибо дыма без огня не бывает. Только характер костра не сильно ясен.
Так что почему немалое количество народу продолжают верить в то, что «Повесть временных лет» чуть ли не источник фактов в принципе понятен. Не ясно другое – как можно считать исторической наукой фантазии на тему, что искажение формы имени братьев Рюрика не более, чем итог песнопений некого беззубого уже от дряхлости скальда, который сваял сказание на восточноевропейской почве вдали от корней милой Исландии? Ну, а поскольку старый скальд уже путал слова забытого почти языка со славянским, то в итоге Синеус и Трувор, как искажение рода своего и дружины своей. Тем более, что могли ведь ещё и фрутарком записать.
Возможно, кто-то скажет, что не слышал о таком варианте. Ну да, такого, наверное, нет. Но чем этот вариант хуже предположений, что перед нами строки из потерянной ныне драпы о деятельности Рюрика, в котором новгородец, плохо знавший шведский язык, принял традиционное окружение конунга за имена его братьев, что как-то выдвинул академик Рыбаков, или идея, что это строки из договора, изложенного на древнешведском с использованием рунической графики?
И это притом, что все эти лингвистические конструкции, с помощью которых некоторые российские историки пытаются ликвидировать летописных братьев Рюрика, просто на просто не соответствуют элементарным нормам любого из древнескандинавских языков. Так что в итоге получается фраза вроде «мандрапа пупа мандрапа па» из одной забытой кинокомедии. Другими словами, несуществующий язык, или же, как пишут в интернете - албанский.
Отверженный зов
Притом, что пользуют эту версию ребята из разных лагерей. Так что норманисты с приставкой «анти» тоже порой не гнушаются таких вывертов сознания. Тем более, что с антинорманистами тоже не всё просто. И главное, что идея о неком политическом запросе, обусловленным чуть ли не укоренившимся у противников норманизма славянофильством в качестве основы ответа – это уже за пределами. Причем за пределами борьбы «бобра с солом» если что. Светом там даже не тянет.
Нет, с академиком Михайлой Ломоносовым вроде понятно, хотя ещё вопрос Шлёцеру ли это:
«Каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная в них скотина»?
Да и известное:
«Миллер во всей речи ни одного случая не показал к славе российского народа, но только упомянул о том больше, что к бесславию служить может…»
- это уже точно не Ломоносов, а отзыв комиссии Российской Академии. А уж что там от Михаила Васильевича, фиг его знает?
Ну, а что касаемо избиения, то это вообще университетская традиция. Божий суд в действии.
Тем более, что в своей основе претензии Ломоносова касались другого – названия «руси» от финского «руотси». При этом ссылки Миллера на исторические прецеденты, связанные с норманнскими княжествами в Нормандии и Англии, его не убедили настолько, что писал:
«ибо там побежденные от победителей имя себе получили. А здесь ни победители от побежденных, ни побежденные от победителей, но все от чухонцев!»
А ведь и впрямь в этом переходе имени с кучей искажений от одного народа на другой, да так, что ребята принимают на себя чуждое имя выглядит не сильно логично. Та же «бритва Оккама» если что отдыхает. Причем прямо вместе с самим Уильямом вместе. Так что там вопрос не в политике. Для Ломоносова точно. Он хоть и бил морды, но это был вопрос принципа академической науки того времени. Иначе было нельзя. Засмеяли бы.
Впрочем, и это не точно. Вполне возможно, что такие разборки могло быть и мифом. Только научным. Из серии - ученые шутят.
Другое дело, что вопрос непринятия идей немецкой «большой кучки» по патриотическим основаниям - это просто удобная отговорка для норманистов. Типа, нет в этом отторжении научности, сплошная политика. Хотя реальность истории говорит о другом. Да и многочисленные версии не входящие в «скандинавский корпус», связанные с хазарами, венграми, потомками готов и т.п. не тянет на патриотическое звучание.
Очевидно, что будь у «скандинавской версии» руси «бронебойные» доказательства вопросов бы не было. Так что там всё же вопрос в идеях и смыслах русской истории.
Тем более, что за источники изначально считались другие работы. Не зря Юрий Лотман отмечал, что многие писатели и историки XVIII века, включая Ломоносова, больше доверяли текстам наподобие поздних редакций Хронографа, поскольку свидетельства, сообщаемые «Повестью временных лет», казались им слишком лапидарными. А главное
«они давали мало подробностей» (Лотман Ю. М. «Слово о полку Игореве» и литературная традиция XVIII — начала XIX в. // Слово о полку Игореве - памятник XII века / Отв. ред. Д. С. Лихачёв; АН СССР. Институт русской литературы (Пушкинский Дом). — М.; Л.: Издательство АН СССР, 1962. — С. 401- 402).
И, кстати, всех этих ребят из куртуазного века понять можно. Действительно, а почему всё так невнятно и скупо? Где, скажите мне на милость, зов приключений? Помощь хранителей? Испытания? Кризис и битва? Где все эти элементы крутого сюжета? Такое ощущение, что написавший всё это чел и впрямь или экономил недешёвый пергамент, или был просто графоманом.
По крайней мере более поздние книжники этим явно были огорчены. Зря что ли они взялись расцвечивать эти истории. Причем надо признаться, что свои истории они конструировали более изощренно.
И ведь в итоге «запилили» уже почти норм. Там и мама появилась у героя, причем из вполне приличной семьи. Папа тоже оказался не лыком шит, не пальцем делан. Даже несмотря на то, что Непал уже вроде как стал если не королевством, то княжеством.
А ведь еще и дерево как предсказание будущности нашего героя во сне у гражданочки явилось. И зов предка, который как вроде сразу и наставник. И даже антагонист нарисовался в виде некоего Вадима. Причем ведь тоже все не из носа наковыряли. Какие-то основания для таких историй у летописцев более прошлых эпох имелись?
Тем более, что по итогу получилось красиво. Ну или, как говорили наши предки, лепо. Говоря же современным языком всё здесь стало выглядеть как в хорошем мономифе, на основе которого уже можно писать романы и снимать вполне приличные фильмы. А потому удивляться, что ребятам из XVIII века зашло даже неудивительно. Всё же в то время уже были и Мольер, и романы Вольтера. Даниэль Дефо тоже был читаем. Да много кто. Так что то, что этот «сухостой», который приписали непонятному Нестору, им не зашел не удивляет.
Впрочем, как, кстати, не удивляет почему Николай Карамзин повелся именно на немцев с их норманизмом. Мотивы там были примерно те же, что и у современных последователей. Во-первых, немцы, а значит типа представители европейской учёности. А во-вторых, в сознание людей уже явилась мысль, что если что-то написано раньше, то это как бы ближе к эпохе. Ну, а немцы топили за старину и краткость, почитая её если и не фактором таланта, то всяко истиной.
Но эти то ладно. А сейчас что? Считать ученостью измышления XVIII и XIX веков только потому, что там типа ученые, а противники научными степенями, по большей части, отмечены не были? А ничего, что еще в конце эпохи пара и электричества некоторые ученые искренне считали, что отсутствие девственности у девочек восточных народов связаны с тем, что они часто моются и, главное, слишком тщательно?
И я не говорю о том, что это показывает нам реальный и весьма низкий уровень гигиены в это время. Фиг с ним!
Но такие представления о том, почему у девочек некоторых восточных племен отсутствует девственная плева уже говорит об уровне науки. И история здесь не исключение. Она в том же контексте эпохи. И то, что дореволюционные историки в вопросе начальной истории, и не только её, порой на голову выше многих современных говорит лишь о регрессе как самой исторической отечественной школы, так и о низком уровне знаний современных историков.
И, кстати, то, что наша историческая школа в вопросе призвания Рюрика топчется в круге тех же концепций, что были заданы более пары столетий назад – это не «здоровый консерватизм» или следствие силы начальных концепций. Это от неумения взглянуть на проблему с другой стороны.
Продолжение "Что в имени тебе моём… или к вопросу о Рюрике. Часть II".
