Глава 30
Катерина
Делаем утренний обход. Впереди старший доктор, профессор Олег Павлович Артамонов, человек спокойный и рассудительный, жёсткий порой, но всегда справедливый. В прошлом месяце ему исполнилось 50. Я за ним, следом двое ординаторов – Милосердов и Парфёнов.
– Как вы себя чувствуете? – Артамонов подходит к мужчине, сидящему на койке. У него перевязана голова.
Внезапно больной вскакивает и начинает орать:
– И тебе хватает наглости меня спрашивать, а?!
На лице Олега Павловича ни один мускул не дрогнул. Он стоит и смотрит, как пациент, перестав орать, начинает подёргиваться, словно танец исполняет. Только не всем телом, а одной головой. Вид у него, конечно, аховый: вокруг глаз огромные синяки.
– Он таким и был? – спрашивает меня Артамонов.
Киваю.
– Да.
– Свяжитесь с отделением психиатрии, – даёт коллега поручение ординаторам. Те спешно записывают в блокноты.
Вижу краем глаза, как мне издалека, от двери, призывно машет третий ординатор, Расторгуев. профессор в этот момент смотрит на меня, перехватывает направление моего взгляда, оборачивается… Олег замирает с высоко поднятой рукой. Его лицо становится напуганным.
Старший врач хмурится, потом выходит из палаты. Следуем за ним. Около регистратуры он останавливается. Втроём выстраиваемся рядом, Расторгуев отдельно с понурой головой.
– Ты почему так одет? – строго интересуется у него Олег Павлович. – Просил же не слоняться в операционной одежде и не позорить отделение нейрохирургии! – отчитывает он нерадивого.
– Простите… – бормочет Олег виновато.
– А волосы? – Артамонов вдруг переводит взгляд на Милосердова. Тот быстро поправляет непослушные вихры. Только это бесполезно: здесь лак нужен. Снова строгий взор утыкается в Расторгуева. – Зачем пришёл, что случилось?
– Профессор Артамонов, новый врач собирается провести ручную операцию, – сообщает ординатор.
– И что? Нам пойти и посмотреть? Из-за этого переполох?
Все молчат.
Олег Павлович кивает и спрашивает:
– В какой операционной?
Мысленно выдыхаем: разбор полётов окончен. Сразу после этого идём в анатомический театр, чтобы наблюдать сверху за ходом операции. Она будет идти внизу, в стерильном помещении, отделённом от нас толстыми стёклами.
– Как он поймёт, куда вставлять катетер, без детектирования? Ты видела такое прежде? – спрашивает Расторгуев.
– До изобретения детектирования врачи оперировали вручную, – отвечаю ему.
– Поставьте монитор слева, – слышен голос Алексея Петровича. Он уверенным движением наносит разметку на кожу. – Скальпель.
Кожа расходится. Хлюпает отсос. В разрез вставлен расширитель. Мы наблюдаем заворожённо.
– Что будет, если катетер поставить не туда? – немного нервно спрашивает Парфёнов.
– Молчи, даже думать об этом не хочу, – говорит Расторгуев.
– Пациентка поступила слишком поздно. Она всё равно умрёт, – делаю предположение.
– Кровь уже откачали? – в анатомический театр вбегает Милосердов.
– Нет, катетер ещё не вставили, – говорит Расторгуев.
– Только бы сработало! – тихо произносит рыжий ординатор.
Мы замираем, поскольку настаёт самый ответственный момент: глядя только на снимок МРТ, Алексей Петрович опускает в мозг пациентки катетер. Полина ему ассистирует, но меня сейчас это не слишком волнует. Стало даже интересно: выкарабкается больная или нет?
– Вытягивай, – говорит нейрохирург. – Готовьте шприц.
Алексей Петрович подключает его к катетеру и начинает медленно тянуть поршень. Пусто. Пусто. В трубке сухо, как в пустыне…
– Конец… – расстроенно произносит Расторгуев.
Алексей Петрович берёт трубку, осторожно двигает внутри черепа пациентки. Мы все понимаем: его задача – попасть в гематому и выкачать её, но почему-то ничего не происходит. И вдруг пошло! Побежала алая линия.
В анатомическом театре раздаются аплодисменты: это радуются ординаторы.
– Да он гений! – восклицает Милосердов. – Вот это да!
– Уверен, у него от девушек отбоя нет! – замечает Парфёнов.
– Он женат на своей коллеге, – с видом эксперта сообщает Расторгуев.
– Не женат, раздаётся строгий голос, и мы оборачиваемся. Там стоит профессор Артамонов. – Хватит причитать, что хороший человек уже занят.
После этого он сразу уходит с улыбкой на лице.
– А я слышал, он женат, – ворчит Расторгуев. – Ты ведь тоже слышала? – обращается ко мне.
– Это ты мне так сказал, – отвечаю ординатору.
– Точно. Это я сказал, – соглашается нехотя.
– Проверь свои источники.
– Ну, разок ошибся, с кем не бывает.
– Он не женат, но может быть ловеласом! – предполагает Милосердов.
– Точно! – подхватывает Расторгуев.
– Или у него есть подружка, – с умным лицом произносит Парфёнов.
– Весело вам? – спрашиваю их. – К конференции не нужно готовиться?
Все трое вздрагивают и быстро уходят. Все, кроме Расторгуева.
– Похоже, они давно друг друга знают, – произносит он, глядя на Алексея Петровича и Полину. Смотрит на меня. – Ты их знаешь?
Задумчиво молчу.
– Зашивать? – спрашивает Полина внизу.
– А ты сможешь?
– Да, я постоянно накладываю швы.
– А я ни разу не видел. Я верю только в то, что видел.
– Сейчас сможете убедиться.
– Я тебе верю, валяй.
– Хорошая работа.
– Молодцы, – хвалит бригаду Алексей Петрович, покидая операционную.
***
Алексей Петрович
Выйдя в коридор, первый, кого вижу, – это доктор Артамонов. Встречает меня с улыбкой.
– Первый день на работе и уже отличился, – жмёт мне руку, а потом обнимает.
– Ну что вы, я смущён… – отвечает Алексей, чуть краснея.
– Может, познакомишься сегодня со всеми и приступишь? – спрашивает Олег Павлович.
– Вы всегда такой жёсткий? У меня же законные выходные.
– Ну как хочешь, – смеётся Артамонов. – Поздоровайся с коллегами на конференции.
– Хорошо, там увидимся.
Алексей делает шаг в сторону операционной.
– Ты куда? – интересуется профессор.
– Надо кое-что проверить, – отвечает Алексей.
– Зачем вы вернулись? – спросила Полина, когда заметила хирурга.
– Проверяю, хорошо ли ты зашиваешь. Нужно убедиться в навыках, прежде чем довериться.
– Ваша подозрительность вписывается в стереотипы о нейрохирургах.
– Смешно? Смейся, если смешно, – улыбается Алексей. Смотрит на то, как всё делает младшая коллега. – Молодец. Правда молодец.
– Научите меня вставлять катетер без детектирования, – просит Полина, закончив зашивать.
– Мне нравится твоя тяга к знаниям, но с воспитанием плохо. Неужели до сих пор тебя интересует только это?
– Вы говорите как-то загадочно, я вас не понимаю, – отвечает девушка.
– Имеешь ввиду, что я зануда?
В операционной раздаются сдавленные смешки медсестёр.
– Не смеяться, – строго произносит Алексей.
Хихиканье тут же прекращается.
Они выходят из операционной, и Алексей говорит Полине, снимая маску:
– Ты как-то холодна со мной, в чём дело? Ты также вела себя в школе, отказалась от помощи и уехала с каким-то подозрительным мотоциклистом. Как у него дела?
– Вы искали меня, чтобы спросить это? – удивляется девушка.
Алексей мотает головой.
– Я хотел узнать, как твои дела.
– Алексей Петрович, я работаю уже некоторое время и понимаю, чего вы добиваетесь. Я никогда не была замужем, но знаю много врачей, работающих в ночную смену, чтобы избежать встречи с жёнами. А ещё я видела много интрижек.
– Почему ты мне это говоришь? – хмурится доктор.
– Будьте добрее к Вале.
Алексей Петрович усмехается.
– Зачем ты снова её вспомнила?
– Брак – это святое, – заявляет Полина и уходит.
«Да ты права. Что с ней такое? – задумался Алексей, когда остался один. – Если я женюсь на Вале, наши клятвы друг другу будут священны. И почему Полина уверена, что я женат? И почему я думаю об этом?»
Алексей улыбнулся, мотнул головой и пошёл переодеваться. Ситуация его позабавила.
***
Виктор Кириллович
Обход больницы, главным врачом которой он стал около десяти лет назад, Виктор Кириллович Новосельцев всегда проводил в сопровождении большой свиты. Все заместители, по врачебной ли части или административной, должны были ходить за ним, выслушивая критику, запоминая (а лучше записывая) поручения. В такие моменты шеф, как здесь было принято его называть уважительно и чуть со страхом, сам себе напоминал короля, объезжающего обширные владения.
Ну, а что он, Виктор Кириллович, тут главный, становилось понятно каждому, кто заходил в вестибюль: на большой стене уже третий год висел билборд с портретом улыбающегося Новосельцева и цитатой: «Благо пациента – высший закон».
Сегодня снова обход, – регулярное, не реже раз в месяц, мероприятие, – и главврач шагает по вестибюлю, пристально глядя по сторонам. Натыкается на лежащий у стены использованный бинт. Поднимает. Один из замов тут же протягивает руку:
– Я выброшу, – говорит подобострастно.
– Считай это место своим домом, – назидательно говорит Виктор Кириллович. – Вы бы стали мусорить у себя дома? Где начальник АХЧ? Делаю вам замечание.
В этот момент подходит представительный господин. Все сразу узнают отца Виктора Кирилловича – Кирилла Максимовича, человека хоть и пожилого, но по-прежнему очень влиятельного и, главное, богатого.
– Доброе утро, – здоровается он. – Готов к встрече?
Сын кивает с улыбкой.
– Я его провожу, – сообщает Кирилл Максимович заместителям и уводит главврача.
