Когда Веля с матерью спустились вниз, в красный уголок, там уже было человек пятьдесят. Все стулья оказались заняты. Пока Веля бегала домой за собственным стулом, в красном уголке появилась высокая худая дама с иссиня-черными волосами. Ее имя объявили тогда, когда Веля усаживала маму на принесенный стул.
- У нас в гостях – Раиса Рогаткина!
Иссиня-черная, успевшая уже сесть за столом, где раньше всегда располагался пре-зидиум, то есть лицом к людям, встала и, приложив руку к сердцу, трижды поклонилась. А Веля пожалела, что не принесла второй стул, для себя, ибо боялась медленно сползти на пол от прозвучавшей фамилии, которая словно перерезала ей память! Ведь именно так, Рогаткино, звалась та самая деревня, на краю которой жила Евфалия… Опять совпадение? Но от таких совпадений можно сойти с ума…
- Я очень рада, что здесь собралось так много людей… Так много неравнодушных, стремящихся разгадать какие-то тайны… Так много обладающих необычными способностями… Так много коллекционеров… из ряда вон выходящих вещей… событий…
В зальчике стояла тишина. Люди лишь как-то виновато улыбались.
- Я понимаю – у вас обязательно возникнут вопросы. Например, для чего мы все здесь собрались? Зачем и кому это нужно? И сначала я скажу вот что. Существует добро и зло, так устроен мир. Правильно я говорю?
Люди молча закивали, лишь один мужчина глубокомысленно заметил:
- Предположим.
- И каждый нормальный человек мечтает о том, чтобы в нашей жизни властвовало добро!
- Предположим, - произнес тот же мужчина.
На него зашикали.
- Естественно полагать, что, стремясь утверждать в мире добро, каждый должен начинать с себя – много и с пользой работать, не совершать дурных поступков и так далее.
- Предположим, - произнес все тот же голос. – Но на этот раз мужчина продолжил свою мысль. – Но для этого не обязательно быть странным человеком. Достаточно других качеств – порядочности, любви к ближнему…
- Разумеется, разумеется, вы правы! – с энтузиазмом заметила Рогаткина. – Однако история нам показывает, что не все так просто! Человек, пусть и очень добрый, не совершающий зла, как бы топчется на месте… Он не совершает прорыв! Нужны идеи! Они есть у многих ученых. Философов. Был такой мудрый человек – Николай Федорович Федоров – наставник и просветитель Достоевского, Толстого, Циолковского. Так вот, он говорил о необходимости сознательного управления эволюцией, преобразования всей природы исходя из потребностей нравственного чувства и человеческого разума. Человечество должно переделать мир согласно своему нравственному видению. Регуляция природы. Сознательный этап развития мира. Всеобщий труд для общего дела.
- По-моему, научная работа Федорова так и называется – «Философия общего дела», - произнес все тот же мужчина.
- Да, да, вы правы! Я рада, что вы это знаете! И прошу вас – займите место рядом со мной!
Мужчина, а был он высок, полноват и лысоват, охотно вышел к Рогаткиной и по ее просьбе представился:
- Алексей Кузьмич Чирков, бывший школьный учитель, ныне – торговый работник, ставший таковым по причине мизерного заработка в школе.
Люди понимающе заулыбались, хотя улыбаться было совершенно нечему. Но Веля не улыбалась. Она думала об очередном совпадении – Кузьмич… И там, во сне, на лошади ее подвозил Кузьмич… Правда, внешне между ними нет ничего общего. И все же это заставило ее в очередной раз задуматься. И она чуть не пропустила что-то очень, очень важное…
- … прошу вас меня дополнить.
Это сказала Рогаткина, обращаясь к Чиркову. Кстати, фамилия мужчины казалась Веле знакомой. Кажется, у них в школе есть ученик Чирков, только не в ее классе.
- С удовольствием! Вы сказали о правящем разуме природы – идее Федорова. Но я бы вот что хотел заметить. Речь ведь у этого ученого идет об овладении природой. Но как? Вовсе не для того, чтобы ее использовать, выкачивать недра, грабить и гробить. Овладеть природой, став ее единомышленником. То есть прежде узреть в ней живое существо. Разум.
- Не зря говорят – мать-природа, - заметила Велина мама.
- Вот-вот! Но одновременно Федоров говорил и о переустройстве организма человека, о его выходе в космос, при этом об управлении многими внеземными процессами, а главное – о победе над смертью!
Велина мама вновь не выдержала, встала со стула и, обратившись к аудитории, важно произнесла:
- Потому что главное зло Федоров видел именно в смерти! Человек совершает гадкие поступки потому, что смертен, что у него нет надежды на… вечную жизнь. А ведь каждый хочет существовать вечно! Я особенно остро это поняла вчера, когда ко мне приезжала «скорая»…
Ей захлопали. Слово вновь взяла Рогаткина.
- Николай Федорович говорил не только о победе над смертью, он мечтал о воскрешении предков!
В зальчике зашумели. Собравшиеся чуть ли не хором спросили – а как, по его мнению, это возможно? Да и – зачем?
- Да, современники тоже спрашивали его – как? Но он отвечал, что это – дело ученых будущего. Они придумают, как. А вот – зачем? Ответ на этот вопрос – дело совести каждого, я думаю. Николай Федорович мечтал о том, чтобы человек пришел к бессмертию через христианство, обретение высших качеств, чтобы он стал богоподобным… И мы с Алексеем Кузьмичом рассказывали вам об этом не только в просветительских целях…
Чирков посмотрел на нее с любопытством – ему явно были неведомы цели Раисы Рогаткиной.
- Я – о единении с природой… О понимании ее, - уверенно продолжала эта Раиса. – О том, чтобы каждый видел в ней учителя. Друга. Спутника. Живое, мыслящее целое. Всеобъемлющее. Способное принимать разные формы…
- Вбирающее в себя и параллельные миры, я думаю, - вновь заметила Велина мама, чему дочка была явно удивлена – ее родительница никогда не высказывала ей подобных мыслей. Впрочем, Веля никогда и не разговаривала с ней на эти темы.
- Может быть, вы тоже займете место рядом с нами, - попросила ее Рогаткина.
- Нет, нет, мне здесь удобнее. Я не так здорова, чтобы бегать туда-сюда…
- Тогда назовите нам свое имя, пожалуйста.
- Антонина Сергеевна. Я часто задумываюсь о многообразии жизненных проявлений… О том, чего мы не можем увидеть, ощутить, но что существует…
- Да, да, как вы правы!
Раиса в ажиотаже готова была выпрыгнуть из своего черного облегающего платья, которое, кстати, ей очень шло.
- Вы… я бы так сказала… вы бесконечно правы! И мы… Мы – это несколько нестандартно мыслящих людей. Если хотите – экстрасенсов. Мы решили создать нечто вроде общества странных людей… Условно странных, разумеется, которые всё это понимают, чувствуют и, собравшись вместе, смогут… поймите меня правильно, я сейчас буду говорить довольно условным языком – смогут раздвигать пространство… Когда природа станет другом, а, значит, и помощником, это возможно… Раздвигать пространство и узнавать мир… И совершенствовать его… И приобщаться к высшим духовным ценностям…
Какая-то женщина встала и, резко отодвинув от себя стул, пошла к выходу, бросив на ходу:
- Бред какой-то… Это же надо… Мозги людям пудрите…
При этом в слове мозги она сделала ударение на первом слоге. За ней - правда, молча, удалилось еще несколько человек.
- Это ничего… Это, наверное, правильно, - печально изрекла Рогаткина. И предложила: - А давайте вот что сделаем. Спокойно разойдемся и над всем этим подумаем. А соберемся… ну, скажем, недели через две… Если вы, конечно, согласны…
- Быть может, у нас получится какой-то коллективный разум, с которым можно горы сдвинуть, - заметил Алексей Кузьмич.
Все заулыбались, зашумели. Послышались возгласы:
- А, может, так мы и больного человека сможем вылечить!
- И злодея уничтожить!
- Ну вот, говорим о совершенствовании, а у самих - мысли злые!
- Может, и Ленина воскресим!
- Незачем так шутить! Молодые уже не знают, кто он и такой-то! Нафик его воскрешать! Ты лучше мать свою воскреси!
- Можно и мать. Только ее комната уже занята. Сыну отдал – он с женой развелся.
- Тьфу ты! Мы – о высоком, а он о комнате…
- А с природой-то ведь можно разговаривать! Эй, люди, не уходите, я вам расскажу…
Это кричал пожилой невысокий мужчина, сосед Велиной мамы.
- Подойдите к нам! – прокричала ему Рогаткина. – Оставьте свои координаты. В следующий раз мы вас с удовольствием выслушаем.
Мужчина подчинился.
Веля со стулом и с мамой, которую поддерживала под руку, шла к выходу, как вдруг ее окликнула Рогаткина.
- Это вы – Великанида?
- Да…
- Придите к Павлине Владимировне! К Светлане! Придите! И не считайте это собрание нашим рекламным трюком!
- Да я и не считаю. Я вообще вижу вас и разговариваю с вами впервые. Даже и не думала, что вы связаны с этой Павлиной Владимировной. Которую я тоже, кстати, не знаю, никогда не видела. А почему вы просите меня туда придти?
И Веле совсем не понравилось, как напыщенно, словно плохая актриса на сцене, эта Раиса произнесла:
- А потому, что я уверена – вы умеете раздвигать пространство… - И вдруг добавила тихо-тихо, почти шепотом: - То есть – вы это делаете… Возможно, сами не знаете, как…
У Вели почему-то закружилась голова. Словно ее запустили в космос, где все бешено вращалось, гудело, звенело, скрежетало, летало и свистело… Господи, что говорит ей эта иссиня-черная женщина? Похожая на черную ворону… Она собралась с силами и тоже почти шепотом спросила:
- Почему вы так обо мне думаете?
- Не знаю, - просто ответила Раиса. – Я это чувствую.
Кстати, Алексей Кузьмич взирал на все это с большим любопытством.
- Я чувствую всех людей, которые были Там, - добавила Раиса. – От них идут особые волны… Не одна за другой, как в море, например, а с… разрывами… Как сердце при аритмии… Удар, еще удар, а потом – пропуск… Перерыв. Дыра в ритме.
- Черная, - улыбнулся Алексей Кузьмич.
- Приходите. Я думаю, у нас все получится, - заключила Рогаткина.
Что именно получится, она не уточнила.
Антонина Сергеевна, остававшаяся во время этого разговора в некотором отдалении, сразу же спросила Велю, о чем шла речь.
- Да просто она думала, что я экстрасенс… Проникаю в иные миры… Господи, чего только люди не навыдумывают! Хотя, мамуля, мне было интересно. Да и тебе, я видела, тоже!
Антонина Сергеевна как-то странно улыбнулась и вдруг спросила:
- А ты не проникаешь?
Они шли по лестнице, Веля тащила мать изо всех сил и потому не сразу спросила:
- Куда, мама?
Они отперли двери, вошли в квартиру и только тогда Антонина Сергеевна уточнила:
- Да в иные миры. Куда же еще!
- Ну ведь знаешь, что нет, зачем спрашиваешь? Ты же мать! А каждая мать видит своего ребенка насквозь…
- Но в том-то и дело, что я тебя не вижу насквозь! Часть тебя все время где-то… Где-то не здесь… Я давно и много об этом думала. Да не решалась тебя спросить…
- Ну вот спросила, а я тебе ответила. И все, и хватит! Поверь, я бы хотела быть необычным человеком, да чего нет, того нет! А ты, оказывается, разбираешься в параллельных мирах… Вот уж не ожидала от тебя…
Антонина Сергеевна разделась, села за стол, положила руки перед собой и долго, пристально смотрела на Велю, а затем тоном, не терпящим возражений, произнесла словно по слогам:
- Вывернулась ты, дочка. На сей раз вывернулась. Ладно. Считай, тебе сейчас повезло. Но не думай, что ты всегда сможешь так вот вывертываться. Мать-то тоже не лыком шита… Тоже волны-то об меня ударяют… Не в ритм…
Значит, она все слышала. И сделала свои выводы. Либо… Либо она действительно что-то знает о Веле. Может быть, даже то, чего ее дочь не знает о себе сама? Веля была уверена – следует, следует в этом разобраться. Но не сейчас. Потом. Когда мама выздоровеет. Когда все вокруг будет спокойно. Когда исчезнет тревога. Когда…
- Мама, мамулечка, да что с тобой? Сейчас, сейчас… Ложись… И больше - не вставать! Слышишь? Я тоже дура, повела тебя на это собрание. Вот… Вот лекарство… Вот водичка… Выпей. Сейчас я вызову «скорую»…
- Не надо. Помоги мне лечь. Вот так. Лекарство хорошее, сейчас все будет нормально. А ходить и правда не надо было… Я еще там разволновалась… Развыступалась…
- Да уж. Я тебя люблю. У нас все будет хорошо. По каким бы мирам мы ни путешествовали…
- Вместе, - прошептала Антонина Сергеевна.
- Только вместе! – заверила ее Веля.
- Вот и хорошо. Вот и славно.
В ту ночь они обе заснули успокоенные и примиренные. Правда, перед тем, как уйти в сон, Веля подумала о том, что следует обязательно осмыслить это понятие, это странноприимное действие – раздвигать пространство… И эти волны… Которые идут от нее с разрывами… А еще перед ней, словно на светящемся табло, возникли слова – пространство времени. Кажется, об этом говорил Аристотель и совсем недавно она услышала такое понятие по телевизору. Короче, многое, очень многое надо осмыслить… Чтобы понять хоть краешком мозга, в какую историю она вляпалась. Нет, нехорошо! В какую реку вступила… К какому бушующему океану подошла… И ощутила его брызги… Жгучие и соленые… Но как же это все таинственно и как красиво! Дух захватывает!
На снимке - картина Петра Солдатова.
Приходите ко мне и по другому адресу, в VK https://vk.com/club224151564
Всё есть везде. "Звёзды", скандалы, мистика
