Девчонки, Иришка с Любаней, заглянули на кухню, обрадовались горячему борщу: на продлёнке, конечно, обедали… Но потом учили уроки, а ещё бегали на речку, смотрели, как мальчишки на льдине плавали. И вообще, – второй раз пообедать не помешает, особенно, – если дома есть мамин борщ, в приготовлении которого Иришка с Любой принимали самое деятельное участие. Тем более, – пообедать вместе с Серёжкой и Танюшей!
А Танюша собралась уходить. Серёжка помог ей надеть куртку. Девчонки усмешливо переглянулись: наадо же!.. Пряямо таакой жених!..
Но Серёжке это очень шло, – быть Танюшиным женихом…
Иришка напомнила:
- А борщ?.. Ведь горячий!
Любаша заторопилась:
- Тань, ты не уходи! Мы сейчас всё приготовим! Знаешь, какой у нас борщ вкусный!
Таня обняла девчонок: славные такие!
Серёжка строго велел сёстрам:
- Мойте руки, и – за стол!
Иришка удивлённым взглядом окинула чистые тарелки, аккуратно нарезанный и нетронутый хлеб:
- А вы с Танюшей? Вы же не обедали?
Сергей – при своей неизменной строгости и серьёзности старшего брата – вдруг смутился, взъерошил волосы. Немного сбивчиво объяснил девчонкам:
- Не успели. Некогда нам было… В общем, по алгебре… много задано.
По дороге к Таниному дому держались за руки: остаться друг без друга… не чувствовать друг друга было просто немыслимо. Сергей считал каждый шаг… и с каждым шагом неумолимо приближалась та минута, когда Танюша уйдёт домой. В мальчишеском отчаянии Серёжке хотелось идти медленно-медленно… Тогда успеет что-то случиться… успеет произойти такое… что им с Таней не надо будет расставаться… Он остановился, взял в свои руки Танюшины ладошки:
- Тань!.. Это – навсегда.
Таня поняла. В стыдливом счастье прошептала:
- Навсегда… – Подняла на Серёжку глаза: – Я не могу без тебя жить.
- И я… не могу, Таня… Таня… Я тоже не могу без тебя, Танюша… – Серёжке очень надо было произносить её имя.
И им обоим надо было, чтобы он касался губами её прохладных ладошек, и надо было, чтобы он дышал на них…
У Таниной калитки оба думали: как хорошо, что завтра в школу! И целых шесть уроков – нет, семь: завтра по алгебре дополнительное – они будут вместе сидеть за их партой, и на переменах будут вместе.
А сейчас Таня не помнила, как она шла к крыльцу…Уходила от Серёжки, а он остался за калиткой, и Танюша не знала, как без него дышать.
Как хорошо, что сегодня в плановом отделе у кого-то день рождения, и мама вчера сказала, что с работы вернётся позже!..
Танюше надо было успеть… в общем, сделать всё, чтобы мама ничего не заметила.
Потом перед зеркалом обеспокоенно потрогала чуть припухшие губы, вспомнила, как сильно прикусывала их, чтобы не закричать от боли… Представила внимательный мамин взгляд, и быстренько улеглась в постель. До утра пройдёт, наверное…
А ночью часто просыпалась – в какой-то счастливой тревоге, от воспоминаний о пережитой боли, – такой незнакомой, такой… единственной, так неразрывно – навсегда – связанной с Серёжкой.
Серёжка тоже не спал. В полудреме метался в постели, и тоже вспоминал Танюшкину боль, её тихий вскрик и слёзы… И теперь он ещё больше знал, что никогда не обидит Таню, Танюшку… Танюшу – бесконечно и счастливо повторял её имя… Никогда не обидит Танюшу… И никому на свете не позволит обидеть её.
Как батя: он ни разу даже голос не повысил на мать. Мама, бывает, за что-то ругается, а батя тут же подхватывает её на руки… и кружит по комнате:
- Вер! Когда ты ругаешься, я ещё больше люблю тебя!
В школе Сергей не выпускал Танину ладошку… Разве что – когда на уроках приходилось писать. Или выходить к доске. Серёжке нравилось выходить к доске на уроках алгебры, геометрии, физики: он уверенно решал задачи и уравнения, доказывал теоремы, записывал формулы. А теперь… Да всё это ничего не значит, – по сравнению с тем, что под партой можно держать Танину ладонь!
Любовь Максимовна всегда вызывала Павлухина, если надо было решить что-то самое трудное. И сегодня ни у кого в классе не получилось выполнить задание. Любовь Максимовна со скрытой улыбкой кивнула Сергею. Серёжка справился: по графику первообразной функции определил числовые промежутки, на которых заданная функция имеет отрицательное значение… А математичка в задумчивом удивлении взглянула на Сергея… Покачала головой:
- Пять, конечно… Только… какой-то ты, Павлухин, рассеянный сегодня… Решаешь правильно, а думаешь о чём-то другом… вовсе не о графике первообразной функции. Будто ты в каких-то облаках, а не на уроке алгебры.
Не в облаках… А за партой с Танюшкой.
И вчера случилось то, о чём Серёжка сказал Танюше:
- Тань!.. Это – навсегда.
А дома мать перестилала Серёжкину постель. Вполголоса напевала, радовалась: выходной, и погода – словно по заказу: ветерок и солнышко, как раз для стирки. Вот и успеют с девчонками всё перестирать, и всё высохнет. Иришка с Любашей сегодня пораньше прибегут: когда мама дома, они не остаются на продлёнку. Ещё и Володя вызвался помогать, – ему сегодня аж в четвёртую (у шахтёров – четыре смены, – примечание автора).
И вдруг Вера Михайловна замерла… Свела брови. И бессильно опустилась на стул. Владимир заглянул в комнату сына:
- Верунь! Я стиралку приготовил! Давай бельё!
И вдруг осёкся, растерянно присел на корточки перед женой:
- Вер!.. Верунь?..
Вера заплакала.
- Что, Верунь?.. Ну, что, моя хорошая?.. Скажи мне!
-А ты не видишь! – Вера Михайловна кивнула на Серёжкину простынку.
Владимир побагровел…
Взял Веру за руки:
- Вер!.. Может, не то совсем…
- Ой, Володя!..
- Серёжка на днях мотоцикл ремонтировал: весна не за горами. Уже мечтает, как Танюшку катать будет. Надо, чтоб мотоцикл на ходу был.
- И – что?..
- Так ногу поранил! Ну, и… у него и брюки чуть испачканы кровью.
Вера Михайловна протянула мужу девчоночью заколку-невидимку – с крошечной ромашечкой:
- Под подушкой была. Танюшина. Я видела у неё такую. А у наших девчонок невидимок нет: я им волосы вверх зачёсываю, и закалывать нечего. Иришка с Любой говорили, что вчера Сергей с Таней алгебру решали… Алгебру!.. – Вера снова заплакала.
Владимир поднялся.
- Вер!.. Хвалить их, конечно, особо не за что… Но и плакать – не беда же случилась! – Сдержанно улыбнулся: – Нас с тобой вспомни.
Вера вскинула глаза:
- Это ты вспомни! У нас с тобой свадьба была, когда ты из армии вернулся!
- Свадьба – да, – серьёзно согласился Владимир. – Как из армии вернулся. А… остальное…на проводах в армию.
- Бесстыдник!.. На проводах же! А не в десятом классе!
Владимир обнял жену:
- Верунь! Нет никакой беды. Того десятого класса осталось!.. После выпускного свадьбу сыграем.
- Володь!.. Ты – как мальчишка! Сергей в институт собирается. Какая свадьба!
- Ну, это ж хорошо, что я – как мальчишка, – нахально подмигнул Владимир жене. – И ещё, – скажу тебе, Вер: без института Серёга обойдётся…А вот без Татьяны – я это понял, когда они ещё в детский сад ходили… – не обойдётся он никак.
… После уроков Серёжка придумал… – чтоб ещё хоть час не расставаться с Танюшей:
-Тань!.. В Терновой балке пролески расцветают. Сходим, посмотрим?
Танюша тоже ещё на дополнительном по алгебре думала, что закончится седьмой урок… и надо будет идти домой… и жить без Серёжки, – до завтрашнего утра.
И очень обрадовалась, что Серёжка придумал это: пойти в Терновую балку. И пролески они с Серёжкой любят больше всех цветов – за их чистую синеву… за синее-синее бесстрашие. Неуверенно улыбнулась:
- Пролески? Рано же ещё, Серёж!
-Рано. А они всё равно расцветают. Они же смелые, – снега не боятся. Пойдём?
Танюшка во всём верила Серёжке, – ещё с детского сада. И всегда бывало так, как он сказал.
И сейчас Танюша знала, что так и будет: пролески расцветают, – раз Серёжка сказал… А боялась она не того, что не сбудутся Серёжкины слова. Боялась за пролески: вон ещё сколько снега!
А на склонах Терновой балки кое-где уже светились робкие проталинки.
И синеглазые пролески смотрели сквозь снег.
Серёжка собрался сорвать несколько цветков – Танюше. А Танюшины бровки вдруг изогнулись. И Сергей вспомнил её боль… и понял, что нельзя срывать эту первозданную синеву…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15