Ольга Никитична умолкла на полуслове. В совершенном изумлении опустилась на стул. На её лице и шее, и даже там, где глубокий модный вырез открывал плечи и грудь, медленно проступали красные пятна.
- Забрал… Сергей?..
Про Сергея Привалов не ответил. Повторил:
- Да, Оля: у тебя одна дочь. Единственная. И ты, Оля… Ты готова была искалечить ей… – единственной дочери, – жизнь… И – саму её искалечить. Единственную дочь, Оля.
-Что ты мне… философию развёл! Я тебя спрашиваю: её что, и правда, – Сергей из больницы забрал?.. Подонок!.. Каков… подонок!
-Он не подонок, Оля. Он – Танюшкин спаситель. Ему так положено. А дряни – это вы с твоей сестрой. – Привалов сжал ладонью лоб: – И я – вместе с вами: что не видел… что доверял вам, дряням… девчонку доверял. Дочку мою, – единственную… А как не доверять: ведь – мать… и тётка родная. А вы… – Привалов задохнулся… Вдруг почувствовал: в сердце будто вбили какой-то кол. – А вы – на аборт девчонку. Вы… – две женщины…
-Мы – дряни?!.. Это ты… – со своей шахтой!.. Это – ты…
- Дрянь я, – горько согласился Привалов.– Только я – со своей шахтой… У меня полтысячи рабочих каждый день спускаются на километровую глубину… А вы – с чем? С вашими стремлениями доказать, – какие вы царицы… и какое для вас унижение – породниться с Павлухиными.
- Тыы… ты… Я…я!.. – Ольга вскочила, отбросила стул: – Я немедленно иду к Павлухиным!!! Он… он, баламут… негодяй этот, – забрал Таню из больницы?!.. Я немедленно…
-Угу, – неприметно усмехнулся Александр Павлович. – Сходи, Оля… Сходи, – к Павлухиным. Только потом… не обижайся, когда они тебе… – за своего внука, которого ты, Оля, хотела… которого ты хотела… – в сердце Привалова колом стояла боль. – Они тебе за это… Ты сходи, Оля. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.
-И… ты отпустил дочь… Ты разрешил Татьяне – к этим… дикарям?
-К дикарям? Ты, вижу, всерьёз считаешь, что вы с Лидией – культурнейшие женщины нашей современности... А разрешения моего никто не спрашивал. Сергей забрал Таню из больницы, – потому что он отец их с Танюшей ребёнка. А вы с твоей сестрой – кто такие, чтоб решать судьбу малыша так, как вам хотелось?
- Мы… Я… Это он – отец? Мальчишка… разгильдяй этот, – отец?!
- Отец. Ему – восемнадцатый год. И Тане летом пойдёт восемнадцатый. Рановато, конечно… Но – они решили, что будет так. Ты пойми, Оля: Танюша… твоя единственная дочь, очень боялась, что ты разлучишь её с Серёжкой… ей было страшно, что ты заставишь их расстаться.
- И ты… ты согласился, чтобы она жила у Павлухиных? Ты… разрешил ей…
- Хватит того, что ты не соглашалась. И – не разрешала, – перебил Привалов жену. – Вот они и обошлись, – без твоего согласия и разрешения. Я попробую забрать Таню домой, – до их с Сергеем свадьбы. Только силой делать это не буду.
- Да ты же… ты же станешь посмешищем – для всего посёлка!.. Это же – позорище! Дочь… единственная дочь! – директора шахты ушла жить к Павлухиным!
- У Владимира Андреевича – хороший, просторный дом. А я помогу Сергею построить их с Таней и малышом дом.
- К Верке Павлухиной в домработницы ушла!
Привалов взглянул на часы:
- В плановом отделе рабочий день – в разгаре. Иди, и – займись своими обязанностями. А мне через полчаса надо спуститься в шахту.
Ольга Никитична еле дождалась, когда в обеденный перерыв опустел плановый отдел. Одна Тонечка Дунайцева, бухгалтер, засиделась над какой-то срочной документацией.
- И как у некоторых нет понятия… нет элементарного приличия! – раздражённо бросила Ольга Никитична.
Тонечка подняла от документов непонимающий взгляд.
- Да! Я – о вас! Неужели вы не видите: вы мешаете! У меня важный телефонный разговор! Вас не касаются мои семейные дела! И вам не обязательно присутствовать при разговоре!
Тоня растерянно полистала документы: собиралась за перерыв закончить отчёт…
-Да выйдите же вы, – в конце концов! – вспылила Ольга Никитична.
Быстро набрала домашний номер Лидии. Нервно барабанила тонкими пальцами по столу, – целая вечность прошла, пока сестра взяла трубку. Набросилась на Лидию с упрёками:
- Как ты могла!.. Как ты позволила!.. Почему ты не осталась с нею в больнице! Как ты допустила, чтоб мальчишка этот увёз её! И он увёз её! А Привалов теперь…
-Мне не до твоего Привалова! Мне не до этого мальчишки… с твоей дочкой! – неожиданно плаксиво выкрикнула Лидия.
От этого крика Ольга Никитична на секунду даже убрала от уха трубку, с удивлением взглянула на неё…
- Лида!..
-Что – Лида!.. – Что – Лида!!! Михаила в Управление перевели!
- И – чего ты?.. – Ольга Никитична откровенно недоумевала. – Ты же так мечтала, чтоб Мишку в Управление перевели! Так мечтала, что вы в город уедете!
-Ну, и дура ты, Оля!.. Мечтала!.. Он к этой… ушёл!
Ольга опешила:
- К этой… ушёл?.. К какой этой, Лида?.. Кто ушёл… к этой?
- Мишка ушёл! Бросил меня! К Людке этой ушёл!
- К какой Людке?
-К преподавательнице черчения из горного техникума! У неё, оказывается, пацану уже пятый год!
- Пятый год? – не поняла Ольга. – И – что?
- Дура!.. Пацан у Людки – от Михаила! Пока я домом… семьёй занималась, он… – пять лет! Мало того, – ещё и Вика… девчонка эта негодная… эгоистка, собралась с Мишкой и с этой его… жить. В городе! Там, видите ли, – браатик!.. И Людмила Петровна вязать крючком её научит! А ты – со своим Приваловым! Со своей Таней! И с этим вашим зятьком!
-Лида!.. А мне что теперь делать? Как с Татьяной теперь?
-Откуда я знаю! Говорю же, – мне не до твоей Татьяны!
-Лида!..
Из трубки слышались короткие гудки…
Сотрудницы планового отдела возвращались из столовой, о чём-то шумно переговаривались, чему-то весело смеялись.
Ольга Никитична опустила трубку.
Вечером встретила мужа возмущённым вопросом:
- Где дочь?! Ты был у Павлухиных?
Привалов достал сигареты. Закурил, – прямо в комнате, хотя всегда выходил курить во двор… Сквозь дым сочувствующе взглянул на Ольгу:
- Мне жаль… что дочка ушла от нас с тобой. А ещё больше мне тебя жаль, Оля… Дочка… Танюшка наша… – у Привалова дрогнул голос, – Танюшка наша боится тебя. Видела бы ты, Оля!.. – как она боится тебя… как боится домой возвращаться. Как боится она, что вы с твоей сестрой что-нибудь сделаете… и у них с Серёжкой не будет ребёночка. А там она в безопасности. Девчонки Павлухиных не отходят от неё. За стол меня пригласили, – похвастались, что котлеты с Танюшей жарили… А Сергей руку мне подал. Знаешь, – я ожидал увидеть его растерянным… виноватым, что ли… А он так просто пожал мою руку. – Александр Павлович грустновато улыбнулся: – А нам с тобой, Оля… Нам с тобой остаётся признать, что дочка наша… Танюша наша, выросла. Выросла раньше, чем мы с тобой ожидали.
-Тыы!.. – Ольга не находила слов.
- Я в школу заходил, Оля. С директором говорил. Тане разрешили закончить десятый класс. – Неожиданно застенчиво обнял жену: – Как жаль, что у нас одна дочь… Вот был бы сейчас у нас с тобой маленький! – Всё же осмелел: – А что, Оль?.. Ты у меня красивая… и молодая. И я – ничего так… А вдруг – мальчишка… Сын!..
Впервые Ольге захотелось разреветься: пять лет назад – после того, последнего раза, когда она в очередной раз избавилась от ребёнка, – врач сказала, что, скорее всего, детей у неё больше не будет…
И она не сдержалась: уткнулась в Сашкино плечо, безутешно заплакала.
Платье для выпускного вечера Танюше сшила крёстная.
В аттестате у Серёжки – две четвёрки: по литературе и по английскому.
У Тани – ни одной тройки.
… На выпускном школьный вокально-инструментальный ансамбль «Первоцвет» пел новую песню:
- Вот такая любовь – это вера и верность…
Это счастье двоих повзрослевших друзей…
На работу в шахту можно лишь с восемнадцати лет.
Значит, до будущей весны, до новых пролесков, что такими бесстрашными синими огоньками выглянут из-под снега, Сергей будет работать в шахтной ремонтной мастерской: дело знакомое.
А в институт они с Танюшкой вместе поступили – на заочное отделение: Сергей – на горный факультет, Таня – на инженерно-экономический.
Осенью, когда дубовые листья засветились ласковой желтизной и вспыхнули багрянцем клёны над рекой, в Верхнеславянском сыграли две свадьбы: Сергея Павлухина с Таней и Валерки Погонина – с Валюшкой, новой телефонисткой шахтного коммутатора.
А мальчишечку, сына, Танюша родила в срок, – когда закружились над степью и балкой первые снежинки. День в день, – после того дня… после их с Серёжкой такого счастливого дня в бревенчатой избушке, где в окошки из-под снега смотрели пролески…
Роды принимал молодой врач, Алексей Андреевич. Желание загадал: чтоб роды, которые ему придётся принимать в будущем, – все-все были такими… лёгкими и счастливыми, как сейчас – у синеглазой Танюшки Павлухиной.
Назвали мальчишку Владимиром – по деду Павлухину.
- Александр тоже будет, – серьёзно пообещал Привалову Сергей.
Танюшка счастливо прижалась к Серёжкиному плечу.
Ольга Никитична нерешительно шагнула навстречу Сергею с Таней.
Владимир Андреевич с Приваловым отошли покурить.
Вера Михайловна заботливо поправила воротник новой Танюшиной шубки.
Таня испуганно взглянула на мать.
Сергей бережно приподнял уголок голубенького одеяльца, – чтоб Танина мать увидела их сына. Улыбнулся Ольге Никитичне, – просто, по-мальчишески чуть застенчиво:
-Владимир Сергеевич. На Вашего зятя очень похож.
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15