Потянулись дни ожидания. Князь Дмитрий, каждое утро, отправлял к ханскому дворцу толмача, справиться, не примет ли его Мамай и каждый раз тот возвращался ни с чем. "Бейлербек занят!" - был неизбежный ответ. Дмитрий тосковал по Евдокии и сыновьям. Как там они без него, здоровы ли? Жаждал оказаться в тени родных лесов. В Орде на него давило все: и тесные стены, и узкие улицы, и низкое небо, сизого цвета, небо. От безделья начал ходить по городу, изучать его жизнь. Город, на первый взгляд построенный бестолково, на деле оказался поделенным на части. Мусульмане, иудеи, христиане жили в нем общинами, особняком друг от друга. Был свой уголок и у русских. В основном пребывали тут купцы по торговым делам, многие оставались, обзаводились семьями. Были и те, кто попал сюда пленником, но был выкуплен своими и отрабатывал теперь свой долг перед соотечественниками.
Куда бы не отправился Дмитрий, за ним повсюду следовали два стражника, не отставая ни на шаг. Сначала это смущало князя, но потом он привык к ним, перестал обращать внимание. Наведался он и на тот базар, где повстречал новгородского купца.
-А! Пришел боярин! Проходи, проходи... - засуетился купец, узнав знакомое лицо и пропуская Дмитрия внутрь своей лавки, пододвинул ему низкий стул.
Купец ловко сунул Дмитрию в руку чашу с терпким, ароматным напитком, почти черного цвета. Князь боязливо понюхал, сделал маленький глоток. Вкус ему понравился, хоть и сравнить его было не с чем.
-Пей, не бойся! Это чай называется, его сюда китайские купцы поставляют! Говорят, целебный напиток! Вижу ты тут впервой? - тараторил купец.
Дождавшись, когда Дмитрий сделает еще пару глотков, он продолжил.
-Ты сам-то из каких краев будешь? Вижу не торговец, значит иные дела оторвали тебя от дома?
-Московский я! - ответил Дмитрий, предпочитая не вдаваться в подробности, о цели своего визита умолчал.
-Бывал, проезжал по вашей земле! - обрадовался купец, - Звать меня Иваном, кличут - Ломоть! Эх затянула меня кабала, никак не выберешся...
-А я Дмитрий!- просто представился князь, решив не пугать радушного купца своим громким титулом.
-Ну сказывай Дмитрий, что на Руси-матушке делается?
Дмитрий задумался. О чем поведать Ивану Ломотю? Ждет он вестей добрых, чтобы гордость за землю русскую пробрала. А сказать-то доброго и нечего! Князья за каждую пядь земли меж собой грызутся, а над ними, как погонщик с хлыстом, стоит Орда! Вот она правда!
Видя угрюмое молчание Дмитрия, купец от расспросов отступился, сник.
-Стоит, стоит Русь! - заговорил наконец Дмитрий, желая порадовать собеседника, - Стоит и крепнет, силушкой прирастает!
Иван улыбнулся, глаза засияли.
-Вот бы мне с князем хоть каким потолковать, да разъяснить, что Ордынцы сильны, пока они к ним сами на поклон ходят! - купец заговорил почти шепотом, испуганно озираясь по сторонам. - Это где ж это видано, чтобы вороги решали кому на нашей земле княжить! Для того ли славный князь Владимир земли собирал в свою руку, чтобы теперь ими Орда распоряжалась?
Слова купца эхом отдавались в сердце Дмитрия, словно собственные его думы произносил сейчас Иван Ломоть.
-А татарва творит, что желает! Вот намедни, прибыл сюда княжич тверской, отцом своим посланный, жалобу на князя Дмитрия Московского Мамаю доставить, так его теперь насильно тут держат, десять тысяч золотом требуют! Во как!
Дмитрий напрягся. Сведения эти были для него весьма значимы. Значит не успокоился Михаил Тверской, решил своей правды добиваться! Поговорив еще не много, Дмитрий распрощался с Иваном Ломотем, поспешил к себе. В тот же день узнал он, что княжич Иван Михайлович, проживает совсем недалече.
Набеги на Московские земли со стороны Твери продолжались все лето. Собрали в Москве войско, которое повел на собою Микула Вельяминов, выступили на защиту родной земли. Однако войной, то что творилось на границах московских земель, назвать было сложно. Отобьют ратники московские одну деревню, потеснят тверских со своих земель, как они уж прут в другом месте. И бои-то не были на бой похожи, больше изматывали, прячась друг от друга по лесам и гадая, с какой стороны сегодня проявится нынче враг.
В самой Москве, от притока людей с окраин, стало тесно. Народ прибывал обездоленный, познавший горечь потерь, а оттого злой. Как могла, пыталась Евдокия облегчить их участь. Открыты были закрома московские для облегчения жизни бедствующих, а на полях, тем временем, гнил урожай, посаженный заботливыми, хозяйскими руками. Митрополит Алексий, как мог, распределял людей из Москвы по другим городам и селениям, но погорельцев встречали не радостно. Посочувствовать чужому горю - то одно! А вот делиться своим, кровно нажитым, не хотелось! Увещевания властительного митрополита действовали. Купцы, да бояре, с тяжелыми вздохами, развязывали кошели, извлекали звякающую монету.
Прознав про напасть, идущую от Твери, прибыл в Москву инок Сергий, теперь ставший настоятелем обители, которую сам и основал. Ходил монах по Москве, утешал страждущих, наставлял христиан добрые дела вершить. Посетил и княгиню.
Евдокия вышла к Сергию, полная надежды на его помощь и благословление. За ней няньки несли детей. Уже всякому было понятно, что Даниила Бог обделил разумом. Уж скоро два годочка должно сравняться дитяти, а он лишь немного научился держать голову. Взгляд его был рассеянным, твердой пищи вкушать он не умел и продолжал тянуть наравне с Василием мамкину грудь. Жалко и больно было смотреть на своего первенца Евдокии. В чем ее грех, раз даровал Господь такое дитятко? Уж не в том ли, что заняла место сестрицы Марии когда-то?
Василий же, наоборот, рос и креп с каждым днем. Глазенки его были смышлеными. Стоило увидеть ему незнакомое лицо среди своих нянек, как он оповещал об этом всех басовитым ревом. Няньки не могли на него налюбоваться - до того он был ладным. Знакомым лицам улыбался, тянул ручонки к любой, заинтересовавшей его мелочи.
Сергий тоже оценил младшего княжича, подержав на руках и вглядевшись в его личико.
-Завтра в соборе митрополит Алексий дозволил мне грешному молитву творить! Приходи, княгиня, с чадами семи, дослушай заутреню!
-Приду! - обещала Евдокия. - Скажи, отце, отчего Даниил мой хворым уродился?
-Так Господу надобно было! Говорил я тебе - спустился к нам ангел! А ангелам заботы земные неведомы! Они свое видят...
Хоть Василий и был крещен митрополитом, Сергий испросил разрешения совершить на младенцем обряд еще раз. Словно сознавая важность и торжественность момента, малец не плакал, внимал глухому бормотанию инока. После молебна на душе у Евдокии посветлело. "Вот вернется Дмитрий и разойдутся тучи!" - уверяла она себя, когда долгими ночами не могла сомкнуть глаз...
Княжич Иван Тверской, оказался совсем еще юным. Было ему в ту пору всего четырнадцать годков. Однако, был он не по годам серьезен и умен. И это сразу расположило к нему Дмитрия. Самому ему пришлось тоже рано взрослеть и учиться думать своей головой. Княжич Иван сначала к Дмитрию отнесся настороженно, ведь именно он был причиной того, что оказался он запертым в Орде. Обращались с Иваном татары не плохо, не притесняли, вот только выйти за пределы города он не мог. Как и к Дмитрию, были к нему приставлены стражники, следующие за княжичем по пятам.
Ивана, когда тот прибыл в ставку хана, Мамай принял сразу же, выслушал. Долго думал над тем, что рассказал ему сын Михаила Тверского. А когда бейлербек заговорил, Иван понял, что отец, послав его с жалобой в Орду, совершил ошибку, которая дорого будет стоить всем.
-Значит я дал ярлык князю, который даже не способен постоять за свое? - хмуро говорил Мамай, а толмач переводил дрожащим голосом, - И вместо того, чтобы силой забрать упущенное, шлет ко мне отрока, дабы Я наказал обидчика?
Иван внутренне содрогнулся, не знал что сказать или сделать. Упасть в ноги этому желтолицему человеку, с узкими глазами, жиденькими усами над тонкими губами, с гладко зачесанными и сплетёнными в косицу на затылке, волосами, он не смог. Взыграла в душе гордость, захотелось сохранить хоть какое-то чувство достоинства, так беспечно попранное необдуманным поступком отца.
-За то, что не смог уберечь дарованное нами, будешь при нас, покуда отец твой не пришлет нам десять тысяч монет золотом!
Вернувшись на постоялый двор, княжич обнаружил, что и те скромные три тысячи золотых, что привез он с собой из Твери в качестве благодарности Мамаю за заступу, бесследно исчезли.
Бояре, сопровождавшие княжича, в большинстве своем были отосланы обратно, ибо кормить их Ивану было не чем и уже должны были добраться до родной земли, чтобы принести печальную весть Михаилу Тверскому. Зная бедственное положение дел в родном княжестве, Иван на выкуп уже и не рассчитывал, готовясь прозябать свой век в этих вонючих, чуждых стенах.
Княжич Иван, хоть и не желал того, сам не заметил, как разговорился с князем Дмитрием, когда тот внезапно нагрянул к нему. Было в Дмитрие что-то, внушающие доверие и уважение. Может молодой его возраст, может отсутствие неприязни и вражды, естественной в их ситуации, а только Иван, начав рассказывать, остановиться не смог. Когда он закончил, Дмитрий ободряюще похлопал его по плечу.
-Не кручинься! Придумаем что-нибудь, вернемся на родину!
Дмитрий не лукавил. Он смотрел на этого юношу и думал, что вот за ними будущая мощь Руси, в которую он свято верил. Да и тут ли, на чужбине, вспоминать о врагах и распрях? Здесь они равны, а значит должны протянуть друг другу руку помощи!
