(С) Богачев А.В., 2015
На нашем канале мы опубликовали два видео и один пост о происхождении мордовского народа. У читателей и зрителей возникли вопросы. Было высказано мнение, что Средняя Волга в I тыс. до н.э. была заселена не финно-угорскими, а балтскими племенами. Мы решили, что называется «копнуть глубже». Тем более, что я сам был участником и руководителем раскопок городищ, где были слои эпохи раннего железного века.
Самарское Поволжье в эпоху раннего железа было южной окраиной яркого самобытного и очень большого мира финно-угорских лесных культур. Это обуславливалось, прежде всего, природными условиями региона. Самарская область – зона классической лесостепи. А финно-угорские этносы – это коренные обитатели лесов. Именно с лесными богатствами была увязана вся жизнь предков мордвы, марийцев, удмуртов, коми, пермяков.
В эпоху раннего железного века лесные массивы Самарского Поволжья были освоены племенами белогорского культурного типа, а также населением городецкой культуры.
Памятники белогорского типа (назван по городищу Белая Гора) были открыты В.В.Гольмстен в 1923 году. В 70-е годы XX века несколько городищ белогорского типа были исследованы Г.И.Матвеевой [Матвеева, 1975].
Анализ, полученных в результате раскопок материалов (и, прежде всего, керамики), позволил исследователям говорить об особом типе памятников в рамках обширной ананьинской историко-культурной общности, занимавшей в I тыс. до н.э. районы Среднего Поволжья и Прикамья, достигая на севере бассейна рек Печоры и Вычегды.
На фоне «рыхлых» и невыразительных лесных культур раннего железного века, культуры ананьинской общности выделяются многочисленным ярким вещевым инвентарем, найденном на целом ряде поселений и крупных грунтовых могильниках.
Обращает на себя внимание развитая металлургия бронзы и железа «ананьинцев». Интересно, что многие металлические вещи (топоры-клевцы, мечи-акинаки, боевые секиры) были изготовлены в традициях так называемого скифского звериного стиля, распространенного в ту эпоху, главным образом, у кочевников-степняков. Это обстоятельство, а также анализ ряда самых ранних ананьинских украшений (прежде всего, бронзовых пластин, украшавших головные уборы погребенных), сопоставимых с закавказскими аналогами, позволил Н.М.Погребовой и Д.С.Раевскому предположить, что в формировании ананьинской культуры приняли участие раннескифские племена, а именно, упомянутые Геродотом, скифы отложившиеся.
«Достаточно обильный и выразительный материал скифского облика, содержащийся в раннеананьинских памятниках Средней Волги, несомненно отражает не случайное проникновение сюда отдельных скифских вещей, а какие-то исторические обстоятельства… Указанное сходство можно удовлетворительно объяснить лишь имевшей место не позже рубежа VII-VIвв. до н.э. миграцией какой-то группы населения… Поскольку же в указанный район Среднего Поволжья нас привел анализ свидетельства о переселении отложившихся скифов, представляется более чем оправданным поставить вопрос о связи реконструированной миграции именно с этим этносом» [Погребова, Раевский, 1992, с. 206, 214] .
То есть ананьинская культура вобрала в себя традиции как местного финно-угорского населения, так и пришлых ираноязычных племен.
Население ананьинской культуры первым в регионе начало использовать труднодоступные мысы, дополнительно укрепив их системой валов и рвов, в качестве городищ-убежищ. Однако и неукрепленных поселений «ананьинцев» – селищ – известно достаточно много.
Их могильники (крупнейшие – Ананьинский, Старший Ахмыловский) бескурганные. Самая распространенная форма погребального обряда – ингумации на спине ногами в сторону ближайшей реки. Хотя известны и кремации, и даже обычай помещения праха умерших в «домики мертвых». Чрезвычайно интересная деталь обряда – обкладка отдельных могильных ям каменными плитами, а также надмогильные каменные стелы с изображением оружия и человеческих фигур.
Основной тип керамики – вылепленные вручную круглодонные сосуды с отогнутым наружу венчиком. Как правило, верхняя их часть украшалась вдавлениями крученой веревочки и гребенчатого штампа.
Именно керамика явилась той соединительной нитью, которая позволила исследователям достаточно уверенно говорить об ананьинской доминанте в формировании белогорских памятников Самарского Поволжья. Их немного. Все они сконцентрированы на Самарской Луке и близ Сокольих гор у г. Самары. Это расположенные на горных мысах городища Лысая Гора у с. Жигули, Каменная Коза у с. Винновка, Коптево городище и Царев Курган. Немногочисленные селища находились в непосредственной близи от городищ.
Г.И.Матвеева датирует белогорский тип памятников VII-IVвв. до н.э. [Матвеева, 2000].
Культурный слой на белогорских поселениях тонок и беден находками. Основную категорию предметов составляют фрагменты круг- лодонных сосудов с примесью дробленой раковины или известняковой крошки. Прямая или отогнутая наружу горловина украшалась двумя-тремя рядами треугольных вдавлений. То есть форма горшков восходит к ананьинским стереотипам лепки сосудов, а вот орнамент отражает сугубо местную (белогорскую) специфику ее.
Керамика, подобная белогорской, найдена на нескольких поселениях Ульяновской области и в Татарстане, а также в Гулькинском могильнике, исследованном А.В.Збруевой в Ульяновской области.
Погребальный обряд и инвентарь из захоронений аналогичны ананьинским.
Племена белогорского типа, как и все население ананьинской общности, вели оседлый образ жизни. Основу их хозяйства составляло придомное животноводство (свиньи, крупный рогатый скот, овцы, низкорослые лошади), при подсобной роли земледелия, охоты, рыболовства и собирательства.
Судя по всему, жизнь на белогорских поселениях Самарского Поволжья прекратилась в IV в. до н.э. Именно в это время в регион с запада продвинулись племена городецкой культуры.
Г.И.Матвеева считает, что «белогорцы ушли на северо-восток в Прикамье, где приняли участие в формировании пьяноборской культуры» [Матвеева, 2000, с. 86].
Городецкая культура. Ее название восходит к исследованному В.А. Городцовым памятнику у с. Городец Спасского уезда Рязанской области.
По классификации М.Б. Щукина эта культура достаточно определенно вписывается в пятый мир – мир редких поселений с сетчатой или текстильной керамикой. Несмотря на то, что ее немногочисленные памятники «разбросаны» на обширнейшей территории (от верховьев Дона на западе до Самарской Луки на востоке, от р. Оки на севере до широты Саратова на юге), все они представлены лишь поселениями – неукрепленными селищами и укрепленными городищами. До сих пор не выявлено ни одного могильника, материалы которого можно было бы достоверно связать с городецкими древностями, и, в частности, с особой городецкой керамикой.
Именно керамика с «рогожным» орнаментом является главным цементирующим признаком этой культуры. Крайняя малочисленность и невыразительность найденных на поселениях артефактов не позволяют дать четкую датировку культуры. Большинство исследователей определяют время ее существования рамками I тыс. до н.э. На Самарской Луке памятники городецкой культуры датируются IVв. до н.э.- I в. н.э. [Матвеева, 2000, с. 88].
Городецкие памятники Самарской области в начале 20-х годов
XX века обследовались В.В. Гольмстен, а в 70-е годы их раскопки проводила Г.И.Матвеева. Все исследованные городища (Лбище, Каменная Коза, Вислый Камень, Торновское) и селища (Новый Путь, Новинки) городецкой культуры находятся на Самарской Луке [Матвеева, 1975; 2000; 2007]. Вместе с тем, отдельные фрагменты керамики найдены и на правобережье Волги.
Материальная культура городецких племен Самарского Поволжья представлена, главным образом, фрагментами плоскодонных слабопрофилированных горшковидных сосудов. Судя по всему, при их формовке использовались уплотняющие поверхность штампы. Отпечатки этих штампов напоминают отпечатки рогожи, мешковины или сетки. По этой причине такого рода керамику иногда называют текстильной.
Помимо керамики на поселениях иногда встречаются изделия из железа (ножи), кости (рыболовные крючки, гарпуны, наконечники стрел) и глины (пряслица).
Судя по всему, памятники городецкой культуры были оставлены племенами рыболовов и охотников, незнакомых с основами производящего хозяйства. Отсутствие могильников, возможно, объясняется наличием у них каких-то особенных обрядовых традиций, связанных с помещением покойников в сооружения (дома мертвых, кроны деревьев), расположенные на поверхности (над поверхностью) земли.
Что же касается этнической идентификации населения городецкой культуры, то, по мнению ряда исследователей, ареал этой культуры сопоставим с землями тиссагетов Геродота [Трубникова, 1953; Рыбаков, 1979, с. 192]. Долгое время считалось, что городецкая культура оставлена финно-угорскими племенами. Однако, в настоящее время есть основания говорить о ее балтских языковых истоках [Матвеева, 2000, с. 89].
Поскольку территория, занятая племенами городецкой культуры, была весьма обширна, постольку и судьбы ее носителей в разных частях этого обширного ареала были различными.
В частности, в регионе Самарского Поволжья немногочисленное население городецкой культуры, вероятно, было вытеснено протославянскими племенами, пришедшими сюда из районов Поднепровья.
