В Ростове, с прибытием в качестве наместника княжича Бориса, начались новые, невиданные до той поры, времена. Находящиеся вдали от величественного Киева, в тени могучего Новгорода, ростовские земли лежали как-бы особняком. Жизнь тут текла по своему, давно установленному порядку. Местное население, начиная с бояр и заканчивая самыми захудалыми, диковатыми поселенцами лесных чащоб, придерживались старого уклада. Новая вера, активно насаждаемая в Киеве, здесь была принята настороженно, можно сказать и не принята, а принято к сведению, что таковая имеется. Понаехавшие дьячки, да попики, быстро поняли, что на рожон со своими речами тут лучше не соваться и рассказывали о Христе лишь тем, кто сам желал слушать, а находилось таковых крайне мало. Потому, обычным занятием местный слуг нового Бога было сидение по домам и прием на грудь хмельного.
Молодой княжич ворвался в Ростов свежим вихрем, принеся с собой большие перемены, которые далеко не всем пришлись по нраву. Каждый, имевший в Ростове хоть какой-то вес, устремился попасть под крыло княжича, заполучить подле него любое место. Борис же, никому не отказывая, сразу ввел при наместническом дворе новые порядки. Каждое утро требовал выстаивать на молитве, подавая собою пример, и каждый вечер заканчивать тем же. Бояре, и на капище до того бывавшие редко, промеж собой возмущались, но открыто роптать не решались, тянулись, позевывая, по утрам к главному терему, за неимением церкви. Другое дело простой люд. Засидевшимся без дела попам, велено было наверстывать упущенное и читать среди народа проповеди о новом Боге. Особо рьяные донесли княжичу Борису, что капище местное процветает и получили веление снести его с позором, как когда-то в Киеве. Однако народ воспротивился. Встали спина к спине на защиту своих идолов. Дружинники, посланные княжичем на подмогу попикам, увидев перед собой вооруженных топорами, да серпами, баб и детей, обратились за советом к Борису. Желающие выслужиться бояре, уговаривали потоптать особо рьяных недовольных, но Борис запретил. "Негоже кровь проливать! Должны люди сами свет Христов пустить в сердце!" - сказал он, и оставил капище до поры в покое.
-Странен, княжич! - шептались в Ростове промеж собой, - Батюшка его, в такие лета, девок без счету имел! А этот и не глядит ни на кого! Голос не возвышает, челядь не порет!
Кроме радения о новой религии, юный княжич и другие дела не попускал, имел на хозяйство зоркий глаз.
В тот дождливый, неласковый день, княжич Борис, по уже сложившийся традиции, отстоял заутреню в единственной, наспех сколоченной к тому времени церквушке. Первый собор, по подобию Киевских, только заложили на главной ростовской площади и строительство грозило быть долгим, трудным. Подряжаться таскать тяжелые каменные глыбы, из которых должны были возвести собор, никто не хотел. Только силами верующих, в том числе и самого княжича, дело потихоньку продвигалось вперед.
Борис вышел на воздух. На лицо его упали первые, холодные, капли. Княжич натянул на голову шапку, ступил сапогом в небольшую лужицу. Сегодня он наметил осмотреть окрестные поля, убедиться, что урожай собран до холодов, но теперь раздумывал, стоит ли выезжать в такую погоду. Соблазн остаться в городе был велик. Борис вздохнул. Не в его характере было идти на поводу у собственных слабостей! Только он собрался велеть подать коня, как к нему подвели гонца из Киева.
По виду посланца было понятно, что вести важные. Он был осунувшийся, грязный, видно скакал без передышки.
-Велено наедине весть предать! - подтвердил гонец догадку Бориса.
Княжич пошел обратно в церковь, жестом велев гонцу следовать за собой. Послание оказалось писано не князем Владимиром, а воеводой Жаром. "Волею князя нашего, надлежит тебе княжич, воротиться без промедления в Киев со всею своею дружиной! Да о велении сем никому из братьев весть не слать, держать в тайне!"
Борис, отличавшийся живым умом, понял, что дела плохи. Такой вызов мог означать лишь одно - Киеву грозит опасность! Кто из неугомонных соседей Руси озорничает на этот раз? Одно только смущало Бориса - запрет слать весть братьям. "Видно в том хитрость какая-то заключена!" - рассудил он и принялся собираться в дорогу.
Почти в тоже время и Новгороде терзался беспокойными думами еще один сын князя Владимира. Ярославу писала Предслава. Послание ее было странным, непонятным. Выходило, что князь Владимир внезапно разгневался на что-то и собирается на Новгород рать послать! Причин такой немилости Предслава не называла, зато призывала Ярослава "готову быть". Ярослав запаниковал. Он прекрасно знал норов отца. Если тот задумал чего, то обратного от него не жди! "Но чем я мог прогневать отца?" - мучительно размышлял Ярослав. Он исполнял волю отца, укреплял Новгородские стены, готовил запасы на зиму, только за варягами пока не послал, рассудив, что кормить их зимою накладно, решил послать за ними по весне. "Уж не подложное ли то послание?!" - мелькала в голове мысль. Гонец, привезший весть, был тщательно допрошен, даже бит батогами, но клялся, что из рук княжны Предславы принял сие послание, а не доверять сестре причин у Ярослава не было.
Опять разболелась нога. Она не давала ему покоя с самого рождения, все время ныла на погоду. Даже после чудесного исцеления его Феодором, боль постоянно возвращалась, особенно в ненастье или, вот как сейчас, при душевном волнении. Потирая правое бедро, Ярослав прошелся по горнице.
"Может отец решил проверить меня? Ведь и сам он, когда сидел тут, подвергался опасности и гонениям! Что сделал он тогда?" Ответ пришел сразу - Владимир нанял варягов. Небольшая часть их и теперь была в Новгороде, но настолько незначительная, что растворялась в массе могучих русичей, выделившихся к тому времени в отдельную, особо значимую часть общества.
Ярослав принял решение, стало немного легче. Захотелось проведать Анну. Она, как обычно, сидела в светлице, за рукоделием, зорко поглядывая за тем, как малолетний ее сынок Илья, резвится в окружении нянек. Дочери так не занимали ее мысли, хоть и за ними следили зорко. Анна не оставляла надежды подарить мужу еще одного сына, она снова была в тягости. Илья потешно ухватил за косу одну из девок и она, шутливо, заверещала: "Ой, пощади, княжич, не губи!" Мальчонка заливался смехом, сильнее дергая свою жертву за волосы.
Когда вошел Ярослав, бабы повскакивали с мест. На женской половине терема, княжич был не частым гостем, тут всем заправляло женское начало и вторжение мужчины оказалось событием нежданным и нерадостным. Княжна Анна поднялась на встречу мужу, улыбнулась.
-Сокол мой, вот уж не чаяла, что придешь! - сказала она.
Илья, отпустив наконец свою жертву, бросился к отцу. Ярослав подхватил мальчонку на руки. В душе неприятно кольнуло. "Не уж-то и он когда-то заимеет на меня сердце? Или я обозлюсь на собственное свое семя?" - он прижал теплое, пахнущее детством, тельце к груди. Мальчик заворочался в его объятиях. Его уже заинтересовала висящая на груди отца цепь, не терпелось ее потрогать.
Внезапно Ярослав отчетливо понял, что гнев князя Владимира, буде обрушится на него, не минует и эту детскую, ни в чем не повинную голову. Поставив ребенка на ноги и ничего не сказав, удивленной жене, Ярослав решительными шагами пошел прочь.
-Скоро ли? - спрашивал Святополк у своего невидимого собеседника, который вел с ним теперь разговоры все чаще.
-Скоро! Терпи княжич! - отвечал тот и передавал узнику новости.
Последнее время вести были обнадёживающие. Ходили слухи, что князь Владимир слег. Уже долгое время никто не видел его, он не покидал княжеского терема.
-Ты, княжич, одного не забудь, как княжество примешь - кто для тебя так много сделал! - регулярно напоминал невидимый собеседник.
-Как забыть можно того, кого не знаешь? - отвечал Святополк.
-Придет время узнаешь! - уверял его голос.
-Скорее бы!
Иногда Святополк получал вести о Регелинде. Не сказать чтобы он сильно скучал или переживал о ней, но все же не чужая, супружница! Посланник вещал, что князь Владимир смилостивился над невесткой, перевел ее в обычный терем, дал баб в услужение. Правда выхода из того терема для нее не было, да никого к ней не пущали, а все же не поруб! "Видно князь решил, что с бабы взять нечего! - думал усмехаясь Святополк, - Решил, что она по неведению за мной поехала! Знал бы батюшка, что именно с ее подачи пошел я на Киев, не пощадил бы!" Почему-то ему было приятно осознание того, что князь Владимир знает не все, имеются и от него тайны.
-Княжич Борис в Киев прибыл! - поведал в тот день голос.
Святополк взволновался.
-Так что же, где тобой обещанное высвобождение? - спросил он.
-Борис нам не помеха, помеха сам князь! Доносили, что болен он шибко, но вчера с княжичем Борисом выезд сделал, на поправку пошел!
-Значит Бориса на княжество готовит, чует скорый конец! - сделал выводы Святополк.
-Мы его конец-то ускорим, но сначала Бориса из Киева выманим!
Такое откровение от своего невидимого гостя, Святополк слышал в первый раз. До того, о своих действиях и намерениях, он говорил туманно, намеками. Теперь же в открытую заявлял, что грозит князю киевскому подлая смерть.
-Не желаю о сем знать! - внезапно объявил Святополк.
-А княжить желаешь? - насмешливо спросил голос.
Святополк промолчал.
-То-то же! Придется и знание сее на душу принять! - наставительно заметил голос.
Святополк понял, что он прав.
