Из темной глубины веков...

По широкому Днепру, вверх, к порогам, шли ладьи князя Святослава, груженные добром. Весла тихо поднимались и опускались на воду, повинуясь общему ритму. Над головами гребцов кружили чайки и надсадно кричали, словно жаловались на свою непростую вольную жизнь. Издали, на встречу солнцу, ползли тяжелые синие тучи, грозя догнать и поглотить катящееся по небу дневное светило. На душе у Святослава было муторно. Он и сам не мог понять причину своей тоски, но она душила, как натянутая на горле тетива, не давала дышать...

Долгим был путь воеводы Свенельда через дремучие леса уличей. Шел налегке, вместе с малою своею дружиной. Тяжкие думы одолевали воеводу в пути. "А что дальше? Вернется Святослав в Киев, залижет раны и снова позовет в поход! Опять воевать, а я уж стар! Без меня выросли сыны, померла верная Оленушка! Зачем? И ведь не убедишь князя, не осядет он на месте, так и будет скитаться по свету в поисках собственной погибели!" Чем ближе был Киев, тем больше росло в душе Свенельда убеждение, что лучше Святославу было бы пасть геройски еще там, в Доростоле...

Алтун гуляла по саду вместе с Малушей и Ладой. Где-то неподалеку слышались звонкие голоса Всемилы и Прекрасы. Девочки собирали цветы, вплетали их в венки и спорили чей краше. Весело щебетали птицы, по небу медленно плыли облака, каждое было похожее на что-то. Вот проплыла бычья голова, вот заяц длинноухий! Покой и умиротворение царило вокруг, навевая дрему. Но на душе у взрослых женщин было тревожно. Сердце скребло от недобрых вестей, что потру дошли до далекого Новгорода. Ромеи схватились со Святославом и теснят его, немыслимыми полчищами! Владимир сразу сделался серьезен...

Пока решалась судьба трех государств: многострадальной и обескровленной войнами и набегами Болгарии, поднявшейся до невиданных ранее высот Руси и Византии, которая могла потерять былое могущество, путешествие Анны и Ярки в неизвестность подошло к концу. Трудный это был путь! И не потому, что ехали как пленницы и с них не спускала глаз приставленная Цимисхием стража. Не потому, что ночи приходилось проводить в жалких лачугах, пропитанных запахом прогорклого масла, вдвоем с Яркой на узких лежанках или в карете, поддерживая друг дружку, чтобы не свалиться...

Варда Склир и не думал скрывать от императора свое разочарование договором с руссами. Иоанн Цимисхий, прекрасно понимая состояние полководца, снисходительно выслушал его сдержанные упреки. Варда умел держать себя в руках, но все же не смог промолчать. -Мы отпустили волка на волю! Он вернется! Залижет раны, утроит силы и вернется! -Я это знаю, Варда! Не беспокойся! Мы застанем волка врасплох именно в тот момент, когда он заляжет с своем логове! Я все продумал Варда! Наша война против Святослава только начинается! Варде ничего не оставалось, как смириться и подчиниться воле императора...

Полиевкт с трудом поднялся с постели. Годы уже брали свое и тело требовало длительного отдыха. Он сунул затекшие ноги в теплые тапки, встал и перекрестился, прежде чем выйти к ночному визитеру. В комнате, куда слуги привели ночного гостя, Полиевкт увидел не старого еще монаха. Хоть Полиевкт и не был в патриаршем облачении, монах опустился перед ним на колени и припал к протянутой патриархом руке. Получив разрешение монах заговорил. Полиевкт слушал и не верил своим ушам - блудница и убийца Феофано...