Дальневосточный военный аэродром. Два Ан-12 ожидают вылета. Обширный циклон прикрыл все запасные в радиусе две тысячи километров, а у нас нет погоды даже для взлета. Но вот с метеостанции доложили – можно взлетать. Мы быстро засобирались в путь. Даю команду начать погрузку личного состава и бегом к диспетчеру. По пути встречаю Сан Саныча - командира второго экипажа:
- Собрался на вылет?
- Да.
- Хорошо подумал?
- Не понял?
- Так ведь для посадки погоды нет.
- У меня топлива на девять часов, а в Забайкалье погода «миллион на миллион».
- Туда ещё дойти надо.
- А в чем проблема?
- В мозгах твоих проблема.
- Обижаешь.
- У тебя полсотни пацанов за спиной - случись что на взлете, ведь не сядешь – погоды-то нет. Да даже если она и улучшится, тебе ведь перед посадкой топливо вырабатывать надо.
А пожар, или движок откажет? На худой конец – обледенение на маршруте? Верхом ты его не пройдешь – у тебя бойцы в негерметичной кабине. А пилить тебе до запасного четыре часа. Уловил?
- Спасибо, Сан Саныч!
Через два часа распогодилось. Мы благополучно взлетели и взяли курс на Запад.
PS.
Было мне тогда 26. Знак первого класса на груди красовался... Верил я в себя немеряно.
Сан Саныч служил в соседнем полку командиром отряда. Пришел к нам в дивизию с ТУ-16. Старикан, казалось мне тогда, 45-ти лет.
Шестидневная война
Первая посадка в Каирском аэропорту с "гуманитарным грузом" - МиГ-21 в фюзеляже Ан-12.
Солнышко, + 47 по Цельсию! Строгая инструкция руководителя полетов (наш представитель): "От самолета ни на шаг, ждать команду на переруливание!" Видимо не определились они ещё куда нас поставить. Надо заметить, что остановились мы напротив центрального здания аэровокзала.
Высыпали мы все на перрон. Ни на шаг, так ни на шаг - "облегчились" у дальней стойки, стоим у самолета и смотрим во все глаза на этот загадочный мир капитализма. А загадочные капиталисты (в большинстве своем - туристы) высыпали на открытую площадку на крыше аэровокзала и уставились на нас.
А посмотреть было на что: темно-зеленый, со следами свежезакрашенных звезд на киле и огромным двухзначным номером на фюзеляже, наш самолет выглядел каким-то недоразумением среди сверкающих на солнце пассажирских лайнеров со всего света. Думаю, своим рёвом он привлек их внимание еще при заходе на посадку.
Мы тоже выглядели не хило.
Не буду описывать своих товарищей - замечу только, что на мне была синяя шерстяная курточка, коричневые брюки (аэрофлотовскую форму нам стали выдавать позже) и белые тапочки, которые я успел обновить следами мазута во время ночной погрузки "гуманитарки".
И вот, финал!
Поступает команда на переруливание. Запускаем движки. Отруливаем метров на 20. Бросаю взгляд направо и.... вижу огромную лужу, которую мы успели "соорудить" у дальней стойки шасси после шестичасового перелета...
Вечером в гостинице, руководитель полетов, за рюмкой чая рассказывал нам, как восторженная публика спешила задокументировать на фото и кинокамеры следы Кремлевского участия в Ближневосточном конфликте.
Святая простота
В бытность мою помощником командира корабля, в канун Нового Года
подходит ко мне боец-механик и просит отпустить его домой насовсем.
На вопрос:"Что случилось?", он протягивает мне письмо от мамы.
Читаю: "Брат Байрам из тюрьмы вернулся. Говорит, что нечего тебе в
армии делать."
