Евдокия прохаживалась про просторным хоромам княжеского терема. Все было в нем ново, свежо, да только не хватало духа человеческого жилья. Накануне, когда прибыли они с Дмитрием в Москву, времени на осмотр оставалось мало. Пока бояре чествовали их, солнце стремительно закатилось за горизонт, а мороз крепче стал щипать людей за нос и щеки. Евдокия поискала глазами Машу, но так и не увидела ее. Вероятно угадав по расстроенному лицу княгини, причину ее разочарования, к девушке протолкалась Мария Дмитриевна, склонилась перед ней.
-Добро пожаловать, Евдокия Дмитриевна! Дозволь представиться - жена Василия Васильевича Вельяминова я, Мария Михайловна, свекровь сестрицы твоей, Марии Дмитриевны!
Глаза Евдокии просияли, она потянулась к этой невысокой женщине с добрыми глазами.
-А где же Машенька!? Стосковалось сердце мое по ней!
-И Мария Дмитриевна по тебе, княгиня, сильно скучала! Собиралась со мною ехать на встречу тебе, да занеможилось ей!
-Захворала!? - испуганно спросила Евдокия, но Мария Михайловна поспешила ее успокоить.
-Хорошо все, матушка! Благодать на нашу ласточку сошла! Одарил Господь ее дитем! Оттого и недомогание...
От такой новости Евдокия чуть не запрыгала на месте, но вовремя вспомнила что так вести себя не подобает ее статусу.
-Завтра же сама прибуду к ней! - воскликнула Евдокия и, опомнившись, повернулась к мужу, - Если князь дозволит!
-Дозволю и сам поздравлю свояченицу с великою радостью! - ответил Дмитрий.
-Пусть Господь и вам дарует вскорости такое счастие! - поклонилась княжеской чете довольная Мария Михайловна.
Следующим утром Евдокия поднялась рано. Ей не терпелось отправиться в гости к Марии, и она торопила время, призывая солнышко скорее явить свои яркие лучи. Она вернулась в горницу мужа, где и провела нынешнюю ночь. Он еще спал. Евдокия невольно залюбовалась им. Черты лица еще не совсем загрубели, превращаясь в мужские и во сне он казался совсем юным отроком. Длинные ресницы слегка подрагивали, брови густые, как мохнатые гусеницы. А губы! Евдокии внезапно страстно захотелось поцеловать мужа и сдерживать свой порыв она не стала. Дмитрий, не открывая глаз, притянул жену к себе.
Пока миловались, солнце встало. Пора было и в гости наведаться.
-Велю сани запрягать! - сказал Дмитрий.
-А что до Вельяминовых путь неблизкий? - спросила Евдокия.
-На четверть часа ходу! - ответил Дмитрий.
-Ну так пойдем пешком! Хочется Москву обозреть!
Дмитрий слегка помрачнел.
-Черна пока Москва, Дунюшка! Гордиться не чем!
-Не в гостях я! - серьезно ответила Евдокия, - Дом мой тут отныне, а потому надобно мне все видеть и обо всем знать!
-Будь по твоему! - решил Дмитрий.
Они шли по утоптанным сотнями ног мостовым, припорошенным выпавшим за ночь снежком. Евдокия понимала, насколько прав был Дмитрий. Чем дальше от Кремля, тем виднее были следы страшного пожара, разорившего Москву. Однако шедшее всюду строительство вселяло в душу радостное чувство - все не так плохо, все будет хорошо! Княжеская чета свернула за угол, и Евдокия увидала маленькую церквушку. Была она какая-то покосившаяся, словно древняя старушка, деревянные стены подкопчены пожаром. Странно было, как она сама уцелела?! В сравнении с громадными каменными соборами, чьи купола и шпили виднелись ото всюду, это была сиротливая малютка, которую вот-вот снесут жестокие житейские ветра и бури. Сердце Евдокии наполнилось жалостью, на глазах выступили слезы. Она схватила мужа за руку.
-Позволь мне взять под опеку сию сиротинку! Сердце кровью обливается, на нее глядючи!
-Дозволяю! Церкву эту видно не зря Господь уберег от огня! Ее ведь первую на Москве поставили и годов ей столько, сколько и городу!
Евдокии хотелось войти внутрь, посмотреть убранство, но она решила что такие дела надо без суеты и спешки делать, ведь теперь ждала ее ненаглядная Машенька...
В маленькой хижине, служившей дюжине отшельников приютом от морозов и ветров, лежала на ветхом топчане девушка. Подле нее сидел мужчина, по виду старик, заросший гутой бородой, но опрятный. Однако, руки, которые он благочинно держал на коленях, были гладкими, хоть и покрыты мозолями, что указывало на то, что он вовсе еще не стар. Прислушиваясь к тихому дыханию девушки, он время от времени тяжело вздыхал и отирал ее лоб влажной тряпицей. У девушки был жар. Остальные обитатели этого скромного жилища, со вчерашнего вечера вынуждены были прозябать на улице, греясь вокруг костра и накидав под себя валежнику.
Они возвращались в хижину после трудного дня. Голыми руками, расчищали отшельники лес, дабы на том месте построить обитель для душ, отданных Богу. Хотелось им жить вдали от суетного мира, в покое и благочинствии. Однако, видно в качестве испытания их решимости, покой отшельников постоянно нарушался. То стаи голодных волков кружили ночами вокруг их убежища, то набредали лихие люди и тогда им приходилось, вооружившись дубинками и топорами, давать отпор. Благо до душегубства не доходило. Видя крепких, сильных мужчин, тати предпочитали поскорее убраться восвояси, тем паче, что сразу видно было, что поживиться у отшельников не чем. А вчера, возвращаясь в сумерках к хижине, они наткнулись на лежащую прямо на их тропе девицу. Лицо ее было настолько бледным, что поначалу мужчины подумали, что она не жива. Сергий, тот самый, что бдел возле ложа девицы, опустился рядом с ней на колени, приложил ухо ко рту ее и ощутил теплое дыхание, еще вырывавшееся из груди бедняжки.
-Живая! - изумленно сообщил Сергий остальным.
Он легко поднял девушку, понес ее в хижину. В ней было слишком тесно, чтобы разместиться всем вместе, да и отвыкшие от чужаков, а тем более женского полу, отшельники молча вышли наружу. Натаскали бревен, лапнику и устроились вокруг большого костра, доверив Сергию уход за невесть откуда взявшейся девицей. Как только в хижине немного потеплело, Сергий осторожно расстегнул куцый овчинный тулупчик девушки и ахнул. Она была худа, выпирали из под кожи ключицы, груди почти не выделялись, она казалось плоской. И при всей этой худобе, выделялся у нее округлый животик.
-Брюхатая! - ахнул Сергий и перекрестился.
Ничего не сказав соратникам, изредка заглядывавшим в хижину справиться о здоровье девушки, Сергий думал и молился. "Кто она и зачем Господь направил ее к нам?" - вздыхал он, смиренно принимая ответственность за несчастную и ее нерожденное дитя.
Девушка застонала, пошевелилась, что-то зашептала. Сергий прислушался. "Микула! Микула!" - произносила она одно и тоже имя. Потом она резко открыла глаза, непонимающе и испуганно воззрилась на Сергия.
-Не бойся, девонька, не обижу! - поспешил успокоить ее отшельник, - Нашли мы тебя накануне в лесу, полузамерзшую, принесли к себе и обогрели!
Голос незнакомца был спокойным, тягучим, внушал доверие. Девушка немного расслабилась.
-Кто ты и куда путь держала? - спросил Сергий.
-Звать меня Анной! - ответила девушка, - Шла куда глаза глядят...
-От сраму бежала? - спросил Сергий с пониманием, - Дите-то видать наблудила?
Жаркий румянец набежал на лицо девушки, хоть с голосе незнакомца она не услышала осуждения. Она не ответила, лишь еле заметно кивнула.
-Ох, тяжки грехи земные! - пробормотал Сергий, скорее сам себе, чем гостье, - Что же теперь с тобой делать?
В тереме Вельяминовых с вечера царил переполох. Шутка ли! Сам князь с княгиней в гости должны пожаловать! Марии Михайловной все казалось не так - и прибрано плохо, и кулеш недосолен, и мед недостаточно сладок. Глядя на всю эту суету, предназначенную для встречи ее сестрицы, Мария Дмитриевна вновь начинала испытывать смутное раздражение. Сложись все по иному, и это к ее приезду наводили бы дворовые девки такую чистоту!
По случаю прибытия дорогих гостей и сам глава семьи Василий Васильевич, и Микула, оставались с утра дома. Мария покраснела, вспомнив вчерашний вечер. Микула вернулся домой поздно. Когда он вошел в ее опочивальню она притворилась спящей. Микула подошел, опустился на постель, положил ей руку ей на плечо.
-Машенька! - прошептал он.
Она открыла глаза, сделала вид, что удивлена его присутствию.
-Машенька, неужто правда? - спросил он, заглядывая ей в глаза.
Она не стала отвечать, отвернулась. Тогда он взял ее подбородок своими пальцами, повернул к себе, поцеловал нежно в лоб.
-Спасибо, Машенька!
И Марии показалась, что она счастлива. Но с первыми лучами солнца, с возобновившейся в тереме кутерьмой, это ощущение снова испарилось, уступило место глухому раздражению. Она принарядилась, в надежде, что князь Дмитрий увидит наконец всю ее красу и пожалеет в душе, что так неосторожно выбрал совсем не ту жену для себя!
Наконец княжеская чета прибыла. Прибыли пешими, чем крайне удивили хозяев дома.
-Княгинюшка пожелала так! - ответил Дмитрий на вопрос Вельяминова-старшего.
Нежность в голосе князя по отношению к Евдокии больно кольнула сердце Марии.
-Ну, милости просим! - радушно сказал Василий Васильевич, делая широкий, приглашающий жест руками.
Едва с Евдокии сняли теплую, меховую накидку, как она бросилась в объятия сестры.
-Машенька! Как же я соскучилась! Словно век не видала тебя! - воскликнула она, прижимая сестру к себе и целуя ее в щеки.
-Ну мы за стол пойдем, а княгиня с сестрицею пущай потолкуют! - сказал Вельяминов и девушки остались одни.
Удивительно, что так много хотелось сказать друг другу, а свиделись и слова не идут на ум!
-Правда ли, что дитятко у тебя будет? - спросила Евдокия первой.
Мария кивнула, чуть улыбнулась.
-Вот бы и мне такое счастие поскорей! - воскликнула Дуня и Маша испытала некоторое удовлетворение от того, что хоть в чем-то смогла обойти сестру, - Ну как ты устроилась тут, Машенька, довольна ли?
Разговор потек, унося время по капле. Евдокия расцветала душой, радуясь, что в Москве есть у нее родная душа, которой можно открыть то, что никогда не сможет сказать она другим. Пыталась убедить себя в том же и Мария, но пока свежи были ее раны, крепка обида и потому она больше отмалчивалась, слушая восторженные слова сестры о том, какой замечательный муж достался ей...
