Предслава сидела подле дубового гроба, роняла на руки горькие слезы. Только недавно проводили Бориса, только вчера еще пыталась склонить отца к переговорам с Ярославом, как вот уж лежит он, остывший, неподвижный, и бубнит что-то рядом митрополит Феодор, готовя князя в последний путь по христианскому обычаю.
Ничего не предвещало беды. Князь выглядел окрепшим, вечерять выходил с дочерями. а вчера, после трапезы, появилась слабость в руках и ногах. Не прошло и нескольких часов, как князь Владимир испустил дух и ни новомодный константинопольский врачеватель, ни греческий эскулап, ни местный знахарь, учившийся лечить людей у лесных волхвов, ничего не смогли поделать.
-На потраву похоже! - заикнулся было знахарь, но на него зашикали, обозвали глупцом.
Тело князя быстро обмыли, обрядили, а поутру положили в крепкий, дубовый гроб, который всю ночь сколачивали для него плотники, обливаясь горючими слезами...
Внезапно Феодор замолчал, прислушался. Обратилась вслух и Предслава. Колокола звонили со вчерашнего утра, возвещая кончину князя Владимира, но сейчас их звон стал тревожным, призывным. Предслава поднялась на ноги, вышла из собора. Снаружи стояли люди, пришедшие помолиться о душе почившего князя. Было их не много. Не все еще приобщились к новой вере, не все простили Владимиру поругание старых Богов! Те, кто был сейчас на улице перед собором, тревожно смотрели на колокольню. Со стороны крепостных стен, доносились крики. Воины взбирались наверх по приставным лестницам, таща за собой колчаны со стрелами.
-Вороги! - ахнула Предслава.
Только татей не доставало ей в такой страшный для Киева час! К ней подбежал один из смотровых, кубарем спустившийся со смотровой вышки.
-Войско малое на нас идет, княжна! А кто такие не ведаем!
Предслава совсем растерялась. Ее удел до сего момента, был сидеть в княжеском терему, вышивать да слушать бабьи россказни. Сейчас на нее вопросительно смотрели сотни глаз, ожидая решения. На помощь пришел митрополит Феодор, выкрикнувший тугим басом:
-Воевода Жар где?!
Жар уже продирался к митрополиту и княжне, сквозь стену людей.
-Тебе княжна в терему крыться надобно, покуда не выясним, что за гости к нам пожаловали! - воевода говорил спокойно и это спокойствие передавалось тем, кто его слышал.
-А как же батюшка?! - воскликнула Предслава, вспомнив почему оказалась в эту минуту здесь.
-Погребем князя, как и задумано - завтра по утру! Ступай княжна, не задерживайся!
Жар развернулся и поспешил к воротам. Феодор и подоспевшая к нему Вербинка, взяв княжну Предславу с двух сторон под руки, повели ее к терему. Всполошился и народ на площади, вспомнив о своих домах, о тех кого надо защитить, да где надежнее добро припрятать.
Жар ждал незваных гостей у ворот. Какого же было его удивление, когда он узнал во всаднике, едущем впереди войска, княжича Святополка. "Так вот оно что!" - сразу догадался воевода, для чего при был в Киев. Не ведал он только, как удалось Святополку покинуть поруб.
Даже Жару, князь Владимир так и не сказал окончательное свое решение касаемое судьбы княжества. Для Жара очевидным было, что особым доверием князя, пользовался княжич Борис. Оттого и вел сейчас дружину Киевскую на встречу печенегам. Откуда набрал ратников Святополк, Жар понять не мог, не укладывалось это в его голове!
Пришлось Жару открыть ворота и самому выйти на встречу, хоть и опальному, а все же, княжескому сыну.
-Здрав буди, княжич Святополк! Не ждали мы тебя, уж ты не обессудь!
-Приехал с батюшкой проститься! - ответил Святополк.
Он не спешивался, руку держал на рукоятке меча. Все это Жар приметил опытным взглядом расценил, что к чему!
-Кто же тебя, княжич, из поруба-то выпустил? - осмелился спросить Жар.
Святополк залился краской. Широкие его ноздри раздувались от гнева, как у бесноватого коня.
-Ты, воевода, разума лишился, скоро лишишься и головы! - прокричал он, - Княжеский сын перед тобой! Открывай ворота!
Не с кем было воеводе держать совет, пришлось принимать решение самому. В Киеве оставалась охранная дружина, крепостные стены были толсты. Город оброс камнем, уже не так, как прежде, боялся пожаров. Запасов в городе на месяц осады хватит. Жар задом вошел в малые ворота и двери за ним закрылись на засов, оставляя Святополка с войском снаружи.
Жар спешил в княжеский терем, держать совет с княжной Предславой. "Ей Святополк братом приходится, она в Киеве нонче старшая из княжеских кровей. Ей и решение принимать!" - рассуждал он.
Княжна в свою светлицу не возвращалась. Меряла шагами горницу, где принимал при жизни князь-батюшка воевод, да просителей. В углу, на скамье, неподвижно восседал митрополит Феодор.
-Святополк значит прибыл? - сказала Предслава, чем удивила воеводу.
-Прибыл! Быстро донесли тебе...
-Ты пока с ним речь вел, мне уж обо всем доложили! У баб наших ноги быстрые, а языки еще быстрее! - пояснила Предслава.
-Что делать станем, княжна? - спросил Жар.
-Весть надо слать Борису, чтобы возвращался, да Ярославу, чтобы на подмогу спешил!
-Княжича Бориса вызовем, а границы наши печенегам на разор оставим?
-Значит скорее кликать всех братьев в Киев, кроме Бориса! - горячилась Предслава. Она даже ножкой притоптывала, кляня воеводу за медлительность и нерешительность.
-И от кого Киев оборонять княжичи будут? - раздался тихий голос митрополита.
Предслава открыла было рот, чтобы произнести имя Святополка, но Феодор продолжил.
-Княжич Святополк, отцом своим, князем Владимиром, наказан не был! Вину его не обнародовали! В чем же мы теперь его винить станем перед братьями и людьми?
-В том что княжество под свою руку взять хочет! - заявила Предслава.
-А кто из княжичей не хочет?! Святополк-то теперь в своем праве! - ответил резонно Феодор.
-Прав, владыко! - почесал в затылке воевода, - Еще больший разор учиним тут, коли схлестнутся братья промеж собой в Киеве-граде! Большая тогда беда будет!
-Так что же нам делать? - растерянно спросила Предслава. Глаза ее наполнились слезами. Она никогда еще не чувствовала ответственность за чью-либо судьбу, а тут решалась доля всего княжества!
-Надо пустить Святополка, как старшего княжича. А там, как Господь рассудит!
Святополк был очень доволен, когда ворота Киева, наконец, распахнулись. Снова появился воевода Жар. На сей раз поклонился с большим почтением.
-Рады мы тебе, княжич Святополк! Готовы ключи от Киева дать! Да вот только не погребли мы еще князюшку нашего, светлого, не предали сырой земле! Негоже ратникам твоим быть в городе покуда!
-Одному предлагаешь мне войти? - спросил Святополк.
-Милости просим! - отозвался Жар.
Святополк уже давно не был наивным юнцом. Знал, как плетутся за спинами сети супостатские, почти уверен был, что князю Владимиру помогла покинуть белый свет, чья-то недобрая рука, а потому опасался и за себя. Немного поразмыслив, Святополк сказал, что в Киев войдет только вместе с войском.
-До завтрашнего вечера даю время сделать все по чину! После войду и возьму то, что мое по праву!
Жар снова поклонился и вернулся в город. "Вот значит как хотел с отцом проститься!" - думал в сердцах.
Затих вечерний город, замер, предчувствуя великую бурю. Мало кому спалось в ту страшную ночь, когда тело князя Владимира еще лежало под сводами собора, а за стенами, разожгло привальные огни, войско его старшего сына. Еще помнили старожилы киевские те смутные годы, когда схватились промеж собой братья, сыновья князя Святослава. Свежи были в памяти и суровые годы при Владимире, когда силою ломал князь привычный жизненный уклад целого народа, заставляя принимать иноземную веру! "Князюшка тешится, мужик плачет!" - говорили в народе. И вот снова неспокойно на Руси и чем-то все закончится - неведомо!
Не спали и в княжеском терему. Княжна Предслава, покусывая губы, сочиняла послание тайное брату Ярославу. Всхлипывала от бесконечных, проливаемых слез Добронега, так рано потерявшая и мать, и отца.
В соборе, у открытого гроба, читал молитвы митрополит Феодор. Просил он сейчас не только за душу почившего, но и за собственную. Нет-нет, да и всплывало из глубин ее, что он и сам, вполне мог бы сесть на княжеский трон по праву своего рождения, ибо из живших в эту ночь на свете Рюриковичей, был он самым старшим! Просил Феодор у Бога, чтобы никто из отпрысков князя Владимира, не узнал, что он - сын княжича Улеба, младшего брата князя Святослава, родной внук княгини Ольги, так же, как и покойный, чью душу просил он принять в чертоги небесные.
