В Новгород, по зову Ярослава и звона его монет, стекались варяги. Бесшабашные, грубые, считавшие все, что в силе ухватить рука принадлежит им по праву, они наводнили город, потеснили коренных жителей. То тут, то там, затевались потасовки. Новгородцы защищали свое имущество, а порой и жизнь, а обозленные сопротивлением варяги бесновались и куражились над мирными жителями.
Полетели к Ярославу жалобы на разор и поругание, что чинили варяги, а княжич молчал, как воды в рот набрал. Шли к нему и старшие варягов, грозились покинуть его, требовали все больше и больше в обмен на свои услуги.
-Будет вам золото! - сулил Ярослав варягам, - Только почто беззакония творите?
Представители варягов улыбались в длинные усы, растолковывали княжичу, как малому дитя:
-Мы, княжич, народ воинственный! У материнской груди еще получаем в руки свой первый меч! Жизнь наша -бой, а ты запер нас в городе! Вот и озорничаем!
-Дорого мне обходится такое озорство! - проворчал Ярослав.
-Если мы не нужны тебе, то пойдем в другом месте поживу искать!
Этого Ярослав допустить не мог, как не мог и первым выступить на Киев. Одно дело обороняться, другое - самому поднять бурю!
А меж тем недовольство в народе все росло. На дворе знатного купца Куницы, варяги не только покрушили и поломали множество добра, отбивая его у дворовых Куницы, так и сотворили непотребство с его молодой женкой. От стыда, молодуха в омут кинулась с камнем на шее, а сам Куница, пришел на княжий терем.
-Что же это! - рыдал Куница, упав на колени перед княжичем, - В собственном доме от чужаков такой срам принял!
Ярослав хмурился, скрипел зубами и.. погнал купца прочь, чтобы не досаждал своими жалобами.
Княжич совсем растерялся. Не было рядом опытного Добрыни, не было и отцовской воли. Пришла пора самому судьбу вершить и не только свою! А как - не знал!
Забрав жену и детей, снарядив дружину свою, дабы не мешались с варягами. Ярослав покинул Новгород, оставив его жителей вовсе без защиты и отбыл в село Ракомо, где знатный был для князей выстроен терем.
Через несколько дней, в Ракомо, прибыли побитые и помятые посланники варягов. Ночью, устроили новгородцы резню, сами встали на свою защиту, расценив отсутствие князя, как разрешение. Варяги спаслись бегством из города, и теперь ожидали от Ярослава положенной по такому случаю мести. "А коли не получим кровь за кровь, то уйдем к себе и приведем напасть лютую на твои земли!" - велели передать они княжичу.
Тяжелая, свинцовая тоска навалилась на Ярослава, придавила к земле. И то гибель, и так поруха! Княжна Анна, прознавшая о бедствии, обрушившимся на ее мужа и на родной, любимый ею всем сердцем Новгород, лила горькие слезы. Притихла, предчувствуя скорую грозу, челядь. Ярослав велел позвать новгородских зачинщиков бунта к себе.
Воодушевленное посольство прибыло в Ракомо на другой же день. Вся верхушка новгородской знати прибыла сюда, ожидая от княжича похвалы. Однако, вместо ласки, были они жестоко истреблены, на радость варягам. Исполнил Ярослава древний закон: кровью за кровь платить! Теперь варяги поклялись и дальше служить ему верно.
Притих обескураженный Новгород, не зная как теперь быть. Были предложения жалобу князю Киевскому направить, да после побоища, устроенного Ярославом большинство одолевали сомнения - не поступит ли князь Владимир еще жестче с ними, за дерзновение на сына его хулу возводить.
Притих и Киев! Как только предали тело князя Владимира земле, положив рядом с княгиней Анной, воевода Жар, следуя уговору, открыл ворота перед Святополком. Молчал настороженно киевский люд, не зная чего ждать от опального сына Владимира. Святополк въехал тихо, дружине велел порядок блюсти.
Малая дружина, пребывавшая в Киеве, за неимением другого наследника, присягнула Святополку на верность. Видя это и народишко успокоился, начал разбредаться по домам. Жизнь и смерть всегда ходили рядом, а дела-то житейские сами по себе не делались! Сами князья разберутся кому на Руси главным быть!
Святополк велел собрать в княжеском терему всех гонцов, и без его на то дозволения ни одной весточки не слать за пределы Киева. Отрядил людей привести в Киев жену его, Регелинду, томившуюся в Вышгороде. Послал с гонцом боярина Сумы весть тестю, в далекую Польшу, понимал, что силы Болеслава ой как сгодятся ему!
Сам боярин Сума был теперь всегда подле Святополка. Выпятив толстую грудь, шествовал по княжескому терему, по хозяйски заглядывая во все углы, примечал каждую, мало-мальски, стоящую вещь. Воевода Жар недовольно морщился, глядя на Суму, но молчал. Не на его стороне была сейчас правда.
Святополк понимал, что надо торопиться. И у Бориса, и у Ярослава, была мощная рать, против которой вряд ли удастся ему выстоять, решись братья убрать его с дороги. Он бы на их месте так и поступил! Отдать Киев в чужие руки добровольно мог либо слабый, либо блаженный. "Знать бы только, кто уже о смерти князя прознал!?" - думал Святополк. Он знал, что Предслава послала гонца к Ярославу, но того перехватили. Святополк снял гонцу голову, дабы другим неповадно было. Предславе говорить о том не стал - пусть потешит себя напрасной надеждой! Пусть сидят покуда сестрицы в терему, придет и их час. Бабы товар хороший, отблагодарит самых верных своих сторонников женками княжеского роду!
Посовещавшись с новой своею свитой, состоящей из боярина Сумы, иных вышгородских бояр, да пары сразу принявших сторону Святополка киевских воевод, решено было послать весть Борису, чтобы возвращался обратно. Тем более, что Сума шепнул Святополку на ухо, мол никаких печенегов то и не было! Подложной была Корсунская грамота, чтобы Бориса из Киева выманить.
Предслава встречать Святополка не вышла, укрылась в своей светлице, наказав и Добронеге быть рядом. Младшая княжна, казалось, совсем потерялась от творившихся вокруг перемен. Красными, воспаленными от слез глазами она смотрела на Предславу, но молчала, ни о чем не спрашивала.
Предслава про себя молила Ярослава поторопиться. В ее душе росло недоверие к Святополку, она чувствовала, что над нею и Добронегой занесен меч, готовый обрушиться на их головы в любой момент.
На беду, скоро явилась и Регелинда. Требовала полячка к себе почестей, как к княгине Киевской, заняла светелку покойной княгини Анны.
-Позвать ко мне княжон! - велела Регелинда на другой день после приезда.
Как ни хотелось Предславе поставить на место дерзкую жену Святополка, все же решила дождаться прибытия Ярослава, не вступать в напрасную войну с женщиной, от чьей воли, по сути, ничего не зависит, но которая может убедить Святополка обойтись с сестрами жестоко.
Держа за руку Добронегу, Предслава переступила порог бывшей светлицы княгини Анны Византийской. Длинноносая, еще более исхудавшая в заточении, Регелинда наряжена была в византийское платье Анны. На голове, изукрашенный каменьями, знаменитый княгинин волосник*, в ушах Аннины же серьги, на шее жемчуга.
Предслава услышала, как ахнула позади нее Добронега, увидав на чужой женщине маменькино добро.
Регелинда, прищурясь, рассматривала стоявших перед ней девушек. Они не склонили перед ней голов, чувствовали себя ровней. Не дожидаясь приглашения, Поредслава прошла к скамье и уселась на нее, по-хозяйски, потянув за собой и Добронегу. Той едва удавалось сдерживать гневные слезы, она старалась не смотреть на новую хозяйку княжеского терема.
-Отчего не приветствовали меня, как подобает? - спросила Регелинда резко.
Прредслава холодно посмотрела на нее.
-Тебе должно перед нами склониться! Мы дочери князя Киевского, а ты токмо жена брата нашего! - она сделала акцент на слове "брата".
-Брат ваш отныне князь Киевский! - Регелинду выводила из себя невозмутимость это красивой, холодной княжны, хотелось вцепиться в ее толстую косу, да выволочь прочь из терема.
-Брат наш Святополк о таком нам не сказывал! Вече не собирал, народ его князем не прославлял! - резонно возразила Предслава.
-Будет и вече и провозглашение! А вот тебе о словах своих не пришлось бы потужить! - пригрозила новоявленная княжна.
-А потужу, так то и не твоя забота! - Предслава деланно потянулась, словно на нее внезапно напала истома, - Идем Добронега, налюбовались уж на невестушку!
Она взяла сестру за руку и неторопливо, словно пава, выплыла прочь, оставив трясущуюся в ярости Регелинду в одиночестве.
Но едва переступила Предслава порог своей светлицы, как горькие слезы нахлынули потоком. За себя не боялась - давно считала свою жизнь законченной. А вот за Киев и за родных душа болела! У Добронеги жизнь только начинается!
Начинался новый этап в жизни княжон и всего Киева! Начиналась смута...
*Волосник - сетка для волос с околышем из золотных или вышитых золотом материй.
