На прикроватной тумбочке мерно тикают часы - круглая чашка старинного будильника голубого цвета с металлическими полусферами звонков. На стойке для капельниц - увесистая ёмкость с прозрачной жидкостью, трубка с иглой от которой - в вене бледной измождённой пожилой женщины.
Открылась дверь и к больной подошёл мужчина в накинутом на плечи белом халате.
-Мама, здравствуй. Как ты? - он сел на стул рядом, положив ладонь на её неподвижную руку.
-Здравствуй, сынок. - слабым голосом ответила женщина. - Ну, как я? Как видишь.
-Мам, завтра тебе будут делать операцию. Ты знаешь, тебе сказали?
-Да, конечно. И сказали, что это последняя надежда. - она слабо усмехнулась. - Последняя надежда для Надежды...
-Не говори так. Надо бороться до последнего.
Дверь приоткрылась и в палату заглянула молодая женщина в медицинском облачении:
-Здравствуй, Паш. - вошла внутрь. - Ну, Надежда Павловна, готовы? Завтра у нас с вами решающий день! - она ободряюще улыбнулась.
-Да, Мариночка, готова. Я ко всему готова. Только я не уверена, что получится...
-Никаких "только"! - Марина остановила женщину жестом. - Мы будем делать всё возможное для вас. Поэтому надо смотреть вперёд с оптимизмом. - подняла глаза на мужчину. - Я вас оставлю, общайтесь. Завтра вы, скорее всего, увидеться не сможете. Павел, зайди ко мне потом. - врач вышла и тихо прикрыла за собой дверное полотно.
Он посмотрел вслед Марине, тихо поговорил с мамой, оставил фрукты на тумбе и, помахав рукой, ушёл.
В кабинете Марины Львовны стоял полумрак, лишь небольшая настольная лампа отсвечивала в стену. Павел бросился к женщине, прижал к себе.
-Маришка, я так соскучился! - зарылся носом в её волнистых волосах. - Ты себе даже не представляешь!
Она обхватила руками его лицо и начала нежно, но страстно целовать.
-Павлушка, милый мой, душа моя...
Так они стояли несколько минут, потом Павел отстранился и серьёзно сказал:
-Мариш, скажи мне, только честно: у неё есть шансы?
Она опустила голову, вздохнув, села за стол, взяла в руки бумаги.
-Я не буду давать тебе ложных надежд, Паш. Состояние очень серьёзное. Терапия приносит облегчение, но лишь временное. Мы, конечно, надеемся на лучшее, но иллюзий не питаем - сам понимаешь, и возраст твоей мамы, и время не на нашей стороне.
-А кто её будет оперировать?
Марина замялась.
-Антон. Антон Валерьевич. Наше светило, ты его знаешь. Если ничего не произойдёт за эту ночь.
-В смысле?
-Ну, как бы он ни был талантлив, пороков у него тоже в достатке. Падок на алкоголь. Хотя для хирурга это - последнее дело. Но руки золотые, тут конкурентов у него почти нет.
-Хорошо. А ты мне напишешь завтра, кто будет - он или кто-то другой?
-Да, конечно.
-Хочу надеяться на лучшее.
Павел подошёл к двери, запер её на ключ. Снял очки с Марины, распустил волосы и, взяв на руки, положил на кушетку.
***
Павел познакомился с Мариной пять лет назад, когда Надежда Павловна попала в клинику впервые. Тогда молодой выпускнице медицинского института было всего двадцать два года, Павлу - двадцать семь. Они долго беседовали о здоровье матери Павла, о перспективах в лечении.
Тогда Марина только начала оперировать лёгких больных, и Надежду Павловну ей, разумеется, не доверили. Но с Павлом завязались очень доверительные отношения, которые незаметно переросли в яркое увлечение, и Марина сама не заметила, как полюбила. Полюбила всей душой, до слёз, до остановки дыхания, как только может любить одинокая, исстрадавшаяся без любви молодая женщина. И лишь одно омрачало её страстное чувство - Павел был женат.
После операции маме Павла стало лучше, реабилитация прошла отлично. И вот, спустя столько времени болезнь вернулась. Марина очень не хотела говорить, что в этот раз будет оперировать сама, чтобы у Павла не возникло желания назвать её убийцей, если что-то пойдёт не так. А то, что надежд почти нет, говорили все анализы и состояние Надежды Павловны.
Наутро она с трудом унимала дрожь в руках, пока готовилась к процессу. Когда зажгли светильник, она, всё-таки совладала с собой и твёрдой рукой сделала первый надрез.
Вечером, заполняя бумаги, она ждала Павла, чтобы рассказать о результатах. Они были неутешительными. Метастазы поразили большинство органов пациентки, и операция, по сути, лишь на очень короткое время могла отсрочить уход.
За дверью послышались шаги. Раздался тихий голос Павла. Ему невнятно вторил женский голос. Марина услышала:
-И что? - жена отчитывала мужа, судя по всему. - Тебе что, трудно, да? Я просто попросила заехать в химчистку! - перейдя на сдержанный крик, громко выпалила она.
Павел лишь шикнул на неё.
Марина поёжилась. Жена у Павла была избалованной вниманием единственной дочерью богатых родителей. Детей у них не было - Луиза не хотела портить фигуру и форму груди. Учиться она тоже не хотела, не видела смысла - её и так содержит муж и постоянно даёт деньги отец.
Павел уже собирался развестись, но жена вдруг сообщила, что ждёт ребёнка. И он остался - не хотел, чтобы малыш рос без отца.
-Я просила всего-навсего забрать мою шубу! Что в этом такого? - Луиза не унималась.
Павел тихо отвечал, но Марина не могла разобрать слов.
-И что? Я должна тут теперь торчать? Поехали домой!
В этот момент Марина не сдержалась. Дрожащими руками она распахнула дверь и сделала шаг навстречу Луизе.
-Послушайте, Вы! Здесь лежат онкологические больные и им, как никому, нужен покой, внимание и любовь близких. Возможно, вы их видите в последний раз, и поддержка может хоть немного продлить их жизнь, унять боль, успокоить. А вы - просто не понимаете. Я... Я люблю его! И никому, слышите? Никому не позволю отнимать у него то время, которое он может потратить на прощание со своей родной матерью!
-Кто это? - взвизгнула Луиза. - Я не поняла, это кто? Что она говорит? Кто она?
Павел потемнел и сквозь зубы процедил:
-Она - человек! Не то, что некоторые... - развернулся и ушёл в сторону выхода.
-Павел! Подожди! - Марина бросилась за ним.
В холле она схватила его за руку. Он обернулся, стрельнув на неё заплаканными глазами и сказал:
-Всё так плохо, да?
-Я же говорила, что мы не питаем ложных надежд. Болезнь просто высасывает из неё жизнь.
-Как долго?
-Что?
-Сколько времени у неё есть?
-Не могу тебе сказать. Может, день, может, месяц...
Он закрыл руками лицо и всхлипнул.
-Я так надеялся... Всё так хорошо было. Почему? Почему она? Она за всю жизнь букашки не обидела. Всё для людей, о себе забывала порой. - поднял на Марину взгляд: - Ты можешь мне сказать, за что ей это?
-Нет, не могу, Паш. Болезнь не выбирает, и старых, и малых губит. Пойдём, я провожу тебя к ней.
Они прошли мимо Луизы, которая, поджав губы, с ненавистью смотрела на Марину. Павел вскользь обронил:
-Жди меня в машине. Хотя... - остановился, вынул ключи из кармана, вложил ей в руку. - Езжай домой. И не жди меня. Я не приеду сегодня.
Жена вспыхнула:
-Что?! Ты... Да ты... Ты с ней остаёшься, гад?!
Он с силой схватил её за локоть и глядя прямо в распахнутые от злости глаза, прошипел:
-Дура. Я остаюсь с мамой! - развернулся и пошёл следом за Мариной.
***
Надежда Павловна провела в клинике всего неделю. На восьмой день усталого, с синяками под глазами,заросшего щетиной, Павла, разбудила Марина. Она села перед креслом, взяв его за руки.
-Паша... Прости, мой хороший...
Он вскочил, потирая глаза, провёл руками по щекам:
-Что?
Она показала на датчики у изголовья кровати Надежды Павловны.
-Она ушла от нас. - и заплакала.
Он вскочил, схватив мать за остывшую руку, упал на колени, приложил свой лоб к её ладони.
-Мама, милая моя... Прости меня за всё, родная... - закрыл глаза рукой, а по щеке скатилась слеза.
***
Через сорок дней Павел подал на развод. Болезнь мамы и её уход подобно грани, разделил его жизнь на до и после. Он иначе взглянул на жизнь и понял, что не может больше тратить её впустую.
Беременность оказалась очередной выдумкой Луизы, которая так хотела удержать покладистого мужа. Она отказалась давать развод, поэтому Павел подал в суд.
В ожидании решения суда он перебрался к Марине. Они собираются пожениться после того, как Павла разведут.
