Вопрос, что было бы с Финляндией, если б Николай не отрёкся, был задан в одном из комментариев. Это хороший, правильный, но совершенно неинтересный вопрос. Причём здесь Финляндия? Спрашивать стоит, что было бы с Россией.
...Однако, не у меня спрашивать. Бесспорно, что революция нанесла колоссальный урон, отбросив страну на два десятилетия назад, – к прежним показателям удалось вернуться к середине 30-х. Причём, есть желающие аргументированно спорить, удалось ли… Столь же бесспорно, что и советский режим был не слишком хорош. Раз уж пал… Однако, то же можно сказать и о российской монархии.
То есть, произошедшее в 1917 году стало катастрофой. Но – закономерной. И, как таковую, – вот в чём засада, и почему на тему «Российской Империи во Второй Галактической Войне» я не считаю разумным фантазировать, – данную катастрофу нельзя отменить даже в порядке мысленного эксперимента. Россия, в которой в 1917 году Николай II не отрекается, прежде всего, не может быть Россией 1917 года.
Это касается и самого Николая II. Если требуется вменяемая база для реконструкции альтернативной истории, как минимум, во вводных потребуется проставить другую фигуру царя. Тот Николай, которого мы знаем и даже, бывает, канонизируем, – отрекается в феврале без спасброска. Его, просто, никто тогда уже и не спрашивал.
Собственно, Николай отрёкся последним. Лишь когда от него самого отреклись уже все. Правительство, армия, убеждённые монархисты (полагающие, что он компрометирует идею монархии), личная охрана и даже родственники – великие князья. Так уже бывало, с Петром III и Павлом. Императору вынесли импичмент. Разве что, Петру и Павлу его выносили жёстко, с использованием подручных средств – шарфов и табакерок. Но там и обвинения были серьёзные, – в государственной измене. Специфичность же фигуры Николая II в том, что ему даже нечего было предъявить. По этой причине пришли к нему просто с бумагой.
...И это, пожалуй, интересный момент, заслуживающий рассмотрения. Николая свергло его окружение, – придворные. Предполагалось, что он отречётся за себя и за сына (по здоровью и возрасту не годного принять бразды правления) в пользу брата – Михаила. И только когда отрёкся и Михаил (человек лишённый лидерских качеств и тоже совершенно неподходящий) ситуация вышла из-под контроля заговорщиков. В стране просто не осталось легитимной власти. Самозваное Временное Правительство никто, кроме послов Антанты, таковой не признал... Соответственно, возникает вопрос, зачем потребовалось срочно, – в военное время! – свергать царя, ничем особо себя не запятнавшего.
В поисках ответа, почему к Николаю II все испытывали столь сильное отвращение, я когда-то взялся читать его дневники. Не советую повторять, – это очень скучно. Между строк можно было видеть человека не глупого, не злого, не высокомерного, подавно, не безумного… в точнее, вообще никакого. Некого сферического в вакууме мещанина с очень ограниченным кругом интересов. Искусство, науки, философия, политика, определённо, не входили в перечень того, что занимало мысли царя… Наблюдатели, однако, отмечали, что роль монарха Николай играл хорошо, добросовестно. И даже аккуратно, – стараясь никого не обидеть.
Проблема, собственно, была только одна, – речь о роли абсолютного монарха. От которого ожидают более, нежели выполнения представительских функций. Ненависть, постепенно копившаяся и, наконец, вскипевшая в окружении, происходила от того, что Николя не справлялся, и не справлялся, потому что не хотел. Но не хотел и уходить с подмостков. Категорически.
...Годы правления Николая II стали, вероятно, самыми благополучными в истории Российской Империи. Даже несмотря на поражение в войне в Японией… Которого Николаю, конечно, не простили, – решение сдаться, в условиях, когда продолжение боевых действий и победа представлялись возможными, было правильно понято, как слабость… Экономическое же развитие было очень быстрым, и полностью преобразило страну. Что, собственно, и вызвало политический кризис. Новая буржуазная Россия выросла из имперско-феодальной системы правления. Крупная буржуазия желала участвовать в управлении государством. Народ тоже был чем-то недоволен, – но с ним всегда так, если его хорошо кормят. Кормили же хорошо, – в период Мировой Войны Россия осталась едва ли не последней (считая и нейтралов) страной в Европе, где не вводились продовольственные карточки.
Тем не менее, настоящие сложности начинаются, когда власть не устраивает элиты. Пока всё шло благополучно, пока Николая прикрывали талантливые и решительные министры, – а нужных, чтоб самому не работать, людей он находил, – ситуация казалась терпимой. Но любое обострение противоречий приводило к напряженности. В том числе и в отношениях с министрами. Николай начал ставить тех, которые ему не перечили. С каждым годом худших. Обвинили в этом, почему-то, Распутина… Но и тут все понимали, что если простой сибирский мужик в постели диктует императрице-немке политические решения, значит, царь даже супружеские обязанности как следует исполнять не способен.
Николай II не переносил сильных, независимых людей, имеющих собственные принципы. Терпел около себя только тех, кого считал глупее. Видел решение многих проблем в силовых методах, то есть полагался на армию. И вообще, император - человек слабый и легко поддающийся влиянию, но твердо отстаивающий неограниченный крепостнический режим.
Из мемуаров Витте
...Первоначальный план, впрочем, даже не подразумевал отречения Николая. Только принуждение его к принятию настоящей, а не формальной, конституции, – после которого реальная власть перешла бы к парламенту, назначающему «ответственное» (перед ним) правительство. Но к этому Николая склонить не удалось. Что и вызвало к жизни схему с заменой Николая на Михаила, – чтобы власть Думе передал уже он. Однако, оказалось поздно.
Революция сверху пыталась упредить революцию снизу, которая уже набирала силу. Кормили-то хорошо, – если сравнивать с немцами. Но кто ж сравнивал? Обновлённое общество охватывал духовный – ценностный – кризис. Из традиционного набора ценностей – Веры, Царя и Отечества, – первые два пункта претерпели настолько глубокую инфляцию, что фактически были сняты с торгов. Традиционно попов, а теперь ещё и царя – Николашку – безгранично презирали во всех слоях общества… Третий же пункт – Отечество – ценность ещё не набрал. Ввиду отставания развития социальных технологий, национализм не получил в России необходимого для создания национального государства развития.
...Собственно, говорить можно только о том, что при некоторых иных вводных революция могла бы произойти в России раньше, – до начала Первой Мировой. И с меньшим уроном, поскольку всех недовольных достигнутым (таковых было бы много) оперативно перестреляли бы не занятые на фронте регулярные войска. Речь об «думской» буржуазной революции, после которой монархия стала бы конституционной, но демократические институты остались бы ограниченными, что позволило бы сохранить преемственность систем.
