Признаться, большого интереса к этой личности и к ее деяниям не испытывал, доколе не изучил посвященную ей подборку статей в ноябрьском номере журнала «Историк» за 2023 год под общим названием «Александр Меншиков» с подзаголовком «Первый (!) помощник Петра».
В очередной раз вынужден признаться самому себе и читателям, что, находясь в плену общеизвестных стереотипов, имел несколько однобокое, чтобы не сказать, превратное, представление о роли и месте Меншикова среди прочих «птенцов гнезда Петрова» и просто сподвижников Петра. Кроме казнокрадства в каких-то гомерических размерах и вспомнить-то особенно нечего.
Открывается подборка хвалебной редакционной статьей главреда журнала Владимира Рудакова, можно сказать, панегириком Светлейшему.
Из всех свершений последнего особенно западает в душу вот это: «…Меншиков… отличался завидным трудолюбием. Так, в 1706 году, инспектируя кавалерию, за два дня лично «всех полков лошадей осмотрел» (не из доклада ли самого Меншикова Петру извлечена сия ценная информация?), произведя выбраковку негодных. А ведь речь шла как минимум о семи тысячах лошадей».
Не многовато ли? Если работать по 12 часов в день, то на долю каждой лошади придется приблизительно 12 секунд времени, а он, помимо осмотра, еще и выбраковку успел произвести. Очевидно, кроме него выбраковку производить было некому, да и сроки поджимали. Пришлось уложиться. Понимаем.
Из этой же статьи приведу дословно формуляр, который с позволения императора использовал в официальных документах Меншиков: «Мы, Александр Меншиков, светлейший Римского и Российского государств князь и герцок Ижерский, наследный господин Аранибурха и иных, его царского величества всероссийского верховный командующий, генерал-фелтмаршал и генерал-губернатор губернии Санкт-Петербурхской и многих провинцей, его императорского величества кавалер Святого апостола Андрея и Слона, Белого и Черного Орлов, от флота российского шаутбенахт и прочая, и прочая».
Впечатляет. Особенно, если вспомнить, какими трудами были завоеваны эти регалии, с какой легкостью они были аннулированы, и каков был финал этой карьеры (вспомните картину Сурикова). Поневоле придет на ум: «Sic transit Gloria mundi».
Считаю своим долгом сообщить, что при подготовке настоящего обзора старался придерживаться установленных фактов, всячески убегая от всевозможной «лирики», то есть от различного рода домыслов, догадок и непроверенных сведений, особенно от тех, что компрометируют как нашего героя, так и его венценосного патрона.
В первой статье подборки «Неизвестный фаворит» кандидата исторических наук Марины Накишовой в основном рассматривается вопрос социального происхождения Меншикова: был ли он прямо выходцем из самых низов (этой версии придерживается большинство специалистов) или все же (по его собственной версии) происходил из небогатого, но древнего шляхетского (литовского, что ли?) рода. Меня, признаться, этот вопрос не сильно волнует, но, исходя из того, что версия шляхетского происхождения появилась, когда Меншиков уже сильно «поднялся», возникает мысль: не ему ли принадлежит авторство этой версии? Тут можно провести прямую аналогию с нашими высокопоставленными современниками: большой начальник, ставший затем доктором наук, и доктор наук, ставший затем большим начальником, это два разных доктора наук, или, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Из статьи Никишовой, на мой взгляд, заслуживают внимания следующие соображения:
– юношеская дружба, которая существовала между молодыми людьми, это, конечно, дело хорошее, но на одной дружбе далеко не уедешь, а Меншиков уехал очень далеко, оставаясь первым помощником Петра практически до его кончины, даже когда дружеские отношения сильно охладели;
– ничем иным, как исполнительностью, расторопностью, неистомчивостью и сообразительностью Меншикова, проявленными им при выполнении все более сложных поручений Петра, с одной стороны, и личной преданностью Петру с другой, эту близость между царем и помощником объяснить невозможно;
– помимо указанных выше качеств, необходимых при решении государственных и хозяйственных вопросов (в этой области ему не было равных), Меншиков обладал и качествами полководца, личной храбростью в том числе.
«Князь мог присваивать казенные средства, строить себе огромные дворцы, добиваться для себя всяческих преференций, титулов и званий, но при этом государь знал: что бы ни случилось, тот никогда не пойдет против его воли. В этом смысле Меншиков был предан царю как пес».
Дворцы Меншикова и его кошелек Петр без церемоний использовал, как свои собственные, когда считал это необходимым: во дворцах проводил различные церемонии, встречал послов, организовывал ассамблеи, а в кошелек запускал руку по самый локоть. Очевидно, в глубине души он считал имущество Меншикова государственным, то есть своим собственным. Похоже и Меншиков придерживался того же взгляда.
Существует мнение, подтвержденное документальными источниками, например, содержанием дневниковых записей датского посла при русском дворе Юста Юля, которые прямо указывают, что значительная часть имущества и денег Меншикова не принадлежали ему лично, а находились у него как бы в доверенном управлении. Такая форма была удобна Петру, он имел возможность без излишних формальностей черпать из этого источника. Меншиков брал из казны, и брал много, но Петр смотрел на это сквозь пальцы: он понимал, что ценности, деньги и построенные на них дворцы никуда от него не уйдут.
Из этой же статьи: не смотря на то, что Светлейший, начиная с 1710-х годов, постоянно находился под следствием – вплоть до прихода к власти Екатерины I, ничего серьезного ему не смогли инкриминировать даже после его падения; более того, ничего из его баснословных и несметных богатств не было найдено – ничего! Их просто не было.
Что помешало Меншикову удержаться у кормила власти после смерти Екатерины?
Во-первых, он был уже не молод (родился в 1673 году), здоровье, щедро отпущенное ему природой, было сильно потрачено напряженной деятельностью, нередко на пределе сил, неупорядоченным образом жизни, пьянством и прочими «излишествами нехорошими», последние годы он часто и подолгу болел, теряя контроль над политической ситуацией.
Во-вторых, конечно, имело место головокружение от успехов, потеря политической осторожности; попытка выдать свою дочь за юного императора Петра II, и претензия на корону герцога курляндского говорят о многом; «он слишком много на себя взял». Были слухи и о более серьезных амбициях.
В-третьих, избавившись от своих политических попутчиков из числа бывших сподвижников Петра I (Антон Девиер, Петр Толстой), которые поддерживали его и связывали с ним свое политическое благополучие, он не приобрел сторонников среди старой родовой знати, для которой он был выскочкой, белой вороной, и которая свое политическое благополучие с ним никак не связывала.
