На карте поистине бездонной для туриста Иркутской области есть Ольхонский район, территория которого в 1923-37 годах принадлежала Бурятии. Вот только входят в него и Тажеранская степь с Бугульдейкой, и карниз Приморского хребта к северу от инфернально-ветреной Сармы, и тайга по горам на много километров.
На сам священный остров приходится лишь 5% площади и 20% населения района, а центром Приольхонья служит вполне себе материковый и безмерно заурядный посёлок Еланцы в полусотне километров от Ольхонских ворот на Иркутск.
У острова своя столица - Хужир (1,3 тыс. жителей) на берегу Малого моря, примерно на полпути от Ольхонских ворот до Хобоя. Основанный в 1930-х годах, он изначально заселялся русскими со всей страны, коих позже дополнили ещё и депортированные литовцы: коренных островитян, бурят эхиритского племени, в начале ХХ века почти всех забрала эпидемия проказы. Буряты, конечно, живут на Ольхоне и ныне, водят "буханки", готовят буузы и продают сувениры, однако на улицах Хужира они меньшинство, да и по-русски говорят в большинстве своём без акцента.
Распад СССР принёс сюда не только нищету, но и темноту: на Маломорском рыбзаводе сгорела единственная на весь остров электростанция. Со светом от генераторов, непомерными ценами на всё, оторванностью от мира и преобладанием натурального хозяйства (рыбалки) Ольхон тех лет представлял собой странный филиал Крайнего Севера: я, конечно, не могу не вспомнить Вайгач - тоже олимп, но не бурятский, а ненецкий.
Всё изменил 2005 год, когда под Ольхонским воротами, с использованием немецких и французских технологий, проложили донный электрокабель, которому сарма не страшна. Дальше оставалось чуть отладить работу переправы и сделать её бесплатной для всех, а под боком ещё и Китай преуспел: с конца 2000-х годов лицо Хужира определяет в первую очередь туризм.
Но туризм - странный: на всём острове не увидишь асфальта, больших красивых автобусов, фастфудниц или отелей крупных сетей. Осенний Хужир напомнил мне декорации города-призрака в старых вестернах, а летний Хужир - ни дать ни взять дауншифтерский курорт где-то в азиатской или африканской глухомани.
Дело в том, что не спроста жители Приольхонья в шутку называют свой район Резервацией: главная сила здесь - Прибайкальский национальный парк, в 2019 запросто посадивший районного главу за то, что посмел без их ведома заасфальтировать дорогу. Мечта начальников нацпарка в одном из самых туристических углов страны - вообще избавиться тут от постоянного населения и дорог, чтобы никто не мешал забирать себе все деньги от туризма. И если людей нельзя выселить, то можно попробовать их выжить: на юристов ПНП полагается не меньше, чем на егерей.
Жизнь на Ольхоне своеобразна: с одной стороны, любой дом, а уж тем более турбаза при доме, тут может ВНЕЗАПНО оказаться нелегальным самостроем, но с другой стороны, нацпарк не пускает сюда крупный капитал. Максимум - мелких предпринимателей из Иркутска да очарованных высокими вибрациями волонтёров со всей страны. Как божество, порой он карает островитян, но надёжно хранит от чужаков их благополучие.
Вокруг туризма крутится и вся здешняя жизнь, а год делится на три сезона: лето, февраль-март и всё остальное. В это остальное можно рыбку половить, пошабашить где-нибудь или в отпуск съездить на материк, другие же два сезона - страда. С той разницей, что летом выходят в байкальские волны прогулочные суда и моторные лодки, зимой выкатываются на лёд "хивусы" и собачьи упряжки, а буханки и джипы снуют по грунтовым и ледовым дорогам круглый год.
Дешевле всего переночевать на Ольхоне можно, как ни странно, летом, когда открывается множество кемпингов из кизяка и палок, готовых по требованию суда самоликвидироваться в одну ночь. В несезон 9/10 турбаз на Хужире закрыты, но оставшиеся - пусты, и с хозяевами уместен торг. Зима же в этом плане - самое неудачное время: открыты только капитальные гостиницы, но цены в них - под высокий сезон.
На февральские праздники я не смог найти ничего дешевле 5-7 тысяч рублей за ночь и предпочёл сделать своей базой Сарму, а вот сразу по их окончании на тогда ещё работавшем в России "Букинге" открылась гостиница "Рыбацкий берег" за 3000 рублей в день. В общем неплохая - нам достался огромный номер с крошечными удобствами, довольно приятным интерьером и запахом живого дерева. Дверь вела на лоджию второго этажа, с которой сняты прошлые кадры.
В общем, не времянка, не самоделка, не койка в курятнике... однако стоит эта гостиница во дворе самого обычного частного дома, между поленницей и гаражом. Ворота выводят на главную улицу, по которой в одну сторону центр с такими знакомыми за три приезда магазинами и кафешками, а в другую - спуск в Хужирский порт:
Представляющий собой некое подобие Сурового Сибирского Лофта: теперь уже не догадаешься, что вообще-то по происхождению Хужир, в 1946-2014 годах числившийся посёлком городского типа - это город-завод! Если быть точнее - Маломорский рыбзавод: в 1930-х годах Советы задумали сделать Ольхон непотопляемой плавбазой. К концу 1940-х он был центром системы из нескольких рыбзаводов (например, в Онгурёне и Сарме) и моторно-рыболовной станции в Сахюрте, по которой этот посёлок у переправы и ныне в обиходе зовут МРС.
Но всё теперь в прошлом, и я не знаю точно, когда и как непотопляемая плавбаза пошла ко дну. Как я понимаю, наложилось друг на друга тут всё: пожар на заводской электростанции в начале 1990-х, переход к капитализму, а в первую очередь - борьба общественности за "спасение Байкала", по итогам которой маломорским сейнерам стало просто нечего ловить.
С конца 2010-х бывшую промплощадку заполняют рестораны, инсталляции да граффити на пока ещё заброшенных цехах:
И ржавых сейнерах, лежащих косяком на отмели:
Теперь здесь, под белой церковью Державной Богоматери (2007), самый настоящий Порт-Ольхон. И если летом в нём лишь мелкие суда швартуются к причалам...
...то зимой это самые настоящие ворота города, от которых один за другим уходят в летящем снегу "хивусы" да поток машин выезжает со льда на песок.
Впрочем, в порту виден явный час-пик - с утра транспорт с туристами расходится караванами к Хобою на север, Кобыльей Голове на юг или к Курме за Малым морем. Вечером они постепенно возвращаются, ну а ближе к полудню в Порт-Ольхоне тишина, а редкие машины везут местных жителей или самостоятельных автотуристов. Мужики вот набирают воду из ледовых скважин - на всём Ольхоне нет ни ручья, ни речки:
Те достопримечательности Хужира, что на твёрдой земле, я подробно показывал когда-то давно. Теперь же погуляем польду:
Тем более зима привносит сюда новые красоты. На скалах близ порта возникают не грандиозные, но какие-то очень изящные сокуи (ледовые наплески):
Перед скалами накануне февральских праздников с 2020 года проходит Olkhon Ice Fest, по итогам которого возникает Olkhon Ice Park, или, переводя с языка для международных туристов на человеческий - ледовый городок:
Всё это, в свою очередь, является частью Зимниады - целой серии праздников, проходящих на Малом море с февраля по март. Например, фестиваль ледовых скоростей "Байкальская миля", экзотическая техника которого попадалась нам тут и там. Но с гонщиками мы чуть разминулись, придя сюда лишь после праздников, а вот открывшиеся 21 февраля ледяные скульптуры так и будут стоять до весны. Центр Ледового парка - "стоунхендж" с кристаллоглифами (по аналогии с петроглифами) снегом по льду:
Как я понимаю, всё это копии реальных наскальных рисунков Прибайкалья и Саян, а внутри кольца - ещё и странные блоки с вмороженным хворостом:
Но главная достопримечательность Айс-Парка - конечно же, ледовые скульптуры. Особенность Ольхонского фестиваля в том, что авторы вырезают их без эскизов и предварительных задумок: сюда привозят не кубики льда, а особо сложные и вычурные сокуи, в которых мастера должны увидеть форму и её раскрыть:
Любимый сюжет на Бурятском Олимпе - конечно же, шаманы, духи и идолы:
Сущность которых порой нелегко понять:
Возглавляет всю эту процессию кристальный дракон:
Однако больше всего мне понравилась вот эта штука. И даже не сразу до меня дошло, что это ведь не блоха, а байкальский гаммарус! Само собой, не в натуральную величину, но в самом объёмном озере планеты эти пресноводные козявки бывают размером с кулак:
Главный минус Айс-Парка - инфраструктура: мы не нашли тут не то что какой-нибудь юрты с чаем и глинтвейном, а элементарных удобств. Так что, пройдя Ледовый городок насквозь, выйдем к алтарю острова-храма - мысу Бурхан со скалами Шаманка и Витязь:
Один из символов Байкала, в поверьях бурят именно он слыл местом встречи людей и богов. На подходах к мысу стоят высокие сэргэ (коновязи небесных коней) для 13 хатов (владык), а Шаманку с её парой утёсов (42 и 30м) стережёт пятно в виде дракона, грозно вскидывающегося из волн. Священная зона, где нельзя было находиться женщинам и тем, у кого недавно в роду кто-то умер, простиралась на 2 километра вокруг, но и теперь Шаманка отделена от суеты Хужира пространством незастроенных лугов.
Вплотную к ней приближаться дозволялось и вовсе только шаманам, а на туристов, что лазают в сквозную пещерку под правой скалой, набожные буряты и поныне смотрят как на самоубийц. В стороне от ледового парка, у священной скалы, стоит одинокий ледяной идол, в который туристы повадились вмораживать монетки. Нам несколько человек говорили, что он треснул накануне 24 февраля, но мы следов подобного не заметили:
За мысом белые пирамиды шаманки вдруг становятся плоской декорацией или иконостасом:
А сама скала на многоголовом мысу расположена так, что увидеть её обратную сторону можно только с Байкала:
