Непростой восьмидесятый был щедр на сюрпризы. Муж в этом году должен был поступать в военную академию из Киевского округа, вызов на экзамены должен был прийти в Киев, но дивизия уже переместилась в Термез, а это ТуркВО (Туркестанский военный округ). Вызов не нашли, кто-то из кадровиков в дивизии посоветовал взять отпуск и искать документы.
В военное училище поступали по желанию, всё решало отличное здоровья и успешная сдача экзаменов.
Чтобы стать слушателем военной академии, условий было больше: должность, которая позволяет написать рапорт, возраст, положительная характеристика, рапорт должен пройти по команде (получить резолюции вышестоящих начальников), оформленное личное дело вместе с рапортом отправляется в штаб округа и уже с рекомендацией округа направляется в академию, академия направляет вызов и далее по цепочке: округ, дивизия, часть и кандидат на поступление. Только потом — экзамены и здоровье.
За всё время службы совпали все условия для поступления. Возраст был уже критическим, в декабре исполнилось 30 лет, а это был первый и последний шанс. Летом начинаются экзамены, уже весна, а вызов потерялся.
В конце апреля появляется, неожиданно для нас, наш папа – он оказался первой ласточкой из солнечного Узбекистана, ему предоставили отпуск. Рада не только я со своими девчонками, к нам вереницей стали приходить наши женщины, чтобы хоть что-нибудь узнать о своих мужьях, о далёком Термезе. Вопросов было много, поэтому разговоры за чашкой чая тянулись до ночи.
Мы решили освободить квартиру, вещи перевезти к моим родителям и поехать в Смоленск, к родителям мужа и ближе к Ленинграду, академия была в нашей северной столице.
Там нас ожидал сюрприз – тоже в отпуске, был брат Игоря с женой Надей и дочкой Машенькой. Они приехали из Мурманской области, брат служил в морской пехоте в Луостари.
Через неделю Игорь поехал в Ленинград в артиллерийскую академию, чтобы узнать о судьбе своих документов. Академия вызов отправила, но он находился в Москве, в штабе сухопутных войск, вызов надо было отправить в Киевский округ, а дивизия передислоцирована в Туркестанский ВО, поэтому произошла задержка.
Я со своими девочками поехала к маме, Игорь полетел в Термез, а экзамены сдавал в Алма-Ате в Среднеазиатском военном округе (САВО).
Потянулось время в ожидании писем и телеграмм от Игоря. Математика – «пять», тактика – «пять», матчасть – «пять», все экзамены сдал на «отлично». На одном из построений вручили погоны и поздравили с присвоением очередного воинского звания – майор. Потом мандатная комиссия и «зачислен слушателем в Михайловскую военную артиллерийскую академию». Закончился ещё один этап в нашей жизни.
В это время в нашем посёлке произошло трагическое событие – погиб в Афганистане Славка Беляев, наш сосед. Посёлок тряхнуло, как электрическим разрядом, все осознали, что выполнение интернационального долга стало тяжёлым испытанием для страны и жертвы только начинаются. (Об этом напишу в следующей главе).
Решила лететь в Термез.
Четыре часа из Ворошиловграда в Ташкент, в самолёте было холодно, в Ташкент прилетела ранним утром и уже в невыносимый зной. Опять самолёт, уже в Термез, под крылом — бескрайние пески, дорог нет, признаков человеческой жизни тоже.
В самолёте опять очень холодно, вспоминается голос Боярского: «…из пламенного горна бросают в леденящий холод. И в этой пытке, и в этой пытке, и в этой пытке многократной рождается клинок булатный», а меня точно настигнет простуда. Укрыться нечем, в сумочке только крохотный клочок носового платка.
Игорю телеграмму о приезде дала, должен встречать. Спускаюсь по трапу на поле аэродрома, встречает пограничник, он в шаге от меня и почему-то извивается, понимаю, что это раскалённый воздух между нами создает такой эффект. Вот это жара! В Ташкенте было просто тепло. Слышу: «Даша!», но не понимаю откуда голос, вращаю головой, все шевелится, голова отказывается воспринимать, горло — дышать! Глазами нашла Игоря, приблизилась, плывя в густой жаре. Он стоял за проволочной сеткой, отогнул её угол, и я уже за пределами площадки аэродрома.
Возле УАЗика ждал водитель, с почти чёрным лицом, на фоне лица голубые глаза были чем-то инородным, как фонари в ночи. Лицо мужа оказалось повторением, а на лётном поле я этого не заметила. Солнце в этих краях было не только жарче, но и жесточе.
Пока ехали, почти ничего не видела, кроме людей, перед глазами оживала сказка: почти все в национальной одежде, много мужчин в халатах, женщины в очень ярких платьях, на головах — платки, завязанные сзади, удивило, что в такую жару были и шерстяные. Под большими платками были тонкие белые с кружевом. Мальчики ничем не отличались от русских, просто более загорелые и в тюбетейках, а вот девочки все были красотками: волосы — мечта, глаза — чёрные, описать ресницы обычными словами невозможно, их можно было только сравнивать с крыльями бабочки, с дивным опахалом, веером из перьев страуса. Шаровары чуть прикрывали коленки, а платья — мини.
Пока разглядывала, приехали к дому, который снимал наш связист Миша Селихов. Передо мной возвышался глиняный забор, как оказалось, с очень толстыми стенами, в стене забора была дверь со звонком, она закрывалась на ключ. Позвонили, дверь открыла жена Миши — Люда, с маленьким Женечкой на руках.
Заходим во двор. Это была крепость с толстыми стенами, внутри — дом и какие-то постройки, с потолка свисали гроздья винограда. Во дворе стояли столбы, соединённые перекладинами со стенами, сверху сеть, на которой лежали виноградные лозы. Крупные тёмно-зелёные листья объединялись, перекрывая дорогу солнечным лучам. Во дворе царила тень! Сверху свисали янтарные гроздья, к которым можно было дотянуться. Дорожки, скамеечки, стол и столики. Жарко, но в тени. Дверь в заборе, как портал в другой мир.
Радость от встречи с Игорем и Селиховыми отравляла жара. Есть не хочется, пить – каждую минуту, лежать, только замотавшись в мокрую простыню, которая мгновенно становилась сухой. Ночью температура воздуха была плюс сорок восемь! Как здесь живут люди?
Ходили с Людой по гостям, многие наши уже получили квартиры, распаковали контейнеры, началась новая жизнь.
Запомнилась баня с небольшим бассейном, наполненным относительно холодной водой. Чтобы понять, что такое блаженство от погружения в холодную воду, надо пройти испытания жарой. Это не всплеск эмоций от резкой смены температур, это непередаваемое удовольствие, это наполнение жизнью.
Почти постоянно дул горячий афганец, так называли ветер со стороны Афганистана, в воздухе поблёскивали крохотные песчинки, просыпаясь, видела в складках постели, на полу и подоконниках красноватую пудру слюды, принесённую ветром.
Было много крохотных варанчиков: они бегали по стенам в доме, забивались в одежду, могли промчаться по телу.
В доме рядом с нашим был сундучный цех, когда ворота были распахнуты, открывался страшный вид: весь двор был заставлен цинковыми гробами, ожидающими своих «жильцов», которые ещё были живыми и писали письма своим родным и любимым. Дома, в России, их ждали матери, невесты и жёны…
© Copyright: Дарья Панкова, 2023
Свидетельство о публикации №223112901788
