Обзор европейских медиа
🗞The European Conservative в интервью «Джордж Фридман: мы вступаем в период военных действий» еополитический прогнозист и стратег в области международных отношений, основатель и председатель компании Geopolitical Futures Джордж Фридман рассказывает о глобальном подстрекательстве к войне, о том, чем, скорее всего, закончатся войны на Украине и Ближнем Востоке, и о том, меняется ли баланс сил в глобализированном мире. Уровень упоротости: умеренный 🟡
European Conservative: В недавнем аналитическом материале на Вашем сайте Вы рисуете мрачную картину того, что ждёт мир в будущем. После войны России с Украиной и Израиля с ХАМАСом Вы пишете о возможном китайско-японском конфликте, о вторжении Турции в Центральную Азию, о сфере влияния России, а также о том, что, по Вашим данным, Сербия готовится к войне, которая повергнет Западные Балканы в хаос. Это реальные прогнозы или просто возможные сценарии?
Джордж Фридман: Нет. Это просто области, в которых я имею представление о степени напряжённости. Однако, когда есть столько областей, в которых может возникнуть напряженность, вероятность многочисленных военных действий возрастает. Мы вступаем в период военных действий, которые, кстати, являются обычным делом. Мы, люди, постоянно ведём войны. Очевидно, что и Первая мировая война, и Вторая мировая война, и даже «холодная война» имели множество аспектов военных действий. Так что это не беспрецедентно. Это не катастрофа, но это то, на что мы смотрим.
EС: В эпоху глобализации, когда страны мира настолько связаны друг с другом экономически, можно было бы подумать, что, особенно в западном мире, у них не будет настоящего аппетита к войне.
Д. Фридман: Глобальная экономика связывала страны с XVIII века. Это своего рода иллюзия, что мы находимся в каком-то уникальном периоде взаимозависимости. Британцы были взаимозависимы с индийцами, и так далее. Это обычное дело. Но взаимозависимость порождает и войну. Каждая сторона конкурирует с другой. Каждая сторона опасается, что другая вырвется из привычных рамок этих отношений. И война - один из инструментов, позволяющих им держаться вместе. Или же они становятся очень зависимыми друг от друга, что приводит к желанию доминировать друг над другом. Поэтому идея о том, что взаимозависимость приведёт к миру, очень странная. Такова природа зверя: рост взаимозависимости потенциально может привести к конфликту.
EС: То есть, по сути, история переписывает сама себя?
Д. Фридман: Мы - люди. Мы ведём войну. Поэтому всякий раз, когда наступает мир, возникает вопрос, будет ли в следующий раз война. Нам, людям, постоянно кажется, что мы переделали мир. Что теперь в нём больше не должно быть войн. Нации боятся друг друга. А когда они боятся друг друга, они пытаются как-то защититься, и иногда это приводит к войне.
EС: А как насчёт нынешних войн на Украине и на Ближнем Востоке? Они как-то коррелируют между собой, или, как Вы сказали, это природа зверя, это время войны?
Д. Фридман: В начале войны, когда я задавался вопросом, как им удалось доставить все эти ракеты в Газу, я думал, что это могут быть российские самолеты, которые их привозят. Но это моя американская паранойя, я сразу подумал о России, но это было не так. Но страны могут воспользоваться этим. Любая страна, которой есть что предложить воюющей стране, становится её другом. Именно поэтому войны распространяются. Но многие страны просто не могут вести войну так долго, и я думаю, что это правда об израильтянах и арабах. Последний раз они вели такую войну в 1973 году. Это была похожая война с катастрофическим провалом разведки израильтян. Но в конце концов, смогут ли они действительно вести войну в течение длительного времени? Смогут ли люди терпеть это? Обычно такие войны бывают жестокими и короткими.
EС: А как насчёт Украины? Как долго может длиться война?
Д. Фридман: Русские начали войну и потерпели неудачу, но украинцы не могут победить русских. Русские должны держать американцев подальше от Москвы, а американцы не позволят русским подойти к границе НАТО. Это абсолютно необходимо. Таким образом, мы находимся в ситуации, когда русские, вероятно, могут победить украинцев, но они не могут победить украинцев и американцев. Поэтому необходимо мирное соглашение.
Проблема носит политический характер. После всего, через что прошёл Владимир Путин, проиграть войну, выйти из неё - это очень сложно. Украинцы сражаются за свою страну, поэтому им очень трудно это сделать. Поэтому я думаю, что урегулирование должно быть не только территориальным, но и политическим, и экономическим.
Россия, прежде всего, хочет быть уважаемым современным национальным государством. Соединённые Штаты, когда заканчиваются войны, как во Второй мировой войне, всегда восстанавливают страны. Мы восстановили Японию и Германию. Мы понимаем, что победа - это не конец войны. Конец войны - это восстановление стран в том направлении, в котором они могут себя обеспечивать. Я думаю, что эти переговоры в конце будут включать определённое экономическое обещание: что США не будут возражать против того, чтобы Россия стала мировой экономической державой, и это откроет двери для инвестиций. Потому что на самом деле Соединённые Штаты не возражают против этого. Здесь можно делать деньги, и это всё, что нам нужно.
Но на самом деле я хочу сказать, что у этой войны не может быть простого решения, и я думаю, что сейчас обе стороны разговаривают друг с другом. Может быть, не украинцы и русские, но американцы и русские точно разговаривают друг с другом. Я думаю, что мы можем получить очень интересный результат. Помните, в американских войнах очень часто враг очень быстро становится другом. И это было бы, с американской точки зрения - многие со мной не согласятся - лучшим решением. Но я думаю, что мы находимся в состоянии переговоров. Никто не может заставить другого, и русские не хотят испытывать американцев. Вы должны всегда помнить, что в этой войне есть правило: американцы не стреляют в русских, русские не стреляют в американцев. Такова реальность. Две страны уважают друг друга.
EС: Уже много лет ведутся разговоры о том, что Китай может вторгнуться на Тайвань. Имеет ли экономический и военный рост Китая какое-либо отношение к глобальной напряжённости и стремлению к войне?
Д. Фридман: Я не вижу подъёма китайцев, наоборот, они испытывают спад. Их экономика зависела от экспорта, особенно в США. Поэтому многие их компании обанкротились. Так что у Китая есть проблемы. Он не вторгся на Тайвань, потому что не может. Переправа десанта из Китая на Тайвань занимает около десяти часов. За это время их увидят американские спутники. Мы можем легко послать ракеты. А вот пошлём ли? Я не знаю. Но и китайцы не знают. Они не могут позволить себе крупное поражение. Поэтому они не нападают на Тайвань.
Тем временем Соединённые Штаты политически успешны. У нас уже были хорошие отношения с Японией, Южной Кореей и Тайванем. С тех пор США подписали соглашение с Филиппинами, получив пять баз на Филиппинах [вообще уму непостижимо конечно, учитывая, с каким упоением резали филиппинцы американцев всего 120 лет назад — прим. «Мекленбургсокго Петербуржца»]. Австралийцы подписали соглашение с Папуа-Новой Гвинеей. Таким образом, на данный момент Тихий океан, куда стремятся попасть китайцы, отрезан от Алеутских островов вплоть до Австралии. Это произошло за последние несколько недель.
Поэтому неудивительно, что председатель КНР приехал в США. Кто куда едет, тот и показывает власть. Но он был вынужден приехать. Китайская инициатива «Пояс и путь» потерпела крах. Она не функционирует в финансовом плане. А помните, экономика Китая строилась за счёт американского импорта китайских товаров, инвестиций. Китайцы понимают, что им нужен источник капитала. Россия не является источником капитала. И движение капитала в международной системе не будет происходить без Соединённых Штатов. Это они поняли в России.
Китайцы очень реалистичны: у них был период роста, они будут расти снова, но им нужно взаимопонимание с Соединёнными Штатами. И я думаю, что Соединённые Штаты в очередной раз очень рады тому, что у них есть понимание, при котором мы можем инвестировать в Китай. Я вижу, что регион отошёл от Китая, а Китай переживает серьёзный экономический спад, с которым он пытается справиться. Так ведёт ли взаимозависимость к миру? Нет. Но если одна из сторон очень слаба, это делает её мирнолюбивой.
EС: Так сохранят ли США свою экономическую и военную мощь, останутся ли они первой и главной державой в мире?
Д. Фридман: В Соединённых Штатах происходит всякий внутренний хаос, который обычно бывает, но американские вооружённые силы продолжают оставаться серьёзной мощью, и мы являемся кредитором, первой инстанцией. Европейцы должны идти к нам. Поэтому мы должны помнить, что американская мощь значительна.
EС: Будет ли она продолжать действовать в качестве своего рода международной полиции во всем мире?
Д. Фридман: Величайшая экономическая держава мира будет вовлечена в дела мира, это само собой разумеется. Хотим ли мы быть мировым полицейским? Я думаю, что ответ на этот вопрос однозначен - нет. Но на данный момент у нас нет выбора. Во-первых, есть Израиль. И Россия угрожала безопасности НАТО. С этим надо было разбираться. Но в целом американская общественность гораздо больше заинтересована в том, чтобы делать деньги и ездить в отпуск.
EС: В одном из своих аналитических материалов Вы написали, что десятилетие 2020-2030 годов - это такой период, который принесёт драматические потрясения и перестройку американского правительства, внешней политики, экономики и культуры. Что Вы имеете в виду?
Д. Фридман: Каждые пятьдесят лет Соединённые Штаты переживают серьёзный кризис и трансформацию. Последний был в 1920-х годах, во время Великой депрессии, и это привело к власти Франклина Рузвельта. Он изменил всю систему. Пятьдесят лет спустя к власти пришел Рональд Рейган. Вспомните 1970-е годы, нефтяное эмбарго, невероятно высокие процентные ставки. Страна была нестабильна. Повсюду происходили беспорядки.
Вы знаете, мы - придуманная страна. Никто из нас здесь не родился. Мы все откуда-то приехали. Я приехал из Венгрии. И мы пытаемся выстроить себя в целостное государство. В то же время мы живём за счёт изобретений. Мы изобретаем машины, мы изобретаем искусственный интеллект. И это дестабилизирует. Люди не понимают, как развитие технологий дестабилизирует страну. Но вы можете вернуться к основателям. Мы находим опору.
Поэтому я хочу сказать, что в Соединённых Штатах будут огромные разногласия. Но это исторически необходимо для того, чтобы открыть двери для прихода нового президента. Тому, кто сделает то, что вы не верите, что возможно: Рузвельт, повышающий налоги на богатых, чтобы отдать их бедным; Рейган, повышающий налоги на бедных, чтобы отдать их богатым, чтобы иметь возможность инвестировать в вещи. И этого человека я пока не вижу.
EС: Каким Вы видите статус Европы как глобального игрока в ближайшие десятилетия?
Д. Фридман: Мы говорим о Европе так, как будто это государство, принимающее решения. Я считаю, что Европейский Союз был очень плохой идеей. Это была плохая идея, потому что европейцы ни в коем случае не были одинаковыми. Они только утверждали, что они одинаковые. Но, кроме того, они жили в разных экономических условиях. Иметь единую валюту для немцев и итальянцев - это безумие. Поэтому каждое решение, которое принимает Евросоюз, бьёт по кому-то.
Венгрия попала в эту ситуацию, потому что она хочет и не быть в ловушке, и иметь свои преимущества. Это то, что заставляет ЕС работать. Он подкупает страны, у которых слишком много денег, чтобы остаться, и они соглашаются на это. Им очень нужны эти деньги, и поэтому они не могут освободиться. Революция 1848 года утверждала, что национальное самоопределение является основой либеральной демократии. ЕС это нарушает. В какой-то момент некоторые страны встанут и скажут: «Я обойдусь без ваших денег, потому что я все равно в конечном итоге они достанутся немцам». Я думаю, что ЕС - это очень проблемная организация, с которой ни у кого ещё не хватило духу по-настоящему порвать. Виктор Орбан время от времени их пощипывает. Но даже он не может сбежать из ЕС. Но в ближайшее десятилетие или около того так продолжаться уже не может.
EС: Значит, ЕС должен развалиться?
Д. Фридман: Развалится или исчезнет, я не знаю. Но как эта структура может говорить от имени всех этих разных стран, ценностей и всего остального? Как она может поддерживать порядок, когда у них радикально разные представления практически обо всём? Какие отношения между Венгрией и Нидерландами? Я имею в виду, что Техас и Нью-Йорк имеют достаточно проблем, пытаясь понять, что они делают в одном и том же месте. Но всё же мы знаем. Что делают вместе Венгрия и Нидерланды?
Миграция и интеграция мусульман в Европу - одна из тем, по которой между странами-участницами существуют большие разногласия. Война на Ближнем Востоке, антисемитские акции и пропалестинские марши в Западной Европе - это события, которые не нужны Восточной Европе. Является ли война между Израилем и ХАМАС также цивилизационной войной, которая ощущается в Европе?
Что касается иммиграции, то здесь есть разница между США и Европой. Моя жена - австралийка. Я - венгр. Иммиграция была встроена в ткань Америки. Но европейцы - это другие страны. Они органичны. Когда в Венгрию приезжает человек, не являющийся венгром, он с самого начала становится изгоем. Не потому, что венгры жестоки. Просто у них долгое время была венгерская идентичность. Я думаю, что израильский вопрос - это преходящий вопрос, и он не станет тем, с которым придётся столкнуться Европе. Но Европа должна признать, что это за страны, и все либералы должны понять, что иммиграция в эти страны не так проста: это можно сделать, но это не так, как в США.
О ПЕРСОНЕ
Джордж Фридман - геополитический прогнозист и стратег в области международных отношений, основатель и председатель компании Geopolitical Futures. Он выступал с брифингами перед многочисленными военными и правительственными организациями в США и за рубежом. В течение почти двадцати лет он был генеральным директором, а затем председателем совета директоров компании Stratfor, основанной им в 1996 году.
ОБ АВТОРЕ
Золтан Котташ - журналист журнала The European Conservative, базирующегося в Брюсселе. В течение многих лет он работал журналистом и редактором иностранного отдела венгерской ежедневной газеты Magyar Nemzet. В основном он занимается вопросами европейской политики.
Беседовал: Золтан Коташ. Перевёл: «Мекленбургский Петербуржец».
@Mecklenburger_Petersburger
P. S. от «Мекленбургского Петербуржца»: толково и реально без упоротости.
