Леонид Могилев. «Когда я вернусь… Либава». – СПб.: «Петербург – ХХI век», 2022. Редактор Г. Иоффе. Оформление А. Портнова. Фотографии Г. Юдина. Тираж 100 экз.
Григорий Иоффе
Стихи из книги моего друга Леонида Могилева, удостоенной Первой премии Литературного конкурса имени Александра Прокофьева «Ладога» за 2022 год, я уже неоднократно публиковал на своих страницах:
"На две доли слагать стихи, и прочесть их на третьей доле!" | Григорий И. | Дзен (dzen.ru)
"Девяносто третий" Леонида Могилева | Григорий И. | Дзен (dzen.ru)
Леонид Могилев. Тридцать лет и три года | Григорий И. | Дзен (dzen.ru)
Надеюсь, и ныне эти талантливые строки привлекут внимание читателей. Тем более, что есть еще один приятный повод вспомнить о возвращении в Либаву: изданная нами книга Леонида стала финалистом IX Международного конкурса лирико-патриотической поэзии, посвященного 100-летию поэта и воина Игоря Григорьева "РОССИЯ, РОССИЯ, РОССИЯ НА КРЕСТНОМ СВОЁМ РУБЕЖЕ!"
Почти все стихотворения, вошедшие в сборник "Когда я вернусь... Либава", написаны в первой половине 1990-х годов, на крестном рубеже, уготованном России господами-товарищами Горбачевым, Ельциным и всеми прочими деятелями из их компании, развалившими страну.
Тем не менее, ощущение такое, что каждая строка этой книги выстрадана и написана сегодня.
Судите сами. Мы возвращаемся.
* * *
Мы вернемся!
Отбомбившись по бывшим своим городам.
Мы вернемся!
По трупам врагов, что когда-то считали друзьями.
Мы вернемся!
К уснувшим на время балтийским портам,
Что, когда-то построив, постыдно оставили сами.
По дорогам –
Асфальту, бетону, брусчатке, песку.
По дорогам,
Которые, может быть, выведут к храму.
По дорогам
В весну, что мерещилась долго врагу.
К нашим капищам древним, не имущим более сраму.
Нашим улицам
Снова другие дадут имена.
Нашим улицам,
Тем, что запомнились голосом юности нашей.
Нашим улицам...
Наша победа и наша страна...
Только сколько еще побеждать
И оплакивать павших?
Поезд в Россию
Вопрос «Иметь, и не иметь»
Решен давно и без усилий…
Да вот беда, мне не успеть
К отходу поезда в Россию!
Мне не протиснуться в вагон,
Не отогреться, успокоясь.
Уходит поезд под уклон,
А это был не просто поезд.
У разведенного моста
Я спотыкаюсь о бессилье.
Твое лицо, как береста...
Пустите к поезду в Россию!
И что-то поросло быльем...
Был дом, с той стороны канала.
Ни под звездой, ни под крестом
Мне жизни не начать сначала.
На мостовой оставлю след –
Он пахнет тиной и мазутом.
Но я не успеваю! Нет!
Опять я что-то перепутал.
Я, задыхаясь, упаду,
Последних метров не осилив.
И уплывает, как в бреду,
Фонарь на поезде в Россию.
Но кто-то из России всей
Рванет стоп-кран. Мне руки тянут.
И в тамбуре меня застанут
Все слезы распоследних дней.
Обвисла замша на плечах.
Не прячась, плачу я впервые.
Ведь я собой являю часть,
Всего лишь, поезда в Россию!
* * *
Был январь, как прорубь, и плыла
Комната, где женщина спала.
Воды эту женщину качали.
Приходили к женщине печали.
Совестливо прятались в углах.
Отражались в старых зеркалах.
Падал свет, рассеян и свинцов
На незащищенное лицо.
А мужчина шел всю ночь один,
Путался в кварталах новостроек,
В мнимости душевных неустоек,
В череде поминок и крестин.
Он под утро постучался к другу.
Друг ему подал спросонья руку.
Друг сушил промокшие ботинки.
Наливал вино из четвертинки.
Эти люди мне знакомы с детства
Данностью трагических каденций.
В эту ночь был праведно жесток
Самолет, летевший на Восток.
Я летел к Востоку, как к границе,
Коей не достигнуть никогда.
Словно запрокинутые лица,
За спиной белели города.
