Рядом с именем Петра I в его великих делах всегда стоят фамилии значимых деятелей эпохи. Чаще всего мы слышим о дипломатах, генералах и реформаторах, но ведь свершения невозможны без работы ученых и изобретателей, которых при императоре тоже было немало. Сегодня речь пойдет об Андрее Константиновиче Нартове, человеке, создавшем токарный станок и внесшим огромный вклад в развитие инженерного дела в России.
Андрей Константинович родился в 1693 году в Москве. К сожалению, это единственная достоверная информация о его происхождении. Большинство исследователей сходятся во мнении, что он был из посадских людей, то есть городских ремесленников и торговцев.
Со сферой деятельности Нартов определился довольно рано. Уже в 1709 году он работал токарем в Московской школе математических и навигацией наук, основанной за несколько лет до этого по указу Петра I для обучения артиллеристов, инженеров и моряков. А в 1712 году, успешно проявив себя, Нартов был вызван по приказу царя в Петербург, где его определили в дворцовую «токарню».
На новом месте службы он разработал и построил ряд механизированных станков для копирования барельефов и произведений прикладного искусства. Например, еще в 1717 году Нартов создал первый в мире токарно-винторезный станок с механизированным суппортом и набором сменных зубчатых колёс. Для мастеров это области конструкция особо полезная. Но макеты Нартова почему-то оказались забыты, а изобретение осталось за британцем Генри Модсли, который создал такое же оборудование в 1800 году.
Каким бы гениальным изобретателем не был Андрей Константинович, полученных в родной стране умений было явно мало, поэтому Пётр I послал Нартова в Европу для совершенствования навыков и «приобретения знаний в механике и математике». Однако оттуда тот писал: «Здесь таких токарных мастеров, которые превзошли российских мастеров, не нашел; и чертежи махинам, которые ваше царское величество приказал здесь сделать, я мастерам казал и оные сделать по ним не могут». При этом все иностранные коллеги Нартова и даже президент Французской академии наук были им крайне впечатлены. Он обучал токарному делу прусского императора Фридриха-Вильгельма, а также выточил барельефные портреты «Лудовиков» XIV и XV, которые вызвали восхищение академиков. Ему предлагали остаться во Франции, но Нартов отказался. С собой он увез только рекомендательное письмо, которое служило пропуском в научные круги любой страны.
Деньги ему почему-то высылали нерегулярно, Нартову порой не хватало средств не только на закупку книг и оборудования, но и на еду. Помогло лишь личное вмешательство императора.
По возвращении он стал заведовать петровской токарней. Работы становилось все больше, так как царь, заинтересованный в развитии инженерии, выписывал из-за границы все большее число специальных машин. Он также продолжил подготавливать мастеров токарного дела и механиков. Всем уезжавшим за границу на обучение Пётр I ставил Андрея Константиновича в пример и говорил: «Желаю, чтобы и вы с таким же успехом поступали».
Становились ближе и отношения Нартова с Петром I. Царские покои находились совсем рядом с токарней, так что государь нередко использовал ее в качестве кабинета. При этом жалование Нартова было довольно скромным - всего 300 рублей в год. Спустя год эту сумму удвоили, но она была все равно значительно меньше того, что получали его коллеги. Пётр считал, что сама должность Нартова - это уже достаточное признание его заслуг. Будучи близким к царю человеком, Андрей Константинович написал книгу «Достопамятные повествования и речи Петра Великого», в которой описал быт государя.
Петр отдал приказ Нартову «придумать механические способы, как бы легче и прямее колоть камень». Нужно это было для строящегося тогда Кронштадтского дока. Другим поручением стало придумывание, «каким образом отворять и запирать слюзные ворота». В 1722 году Нартов построил станок для сверления фонтанных труб, прокладываемых в Петергофе. Он писал объемные труды по станкостроению, медальерному и токарному искусству и составлял подробные чертежи и схемы.
После победы в Северной войне Пётр I решил увековечить память об этом событии в камне и велел построить Триумфальный столп, проектом которого занялся сам Растрелли. Изготовлением отдельных частей для него занимался как раз Андрей Нартов. Но император не дожил до конца работ, а после его смерти проект «задвинули». Кстати, как раз в тот день, когда я начала писать этот текст, появилась новость, что Триумфальный столп все-таки планируют возвести (очень «своевременно»), а местом выбрана набережная возле Лахты. Без комментариев.
В 1724 году именно Нартов представил Петру I проект учреждения Академии художеств. Сам императорский токарь должен был встать в ее главе. Казалось, что он будет все сильнее и сильнее возвышаться при дворе.
Но после смерти императора его карьера резко оборвалась. В 1726 году его отстранили от всех занимаемых постов и отправили на московский монетный двор, который тогда находился в крайней степени запустения. Сделано это было по решению Александра Меншикова, который не хотел давать ему большое влияние. На новом месте Нартов сконструировал станки для чеканки монет, точные весы, прессы, а также разработал первые отечественные эталоны веса и длины.
В 1733 году, когда императрица Анна Иоанновна решила вернуться к идее возведения Царь-колокола, Нартову было поручено создание механизма для его подъема. Нередко для своих изобретений Андрей Константинович использовал собственные финансы.
В 1735 году его вновь призвали в Петербург, где он стал заведовать «Токарной и Инструментальной палатами» в Академии наук и художеств. До 1742 года он довольствовался занимаемой должностью, но затем подал в Сенат жалобу на советника Академии Шумахера из-за денежного конфликта (оказалось, что все это время ему даже не выплачивали жалование). Нартов сумел добиться помощи императрицы в начале следствия, в результате которого Шумахер был снят с поста, а его место занял Нартов. Он пытался решить накопившиеся в Академии проблемы (в большинстве своем, финансовые), но на смог найти общий язык с академиками и через полтора года покинул пост. В частности, Нартов велел опечатать архив, в котором хранилась ученая переписка академиков. Между ним и академиками часть возникали конфликты, в которых советник мог проявить излишнюю грубость. Коллеги отзывались, что Андрей Константинович был человеком «ничего, кроме токарного художества, не знающим». Время и правда изменилось, и теперь для занятия таких важных должностей нужно было обладать большими качествами, как минимум, владеть иностранными языками. Академики даже стали просить возвращения Шумахера (особенно это странно было слышать от Михаила Ломоносова, который всегда возмущался засилием немцев). Говорили, что Нартов нередко преувеличивает собственное значение в записях и приукрашивает даже уровень общения с Петром I.
Покинул эту должность он в 1744 году и перешел в Артиллерийское ведомство. Там Нартов, став первым артиллерийским инженером, смог проявить себя как создатель новых орудий, станков, запалов, предложил новые способы отливки пушек, заделки раковин в канале орудия и т.д. Им был изобретен оригинальный оптический прицел. А в 1754 году особо широкое распространение получила 44-ствольная «Мортирная батарея Нартова». На вооружение ее так и не приняли, но конструкторские решения стали использовать в дальнейшем. За свои нововведения Нартов получил премию в размере 5 000 рублей, несколько деревень в Новгородском уезде и чин статского советника.
Скончался Андрей Нартов в 1756 году. Он оставил много долгов, из-за которых были конфискованы его деревни, но и множество оцененных уже после его смерти трудов. Его сын собрал законченные в последние годы жизни Нартова рукописи и представил их императрице Екатерине II, но в придворной библиотеке они пролежали около 200 лет и нашли свое применение только в 1952 году.
Примерно в это же время было найдено и место захоронение Нартова. Его останки были перезахоронены рядом с телом Ломоносова.
