Петербург, весна 1899 года. Героем уголовного процесса выступил высокосимпатичный и многоуважаемый «директор» (по-английски «manager») увеселительного сада «Аквариум», купец первой гильдии Александров.
Купца этого сейчас подвели три его этуали: девицы-певицы Дебриеж, Бан и Кузнецова (на сцене – известна как Миликетти, «итальянка» из Колпина). Дело было в летнем «фурорном» театре, перед закрытием сезона. Названные этуали, будучи вызваны, исполнили «от себя» такие песенки и с такими фиглями-миглями, от которых по французской поговорке, покраснел бы и старый шимпанзе. Песенки эти ранее цензурой пропущены не были и фурорные девицы внесли их на сцену контрабандой.
Высокосимпатичный директор «Аквариума» и судился теперь за допущение исполнения в своем театре «фурорных номерочков» во всех смыслах и отношениях совершенно нецензурных. Господин Александров оправдывается полным своим неведением и святой простотой. Он и в русском языке вовсе не тверд, а по-французски знает только три слова – «mersi», «bonjour» и «sac a papier». Он был бы очень счастлив, если бы понимал всё, что у него в заведении, поют, но он должен судить о репертуаре своего театра только по тому положению, которое занимают юбки исполнительницы относительно уровня моря.
Почтенный импресарио говорил искренне. Но он не умел быть убедительным и приговорен к ста рублям штрафа. Талантливые дочурки подвели папашу.
По материалам журнала «Стрекоза» за 1899 год.
****
Честно говоря… наказание неимоверно смешное, а почтенный журнал подает его с таким пафосом, как будто скабрезного директора посадили в тюрьму года на три и штрафа дали сто тысяч царскими деньгами. Сто рублей – да каждая из певичек только подарками «за так», от некоторых из ошалевшей публики, получила больше.
