Сивапитеки – вымершие азиатские человекообразные, потомками которых являются пять (по последним подсчётам) видов современных орангутанов, а также знаменитые гигантопитеки. Сверх же этого сказать о сивапитеках, как кажется, можно немногое. Это были вполне типичные представители древних человекообразных, – умеренного размера (5-10 килограммов), с равно развитыми передними и задними конечностями, позволявшими двигаться по ветвям лишь устаревшим по меркам приматов методом «по-кошачьи», – имея опору под собой.
Но были и в истории сивапитеков славные страницы. В прошлом от них происходили и люди.
Ну как «в прошлом»? Сивапитеки вымерли не позже 5 миллионов лет назад, люди же от них стали происходить только в середине XX века, – после открытия рамапитека. Сейчас рамапитеки, окаменелости которых оказались принадлежащими самкам одного из видов сивапитеков, – закрыты обратно. Но ещё в 70-80-х прошлого столетия это имя гремело! Каждая обезьяна хотела быть рамапитеком.
...Если же к сути, то вышло так, что из всех обезьян, сложение которых предполагало бы возможность дальнейшего «очеловечивания», рамапитеки были найдены первыми. И не в Африке, а в Индии. Что произвело некоторую сенсацию, поскольку с одной стороны в конструкции рамапитека уже прослеживались указывающие на родство с орангутаном черты. Однако, из всех современных человекообразных именно орангутан дальше всего от человека… Но с другой, и на тот момент известным африканским предлюдям, – грациальным австралопитекам, – от кого-то происходить было нужно.
Большинство исследователей разумно заключило тогда, что рамапитек лишь похож на общего предка человека и шимпанзе, жившего, соответственно, в Африке. Но тогда же возникла и смелая гипотеза азиатского происхождения человека. Отрицать родство рамапитека и орангутана, – а значит и присутствие в его строении «не человеческих» черт, – как отмечалось выше, было невозможно… Гипотеза, однако, подразумевала, что именно устранение данных различий мутациями и толкнула древесных приматов на путь антропогенеза. Каковым путём превратившиеся в австралопитеков обезьяны и прибежали в Африку. Там-то отличий не было, не было, соответственно, мутаций, и обезьяны остались на деревьях.
...То есть, гипотеза изначально не вдохновляла и осталась маргинальной. Ничего, кроме собственно азиатского происхождения рамапитеков она не объясняла. Факты, которые могли бы упасть в её копилку, – наделав изрядный шум, – открытие азиатских флоресского и лусонского людей, – появились позже. Уже после обнаружения похожих на сивапитеков, но живших, как в Евразии, так и в Африке, дриопитеков. Куда лучше по строению подходивших на роль общего предка человека и шимпанзе. В Африке найдены были и ранние австралопитеки, – «универсальные обезьяны», на которых линии человека и шимпанзе и разделились…
Наконец, громом по всем уголкам палеонтологии раскатились результаты ставшего доступным молекулярного анализа. Позволяющего, сличив ДНК двух современных существ, определить, когда жил их общий предок. В случае же с орангутаном он позволил определить, что его общий предок с человеком прыгал по веткам около 15 миллионов лет назад. Человеку и шимпанзе, предок которых уже бегал по опушке леса на кривых ножках 7-8 миллионов лет назад, азиатские обезьяны оказались родственниками дальними, сходство с которыми носило лишь конвергентный характер.
...Кстати, посмотрев на орангутана, человека и шимпанзе, можно заметить, что о большом сходстве первого с двумя другими тут и говорить не приходится. Родственные же орангутану сивапитеки жили не ранее 12 миллионов лет назад. То есть, уже после разделения человекообразных на африканскую и азиатскую ветви.
Таким образом, хотя теория азиатского происхождения и не имеет никаких оснований, возникает правильный вопрос: почему не имеет? Ведь, вместе с сивапитеками, в любом случае в Азии жили и дриопитеки. И если в Африке дальнейшая эволюция склонила обезьян к наземно-древесному образу жизни, и уже от этой точки – раннего австралопитека – пошло расхождение к преимущественно древесной, передвигающейся брахиацией форме – шимпанзе, – и к настоящим австралопитекам, то что же в Азии пошло не так?
...Что именно пошло «не так», – понятно. Переход к брахиации в Азии произошёл на деревьях. И, как следствие, не терявший времени орангутан представляет собой более специализированную, чем шимпанзе, к лазанью форму. Его руки длиннее, ноги короче, главное же… орангутан приспособлен к голоду. Питается он, как и шимпанзе, преимущественно плодами, – но плюс к этому молодыми листьями и корой (для чего обзавёлся сагиттальным гребнем и мощными челюстями). И минус, – животной пищей.
Птицы и мелкие приматы составляют незначительную часть рациона орангутана. Он почти никогда не охотится, и если в кронах нет пищи, – плодов, – не спускается за едой, как шимпанзе, на открытое пространство. А просто сидит на дереве и вдумчиво голодает. Без всякого ущерба. Его метаболизм рекордно замедлен для примата. Отсюда, кстати, внушительное брюхо. Пища остаётся в орангутане очень долго… Ну и жир он не прочь накопить.
То есть, азиатские человекообразные, в отличие от африканских, никогда не спускались с деревьев. И вопрос, почему? Ответ же, скорее всего, выглядит так: спускавшиеся не выжили. В Африке последние миллионы лет всегда наличествовали саванны, леса и граница между ними, на которой могли бы развиваться процессы антропогенеза. В периоды оледенений площадь лесов сокращалась, но граница никуда не исчезала. В Азии же, рассечённой проливами, пустынями и горами, периодические изменения климата периодически же уничтожали островки джунглей со всеми их обитателями.
Потому, кстати, в Индостане ныне и нет человекообразных обезьян. Они выжили в Юго-Восточной Азии, где в периоды климатических оптимумов, напротив, исчезали саванны… Зато леса всегда были. Последнее навело предков орангутанов на мысль, что лучше уж впроголодь сидеть на деревьях, чем играть с адаптациями к пограничным средам.
