Итак, 14 января 1526 года проигравшая очередную Итальянскую войну Франция и победитель Карл V Габсбург, заключили знаменитый Мадридский договор, состоял он из 50 пунктов, среди которых следует отметить основные: король Франции обязался отдать Габсбургу "французскую" Бургундию, отказывался от прав на Фландрию и Артуа, отрекался от претензий на Миланское герцогство и бывшее Неаполитанское королевство.
И как гнилая вишенка на торте – самая серьезная территориальная претензия к Франции, касалась именно Карла Бурбона. Король обязывался вернуть бывшему коннетаблю все наследство Бурбонов, а также выпустить всех его сторонников и также вернуть им владения. Очень неясный пункт был касательно Прованса – за Бурбоном оставалось право судится с Франциском за обладанием графством.
В частности, вопрос Прованса требует более глубокого изучения по источникам, так как лично мне здесь мало что понятно. И кто же был бы судьей в гипотетическом споре короля Франции и Бурбона? На основании чего вообще, Карл Бурбон стал претендовать на графство? Кстати, самопровозглашение Бурбона графом Прованса во время его неудачного похода на Юг Франции и последующая от этого графства присяга Генриху VIII с поддержкой претензией того на французскую корону – сами по себе абсурдны с правовой точки зрения. Ведь «граф Прованса» после 1486 года - это один из титулов короля Франции.
В завершении, взамен на свою свободу, король Франциск был обязан отправить в Испанию двух своих старших сыновей – дофина Франциска и Генриха, герцога Орлеанского. Да, у короля был еще и третий, самый младший сын – Карл (1522-1545), которому вот-вот должно было исполнится четыре года, он оставался во Франции, а в Испанию его было положено отправить по этому договору после исполнения всех обязательств.
Трудно понять – неужели Карл V был настолько наивен, что поверил в исполнении всех своих требований? Несмотря на молодость он был уже опытным правителем, к тому же не из тех, кто пренебрегал мудрым советом окружения. С другой стороны – как будто и в правду верил, что два французских принца в плену являются надежной гарантией исполнения этих мирных условий. Да, император хотел навязать Франции именно мир, только на своих условиях, причем с далеко идущими планами – ведь еще одним пунктом было обязательство Франциска жениться на сестре императора Элеоноре, некогда обещанной Карлу Бурбону.
Кстати, имперская сторона сама предложила Луизе Савойской два варианта: первый отправить в плен двух внуков и второй – только дофина и 12 знатных вельмож, весь цвет французской высшей аристократии (в том числе двух Бурбонов – Вандома и Сен-Поля). Коварная «королева-мать» немедленно ухватилась за первый вариант – вторым она лишила бы французскую армию командирской верхушки. А выбрав первый, хоть это и цинично получилось, она ничем, как выяснилось позже, практически не рисковала.
Вот это настырное продвижение вдовствующей королевы Португалии в новые королевы Франции заставляет усомниться в мудрости Карла V Габсбурга – ничего хорошего из этого не вышло, да и выйти не могло. Неужели император надеялся еще и на влияние своей сестры на короля Франции в угоду интересам Священной Римской империи? Но этот союз теоретически мог быть использован и против Габсбургов – родись все же в этом обременительном для обеих сторон браке (который к несчастью Элеонору всё-таки заключили позже) сын, и французская корона наверняка бы выдвинула некоторые претензии на наследство уже Габсбургов.
Да и вообще, Мадридский договор состоял из противоречивых пунктов. Владения Бурбонов должны были быть освобождены от присяги французской короне. Логически можно предположить, что подчиняться земли старых герцогов должны были теперь Империи. А что делать с той самой присягой Карла Бурбона в Провансе королю Англии? Или это уже утратило актуальность?
Самое необъяснимое для меня в этой королевской комбинации – жертвенная роль, которую Карл V уготовил для собственной родной сестры Элеоноры. Всё остальное я еще кое-как могу попытаться истолковать.
Держать Франциска далее в плену нельзя – нужен мир, по которому нельзя запросить мало для Империи, ибо нельзя терять лица. Не поймет ни армия, ни рядовая знать, ни просто подданные, ни в Испании, ни в Германских землях, ни тем более в Италии. Пусть лучше лицо теряет Франциск… нарушив договор. Французский король тогда будет лжецом, а император – великодушным и благородным.
Иначе поступить было все равно нельзя, я склонен думать, если бы у Карла V была реальная возможность потребовать: сначала вывод французских войск из Бургундии, сдача крепостей, присяга городов и знати, ввод в герцогство испано-имперских войск, а уже потом свобода для Франциска, то он бы так и сделал. Бургундия для Карла V, была таким же сакральным утерянным наследством, как Милан для герцога Карла Орлеанского и его сына короля Луи XII. Но на это прямое, фактическое возвращение просто не было времени.
17 марта 1526 года Франциск вернулся во Францию, встретившись посредине пограничной реки Бидассоа со своими сыновьями Франциском и Генрихом, которые отправлялись в королевский плен. И по возвращении, сразу же, энергично принялся сколачивать новый союз против Карла V. Ничего не выполнять по условиям Мадридского договора, он решил еще прошлым летом, во время своей опасной болезни. Уже в мае была создана Коньякская лига против Империи, в которую входили: Франция, Англия, и часть итальянских государств – Венеция, Флоренция, Генуя, Милан, Урбино и, наконец, сам Папа Римский Климент VII. Последний же и от клятв по соблюдению Мадридского договора, короля Франциска легко и с удовольствием освободил.
Новая война началась, гарантии оказались пустыми. В конце концов, а что мог сделать император и король Испании с маленькими французскими принцами? Какой вообще был смысл брать в заложники юных дофина и герцога Орлеанского, ведь император никак не мог последовать примеру турецкого султана, без промедления, казнившего заложников в подобных случаях.
А Карлу Бурбону пришлось вновь распрощаться с напрасными надеждами. И опять – вопрос Элеоноры Португальской, некогда обещанной ему в супруги. Её уже сосватали за злейшего врага и погубителя бывшего коннетабля. Может ли этот факт неисполнения императором своего давнего обещания Бурбону, служить доказательством того, что в возвращение герцогских земель Франциском он очень мало верил?
Но еще сама битва при Павии вывела Карла Бурбона в ... первые принцы крови Франции. Технически, разумеется, учитывая его ренегатство. Ибо, не вынеся горечи поражения и обвинений в том, что именно он бросил короля, скончался последний во Франции представитель младших Валуа-Капетингов - Карл Алансонский. Что любопытно это была самая старая кадетская ветвь Валуа (а значит, с каждым поколением их права на трон, теоретически могли сдвигаться всё ниже и ниже), но при этом самая живучая - линия идет еще от младшего брата Филиппа VI.
Впервые за весь период царствования Дом Валуа оказался представлен только действующим королём и его пока ещё малолетними сыновьями. До короны Карлу Бурбону с точки зрения прошедших веков, было «рукой подать» - пара поколений. Сам бы он не дожил, а вот его сын (родись он на свет, если бы Карл вновь женился) и уж тем более внук - вполне могли. В том то и заключается игра престолов, что некоторые умеют жертвовать, чтобы сорвать королевский куш позже, пусть не сами, а руками детей и внуков.
Вот интересно, жалел ли Карл Бурбон о своём предательстве? Особенно после того, как стало окончательно ясно, что владения герцогов Бурбонов ему не вернуть никогда. Думал ли он о том, что совершил ошибку предав Францию и короля? Ещё один парадокс истории - будь Бурбон нерешительным и трусоватым человеком, он смог бы в перспективе выйти на первую линию наследования короны, а не оказаться на обочине французской истории.