Человеку, не знакомому с тонкостями актерской профессии, со стороны может показаться, что в театральных институтах много непонятных и странных упражнений — например, притвориться камнем или произносить скороговорку, прыгая на скакалке. «Газета.Ru» пообщалась с известными артистами и расспросила их об учебе в театральных вузах и на курсах, их общении с педагогами и самых необычных упражнениях.
Валерия Ланская, «Перекрестки судьбы», «Тариф Новогодний», «Принцесса цирка»
— Мне запомнились два упражнения, которые мы практиковали в театральном университете. Первое — упражнение на раскрепощение. Мы ездили по кольцевой линии метро и перед каждой новой станцией вставали и громко объявляли ее название. Конечно, пассажиры смотрели на нас, как на сумасшедших. И важно было не «расколоться», то есть не рассмеяться и никак не отреагировать.
И второе — упражнение на внимательность. По утрам мы должны были запомнить, как одеты наши однокурсники, чтобы потом с закрытыми глазами описать тех, чьи имена назвал педагог.
Лянка Грыу, «Тест на беременность», «Барвиха»
— Эта история случилась со мной, когда я проходила актерский курс в Лос-Анджелесе. Я была в классе моего педагога Бернарда Хилла и играла сцену на английском языке. Это был один из моих первых тренингов на английском. Я очень волновалась, мне хотелось правильно произнести текст. Я никогда не играла на иностранном языке, поэтому переживала, что люди в зрительном зале могут не понять, что я говорю, или услышат, что я говорю с ошибками или с акцентом. Волнение привело к зажиму — есть такое понятие в актерском мастерстве, когда человек ведет себя неестественно. Тем не менее я вышла на сцену, мы начали играть с моим партнером. Пока работали на сцене, наш педагог комментировал нашу работу, делал замечания. И в какой-то момент сказал: «Играйте на своем родном языке».
Мой партнер был итальянец, я — русская.
Мы начали играть ту же самую сцену, зная сценарий, зная, о чем сюжет, на родных языках. Мы должны были быть в паре, в контакте, в сцене на сто процентов, как будто ничего не происходит. И это был один из самых интересных актерских экспериментов, когда я поняла, что язык не имеет значения, что мы играем не слова, а историю, эмоции. И то, что мы хотим получить, надо транслировать через интонации, через наше тело.
Ксения Суркова, «Ольга»
— У меня был прекрасный мастер — Игорь Николаевич Ясулович. Помню, что он говорил: «Актеру всегда надо видеть и слышать». Как можно проверить то, что ты видишь и слышишь? Надо найти любую точку — например, мазок на стене. Ты должен показать на него пальцем и идти к нему, разглядывать его. И вот мы так ходили по всему институту в поисках интересных мазков. Странные люди, указывающие пальцем непонятно куда. (Смеется.)
Еще у нас на курсе выработалась история: если ты волнуешься, перед тем как выйти на сцену, надо сказать одну чудесную фразу с матом (не буду вас сейчас травмировать). И при этом резко поднять руки вверх, а затем опустить их вниз. Я стала это делать не только на сцене, но и на съемках. Матерюсь — и вхожу в кадр!
Александра Морозова, дочь певицы Славы, актриса
— Мне запомнилось, как мастер курса давал упражнение на то, как чувствовать партнера. Мы становились спиной друг к другу и человек посылал кому-то импульс. И, несмотря на то что ты стоял спиной, ты чувствовал этот невидимый импульс. Это очень классное упражнение на контакт с партнером.
И еще меня впечатлило то, как мы ставили этюды о жизни. Помню, как сокурсники сделали этюд, как они курят кальян на сцене. Педагог и весь курс сидели и смотрели на то, как ребята изображают ситуацию в квартире, когда нужно забить кальян. Это было очень забавно!
Янина Мелехова, «Нефутбол», «За час до рассвета»
— Больше всего мне запомнились упражнения по технике речи, которые я использую и по сей день. Еду в машине, делаю гимнастику и каждый раз ловлю удивленные взгляды водителей и пассажиров соседних автомобилей. Выглядит это со стороны весьма забавно. Упражнения, например, такие: «Удивление лягушки» — открывать рот и опускать челюсть как можно ниже с легким хлопком губами, «Кормим змейку» — сворачиваем язык иголочкой и проглатываем.
На самом деле описать словами эти упражнения почти невозможно, лучше поищите в интернете фото и видео, которые точно вас удивят.
Евгения Синицкая, «По-мужски», «Ворона. Тень справедливости»
— Сейчас я активно занимаюсь стриптизом, и на этом настоял мой преподаватель по актерскому мастерству в Школе Первого канала Сергей Майоров. Дело в том, что до недавнего момента у меня была большая проблема с тем, чтобы принять и полюбить себя. Мне казалось, что я не достойна и недостаточно хороша для каких-то проектов и ролей. Однажды на занятии Сергей Анатольевич вызвал меня в центр аудитории и сказал: «Полюби себя уже наконец! Тебе не хватает полшага до того, чтобы стать настоящим артистом! Я придумал тебе задание. Иди на танцы. И не просто танцы, а стрип-пластику или пилон!». Моему удивлению и сопротивлению не было предела. Но преподаватель сказал надо — значит надо, и я пошла.
В процессе ко мне пришло понимание, почему именно это направление в танце было прописано преподавателем для меня как лекарство. Стрип-пластика — это про абсолютную любовь к себе, своему телу, это про то, чтобы нести себя как самое дорогое, что у тебя есть. (Улыбается.) Учеба в Школе Первого канала закончилась давно, а танцы со мной теперь навсегда. Кстати, в Школу я вернулась, но уже в качестве преподавателя по технике речи. Теперь моя очередь давать студентам странные, но очень интересные задания!
Елена Вожакина, «Первый отдел — 3» на НТВ
— Была в моей жизни ситуация, которую я запомнила на всю жизнь. В театральной академии есть предмет под названием «сценическая речь». Чаще всего мы занимались речью и параллельно выполняли какие-нибудь упражнения с палками, теннисными мячами, скакалками. Сначала эти действия казались очень странными, ничего не получалось, потому что нужно было совместить четкое проговаривание какого-либо материала, будь то скороговорка, стихотворение, проза, и параллельно выполнять физические действия с предметом…
Когда не получалось — постоянно возникал вопрос: «Для чего мы это делаем?». Потом постепенно втянулась, появились азарт и интерес. На экзамене мне предстояло произносить скороговорку и параллельно прыгать на скакалке. Мы с однокурсницей вышли во двор академии, чтобы потренироваться. Прыгали, пытались четко выговорить: «На мели мы налима лениво ловили». То запинались, то смеялись, то останавливались, потому что дыхание сбивалось.
В какой-то момент, прыгая, я случайно приземлилась на крышку люка. Она перевернулась, а я упала в люк. Мне повезло, что проход оказался узким, и я застряла. Кроме этого, я успела упереться в края люка, что фактически меня спасло. Я глубоко и сильно рассекла правую ногу, кровь лилась ручьем, нога посинела, но я от шока ничего не понимала, смеялась и продолжала повторять: «Стоит поп на копне, колпак на попе…».
Слава Богу, все обошлось и рана зажила довольно быстро. И не переживайте, экзамен был сдан на отлично, буквально через неделю после инцидента, как только смогла вставать на ногу.
Рита Аброськина, «Настя, соберись!», «Непослушник-2», «Регби»
— На первом курсе института на занятии по сценической речи нам выдали текст «Одиссеи» Гомера.
И мы полгода почти каждое занятие протяжным голосом проговаривали эти строчки: «Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос; ложе покинул тогда и возлюбленный сын Одиссеев….». Нужно было тянуть звуки, и получалось такое легкое завывание, когда это параллельно делали все 35 человек.
Мы думали, что в итоге это выльется во что-то интересное, или нам объяснят, зачем мы это учим и говорим. Но на экзамен пошли совсем другие упражнения, которые мы от силы делали раза два-три за всё время. А про «Одиссею» педагоги как будто забыли.
У меня было ощущение, что над нами просто поиздевались. Но потом, когда я начала общаться с ребятами из других вузов, выяснилось, что они тоже учили этот же кусок, и тоже никто не понял зачем. Может, это было заклинание, чтобы получить право вообще заниматься речью?
