(Сказка для взрослых)
Продолжение сказки Варнак и Ягодка.
У лешего по прозвищу Варнак, живущего за Горелыми болотами, и жена есть, лешачиха Ягодка, и подружки, почитай, в каждой ближней деревне. А что? Варнак хоть и рыжий и зарос диким волосом с головы до ног, но мужчина он хоть куда!
Зазнобушки его – женщины одинокие, гостеприимные, у каждой есть свои достоинства. Поля Помело – баба веселая, любвеобильная. Фрося готовит хорошо, особенно пироги с капустой – ел бы и ел такую вкуснятину. Аграфена, Грушенька! Красавица! Певунья! Варнак однажды жену свою к Груше приводил послушать – Ягодка плакала, слушая про несчастную любовь и уходя, даже расцеловалась с подружкой мужа, обещаясь прийти весной и помочь вскопать ей огород.
Варнак иногда втайне обдумывал, как бы ему собрать всех его женщин и жить одним «опчеством».
А в нашем лесу хозяином - леший по прозвищу Дикарь. Дурак дураком! Ни жены, ни полюбовницы! Целые дни, да чего там дни, и ночами тоже только орет, свистит, хлопает так, что дикие звери пугаются. Медведи всем семейством ушли в другой лес.
К осени у Дикаря вообще характер испортился. Деревья ломает! С корнем выворачивает! Орет: «В бараний рог согну!» Бывает, вывернет какой дуб, раскрутит над головой и запустит в свободный полет – целые просеки образуются! Вот лешачина!
В деревне нашей в то время жил Ерофей, Данилов сын. Ему лет сорок было. Жена Тамара, детишек полная изба. Уж очень он отчаянный какой-то был, ничего и никого не боялся!
Ну, конечно, если он своей Тамары не боялся, в ней весу под десять пудов, а кулак у нее… Кузнец Прокопий ее шутейно обнять хотел, сказал: «Дай-ка я тебя пощупаю!» Так она, потом уверяла, слегка ткнула его своим кулачком – еле выходили беднягу, а хотели попа звать, соборовать. Слава богу, оклемался!
Пришли наши деревенские к дому Ерофея и говорят:
- Тут, Ероха, такое дело. Ни по ягоды нам не сходить, ни грибов подсобрать. А пошли-ка ты в лес Тамару свою: она живо лешака угомонит. Больше некому. Она и с двумя Дикарями совладает.
Поклонился Ерофей землякам:
- Спасибо за доверие. Бабу жалко. Сам пойду!
Тамара ему кое-чего (много чего!) в дорогу собрала, а сверху в мешок четверть самогону сунула. Галюнки нашей самогон! Больше трех стаканов никто не одолеет. Обычно с одного-двух вверх дном падают.
Бодро, решительно направился Ерофей к нашему лесу. Но когда зашел в низину, то, оглянувшись назад (никто не доглядывает?), повернул не вправо, а влево, в сторону одной лесной деревеньки, верст десять до нее. Потому как в той деревне с давних пор жила его хорошая знакомая, Лукерья, солдатка. Это еще с тех пор, когда Ерофей пытался по молодости выяснить у своей жены, кто у них главный в семье. После разборок с Тамарой Ерофей уходил из дома на несколько дней и неплохо проводил время у Лукерьи.
Увы, Лушка дома оказалась не одна. Во главе стола сидел огромный волосатый рыжеватый мужичина. Вот баба, проныра непутевая! Хотел Ерофей сказать подружке: «Или он, или я!», но раздумал: вдруг она выберет этого рыжего.
Раскрыл он свой мешок, раздал ребятишкам гостинцы, а на стол выставил четверть самогону. Подумал: «Напою-ка этого черта волосатого, да и вон выкину!», а вслух сказал:
- Давай, свояк, коли так, пригубим по стаканчику за знакомство.
Лукерья по-быстрому сальца, огурчиков спроворила. Налил Ерофей два стакана и, поприветствовав нового знакомого, один стаканчик и выпил. Рыжий приятель молча подвинул второй стакан Лушке (та сделала маленький глоточек), а сам взял в руки четверть, раскрутил в ней самогон и, не торопясь, вылил все содержимое себе в рот! Туда же небрежно кинул изрядный шматок сала, да как захохочет!
Пока Ерофей таращился, не веря своим глазам, рыжебородый допил и Лушкин стакан, подмигнул Ерофею и деловито спросил:
- Больше нету с собой? Хороший самогон. Не Галюнкин ли?
- Еённый, - промямлил Ерофей.
Пели песни. Потом веселый верзила проводил ослабевшего Ерофея в клеть и бережно уложил спать в холодочке.
Утром раньше всех проснулся волосатый мужик. Чмокнул утомленную за ночь Лушку, поправил одеяло на ребятишках, сходил в погреб и принес для Ерофея целую миску соленых огурцов и рассолу огуречного – проснется, пригодятся.
- Где этот рыжий черт? – пытал Ерофей утром свою подружку.
- Варнак-то? В лес, поди, ушел, - предположила Лукерья.
Тут дверь открылась, и здрасьте – лешачина тут как тут. В руках - две четверти самогона, за плечами - мешок, потом выяснилось, с пирогами.
Опять застолье. Беседовали. Если по правде, говорил один Варнак.
- Самогон Галюнки вашей. Не сомневайтесь. Пироги Фрося напекла.
- Ты, Ерофей, пей с умом. Стаканчик выкушал, теперь чайку кружечку, не торопяся. Голова болеть не будет, и от бабы ночью не отвернешься.
- Говорю тебе, как другу истинному, потому как шибко тебя уважаю.
- С четвертью давеча я пошутил, для куражу выпил, хотя могу зараз и больше принять! Тебе не советую – помрешь!
- Лукерья баба справная. Из ребятишек у нее один мой есть и твой тоже. Получается, что мы с тобой как сродственники. Ты Лушке помогай, сенцо там привезти, дровишек.
- Ероха, не молчи! Коли говорить не можешь, головой кивай, чтоб я видел: ты беседу поддерживаешь.
- Сейчас в баньку! Попаримся. Это пользительно. Только не пужайся моего обличья. Бабы попервой даже в обморок падали, потом не сразу, но привыкали.
- Нам, лешим, пора и на боковую. Спим мы зимой. Лист опал – всё, пора на отдых. Весной свидимся.
Опять раннее утро. Проснулся Ерофей, огляделся – Лушка рядом лежит, еще не проснулась. Приобнял мужик свою подружку, та тут же глаза открыла:
- Будя, будя, угомонись. Светает, вставать пора!
- А где Варнак-то? Когда ушел?
- Приснился что ли кто?
- Как давно я у тебя?
- Пять дён уже. Спасибо, помог: стожок сена перевез, хворосту нарубил – на ползимы хватит. Пора тебе: там твоя квашня, поди, соскучилась по мужу.
- Нет, тут еще одно дельце у меня.
В лесу было очень тихо, празднично. Золото с деревьев осыпалось, покрыло все полянки и звериные тропы.
Погулял Ерофей по лесу – о боженьки, сколько грибов! И все крепкие, твердые, ни одного червивого, так и выставились из-под опавшей листвы.
А на болоте клюквы зрелой, хоть ведром зачерпывай! На каждой кочке целые россыпи багряных ягод!
И никого в лесу! Всё понятно: спит лешачина, угомонился.
Пора домой!
В деревне Ерофей рассказал мужикам и бабам про грибы и ягоды. А еще похвастался, что будто бы уговор у него с лешими – до весны никому в лесу зла не чинить.
Было это 17 октября. С тех пор у нас этот день называют Ерофей Лешегон. Не верите? Посмотрите народный календарь.
(Щеглов Владимир, Николаева Эльвира).
