Вот и настал тот день, когда пора прощаться. Я достаю из-под кровати сумку и поочерёдно бросаю в неё вещи. Сегодня дом пустой. На улице уже день. Те из ребят, кто оставался с ночёвкой после вечеринки, уже разъехались. Утром я чувствовала себя более-менее сносно, и мы успели нормально попрощаться. Я заверила всех, что со мной всё отлично, просто перепила на голодный желудок и отключилась, а Света зря подняла панику. Вроде бы прозвучало убедительно.
Выходим во двор. Света помогает мне погрузить вещи в багажник. Она обнимает меня. Я чувствую, как её трясёт и слышу всхлипы.
— Свет, ну не надо. Прости меня. — Похлопываю её по спине. А ещё краем глаза замечаю, что у выезда стоит трейлер Влада. Давно он здесь?
— За что? Тебе не за что извиняться! Прости, Майя, это я всё порчу. Ты такая молодец. Я бы так не смогла. Скисла бы, наверное.
— Всё будет хорошо. — Крепко её обнимаю, насколько могу и отпускаю.
Света, как не в себе, её будто лихорадит, глаза красные.
— Слушай, не могу, не могу я с этим смириться! Чем дольше прощаемся, тем хуже. Это ужасно! Несправедливо. Ну вот за что так?
Она начинает рыдать, утирая слёзы тыльной стороной ладони. А я снова прижимаю её к себе, мы стоим так секунд десять, может, больше. А потом я её отпускаю. На этот раз навсегда.
— Удачи тебе, Светуль. И с приютом, и на личном. Всё получится.
— Спасибо! И тебе удачи, Майя.
Подруга не дожидается, пока я уеду, разворачивается и быстрым шагом, чуть ли не бегом несётся в дом. Больше я её не увижу. Как и многих из тех, кого я встретила в этом году и кого знала раньше. Пожалуй, такого тяжёлого прощания у меня давно не было. В последний раз испытывала что-то подобное, когда прощалась с родителями. Сначала с отцом, потом с матерью. Ощущение, будто внутри разверзлась пропасть, из которой поварила чёрная, ядовитая смесь, отравляя всё, что есть, затирая все краски, всё хорошее, оставляя тебя в одиночестве наедине со своим горем.
Ладно — главное сейчас не раскисать. Хотя почему-то именно сейчас страх накрывает меня жуткой волной. Умирать не хочется. Я смирилась, приняла это, но что такое? Почему всё сломалось теперь?
Дышу глубже и сажусь за руль. Поворачиваю ключ в зажигании, включаю музыку на магнитоле. Опускаю голову и закрываю глаза. По щекам тут же стекают две слезинки. Вдох, выдох, это не страшно. Не страшно…
«Тук-тук» — два коротких удара костяшками пальцев по стеклу. Поднимаю голову, тру щёки и опускаю стекло на окне.
— А со мной ты не хочешь попрощаться? — спрашивает Влад.
Киваю.
— Хочу.
Выхожу из машины и встаю напротив Кошкина.
— Давай не так? Удели мне десять минут, посидим, я заварю чай.
Снова киваю. Сейчас рядом с ним впервые чувствую себя такой маленькой и беззащитной. Он выше меня, крепче меня, у него ровное дыхание, от него вкусно пахнет, он мне нравится, всегда нравился, ещё с первой встречи. А я таких гадостей ему наговорила. Но я же пыталась сделать всё, чтобы его оттолкнуть, чтобы ему потом не было больно. Я же хотела как лучше.
Я сажусь на край кровати в трейлере. Влад достаёт с полки прозрачную банку с заваркой. В чайнике кипит вода. Откуда-то с хвоста этой маленькой, уютной комнаты прибегает Вася. Он запрыгивает на кровать, и я начинаю его гладить.
Кот мурчит и мнёт лапками плед. Смотрю на спину Влада, пока он возится с напитками. И чувствую такую теплоту к нему. Потом разглядываю предметы и мебель в комнате и замечаю на столике записи.
— Как твоя книга?
— Пишу, как умею. Сложно судить без взгляда со стороны.
Подхожу к стопке рукописей и ворошу страницы. Беру одну из них и начинаю читать.
«Я не знаю (зачёркнуто) Знаю!, что чувствуют другие, когда любят. Это как лечить животное. Он боится тебя. Боятся уколов. Кусает, царапает, но ты всё равно помогаешь ему. Хозяева приводят его на другой день за новым уколом. Он укусил тебя снова, но ты всё равно помогаешь. Потому что можешь, потому что ему это нужно, потому что не желаешь ему зла. И как бы тебе ни было больно, ты всё равно будешь ему помогать. Мне кажется, что с любовью так же. Даже если тебе сделали больно, ты всё равно ей поможешь. Потому что это может её спасти».
Мои пальцы сами разжимаются, и я роняю листок обратно на стол. Закрываю лицо руками и не могу сдержать слёзы, даже рыдания. Секунда, две и чувствую, что Влад меня обнимает. Прижимаюсь к его груди, нос уже заложило, нечем дышать. Ещё секунда, две. Отстраняюсь и смотрю на него.
— Ты знал?
— О чём?
— Что я болею.
— Света вчера рассказала. Я вернулся под утро.
Влад достаёт из шкафчика белое полотенчико и протягивает его мне. Тру глаза и немного успокаиваюсь.
— Ну, Светка…
А он на меня смотрит, снова так грустно.
— Зачем тебе это?
— Я уже говорил. Я люблю тебя.
— Ты это и в первую встречу сказал. Так не бывает.
— Сказал и не изменил своё мнение.
— Я всегда тебя только отталкивала. За что меня любить?
— Человека любят не за что-то, Майя. А просто любят. Понимаешь?
Мотаю головой.
— Даже если остался месяц, я хочу провести его рядом с тобой. Майя, прошу, не отталкивай меня.
Влад снова подходит, чтобы обнять меня. И в этом жесте столько нежности. В нём нет требований, нет эгоизма или жалости. Только любовь. И я ему позволяю. Прижимаюсь щекой к его груди и чувствую через ткань футболки, как бьётся его сердце. В том же ритме, что и моё. Пульсации своего я ощущаю в горле и в висках. Мне жарко, а руки, наоборот, мёрзнут, мне всё ещё нечем дышать, потому что нос заложило, и почти ничего не видно из-за мутной плёнки перед глазами… Но мне больше не страшно.
