Я в глухой тьме. Звон в ушах не прекращается. Прихожу в себя, когда меня везут по коридору. Белый, длинный. Мда. Больничные стены узнаю из тысячи. Вижу рядом Свету.
— Она очнулась! — говорит кому-то подруга. Потом наклоняется ко мне. — Майя, тебе плохо стало. Ты как?
— В норме. Хорошо, — отвечаю будто не своим голосом. — Это лишнее. Зачем в больницу?
— Ты потеряла сознание и не приходила в себя. Что ещё было делать?
Дальше меня завозят в грузовой лифт, а Свету просят подождать внизу. Когда подруги наконец нет, я не без труда поднимаюсь на каталке и говорю, что хочу отказаться и не надо меня никуда везти. Мне бы только уйти отсюда. Но дежурный врач хочет поговорить и записать какие-то данные. Когда мы остаёмся вдвоём в кабинете, я ему всё объясняю.
— Неоперабельная опухоль, — говорю с тяжёлым вздохом. Первый раз за год. Я ведь поклялась себе даже не думать об этом, а теперь говорю.
— И вы не закончили лечение. Почему?
Опять вздыхаю и барабаню пальцами по столу. Сижу напротив врача. У него сонный вид. Наверное, он выкроил на дежурстве время, чтобы поспать, но из-за меня пришлось подняться.
— Я неплохо себя чувствую.
— Лечение может продлить жизнь, — спокойно поясняет он.
— И остатки дней провести в больнице, обкалываться химией и быть жалкой и лысой? Лучше я проживу эти дни как нормальный человек с пользой.
Я думаю, что всё это не сработает, что он заставит меня заполнять бланки, отправит на обследования или что-то ещё, но он меня отпускает. Выдыхаю с облегчением. Голова болит уже куда меньше. Это ничего. Хотя в последнее время она стала болеть чаще и сильнее. Наверное, лучше уже не будет. Пора мне в мой санаторий. В последнее пристанище, где я тихо и мирно усну. И никто не узнает.
На первом этаже нахожу Свету. Она ждала всё это время. Вид у неё уставший, кожа бледная.
— Боже, Майя! Ты ужасно выглядишь. Что происходит? — нервным голосом спрашивает она.
— Что прям так плохо?
— Да! Я и раньше замечала, что ты какая-то бледная, но сейчас.
— Нехорошо себя чувствую.
Стоим посреди больничного коридора. Тихо. Людей почти нет. Светка хлопает глазами, глядя на меня. Сначала она непонимающе разводит руки в стороны, а потом подходит и опускает ладонь на моё плечо.
— Давай присядем, — сжимает мои холодные пальцы своей тёплой рукой и тянет меня вниз, чтобы села на стул. Сама устраивается рядом. Я опускаю голову и закрываю глаза, потому что всё равно почти ничего не вижу. Мутно.
— Ну вот, сели. Что теперь?
По правде, хочется лечь и не вставать. На лбу выступает пот. Сегодня действительно как-то уж совсем плохо.
— Пожалуйста, расскажи, что происходит. Доверься мне. Я не могу. Не могу на тебя смотреть. Я должна знать. Майя, мы столько лет дружим. Не скрывай от меня. В чём дело?
— А дома все уже разошлись?
— Не знаю, я же с тобой уехала. Но уже поздно. Думаю, да.
— Ладно. Довези меня, пожалуйста, до кровати. Мне нужно полежать. Я расскажу.
Света помогает мне подняться. Доходим до машины и едем к приюту. По дороге я обо всём рассказываю подруге. Слышу, как она всхлипывает. Смотрю в её сторону и у неё слёзы одна за другой падают с подбородка на грудь. Неприятно. Очень неприятно на это смотреть.
Приезжаем на место. Света помогает мне выйти из машины и провожает меня в спальню.
— Поверить не могу, что я грузила тебя своими проблемами. Что заставляла работать, когда ты в таком состоянии.
Ну вот, теперь она винит себя в том, что как-то не так поступала. Вот поэтому я и не хотела никому говорить. Не хотела, чтобы вокруг меня все носились, как вокруг больной. Хотела выжать из остатков жизни всё, что могу. Хотела после себя что-то хорошее оставить. А не вот это вот всё...
— Свет, я рассказала тебе, потому что люблю и доверяю. Я рада, что ты не тряслась надо мной. Мне этого не хотелось. Понимаешь? — говорю ей уже лёжа в кровати. А подруга сидит рядом на краю и смотрит на меня опухшими от слёз глазами.
— Ты очень умело всё скрывала.
— На самом деле, последние месяцы я хорошо себя чувствовала. Даже были мысли, может, эта опухоль исчезла. Просто, как чудо какое-то. Но чудес не бывает.
— А может, она и исчезнет? Знаешь, человеческий организм уникален. А все эти болезни не изучены до конца. Может, ты как раз тот случай, которому повезёт?
— Да, Свет. Давай так и будем думать, — похлопываю её по ладони.
— Давай. — Улыбается она.
— Но я всё равно уеду завтра.
— Не хочу. Не хочу думать, что всё будет плохо, — она начинает мотать головой.
— Давай договоримся?
— О чём?
— Я уеду. И если я выживу…
— Конечно выживешь!
— Да. Если я попаду в ту невообразимую ноль целых одну тысячную процента чуда чудного, то я больше никогда не выйду с тобой на связь.
— Как? Почему?
— Ты никогда не узнаешь, что со мной случилось на самом деле. Но будешь думать о том, что я попала в этот маленький процент и теперь живу в своё удовольствие на Гоа.
— На Гоа?
— Да. Почему бы нет?
— То есть, я никогда не узнаю правды?
— Для тебя я буду живой и счастливой, просто где-то далеко и без связи.
Света издаёт нервный смешок, а по её лицу снова катятся слёзы.
— Это ты, конечно, здорово придумала. Ладно. Давай.
— Отлично.
— Значит, завтра прощаемся?
— Да…
