Примерно через год после того, как Сергей Павлович стал вдовцом, он женился на тёте Жене. На него произвела впечатление забота женщины об Инге.
«Пожалуй, только Евгения сможет заменить девочке мать», — думал он.
И всё стало постепенно меняться. Тётя Женя уговорила отца продать их дом, который находился в исторической части города, и переехать в «зелёную зону», в большой новый коттедж. Конечно, он был гораздо более комфортабельным, чем их прежнее жильё. Тут нашлось место и для бассейна, и для теннисного корта, а комнат было столько, что первое время Инга всерьёз боялась заблудиться. Тётя Женя выбрала для девочки ту, которую считала «идеальной детской», но сама Инга облюбовала другую — на самом верху, под крышей. Эта маленькая комнатка располагалась в башне, и отец некоторое время не соглашался отдать её дочке – боялся, что девочка упадёт с лестницы. Но Инга всё же уговорила его.
Больше никаких поблажек ей не делали.
Тётя Женя словно забыла о девочке, когда та переселилась в свою башню. В жизни молодой женщины появилось столько дел! Она стала верной спутницей супруга, во всём ему помогала, поддерживала. В бизнесе она видела одну единственную цель – заработать как можно больше денег. Женя старалась убедить в этом и Сергея Павловича.
Ну а заработанные средства так приятно было тратить! Лучшие косметические салоны, брендовые вещи, элитные клубы… Словом, у тёти Жени действительно не было ни одной свободной минуты. В отпуск Сергей Павлович ездил теперь только с женой. Евгения специально выбирала отели — «только для взрослых». Она собиралась ходить в ночные клубы, засиживаться в барах, развлекаться на экстремальных экскурсиях. Конечно, ребёнку в такой программе нет места!
Инга охотнее всего осталась бы дома с тётей Марусей, но, проявляя показную заботу о девочке, тётя Женя покупала для неё путёвку в какой-нибудь элитный детский лагерь в Европе. А потом рассказывала подругам, как прекрасно сумела организовать отдых для всей семьи.
Теперь тётя Жена стала ревновать и к памяти Алисы. И всякий раз, когда отец с Ингой хотели съездить на кладбище, находила предлоги не пустить мужа. То требовалось отвезти Женечку к врачу, то знакомая пригласила на день рождения и нельзя ей отказать…
Когда поездки срывались, Инга расстраивалась до слёз. Ведь это была для неё единственная возможность побывать «в гостях» у мамы. Став старше, Инга стала ездить на кладбище сама. Она подрабатывала как могла и на накопленные небольшие деньги, Инга покупала букеты лилий – любимых маминых цветов. И ещё духи, которыми Алиса пользовалась – так девочке казалось, что в доме сохраняется родной запах.
С тётей Женей падчерица не могла ничем делиться – новая хозяйка была совершенно равнодушной, проблемы Инги её совсем не волновали. Наоборот, Женя почти всегда отзывалась о планах девочки с насмешкой. В самом начале Инга ещё пыталась наладить отношения с мачехой. Но так часто слышала в ответ резкие, даже грубые слова, что быстро замкнулась в себе. Утешением для неё была теперь только тётя Маруся. Хотя мачеха несколько раз уже говорила, что старой прислуге не по силам становится выполнять возложенную на неё работу, и пора подумать о замене.
И вот, когда Инга в очередной раз пошла к могиле матери, она как раз собиралась «рассказать» обо всём Алисе, поплакать у ее могилы о судьбе и попросить, чтобы мама как-нибудь оттуда помогла. Ведь если Маруся уйдёт, Инга окончательно осиротеет.
Девочка уже вошла внутрь оградки и собиралась сесть на скамейку у памятника. Когда вдруг подняла голову и увидела, что неподалёку, полускрытая за развесистыми ветвями ивы, стоит… живая мама. Худенькая, бледная, но, несомненно, она – ведь её фотография все эти годы висела над постелью Инги – девочка просто не могла не узнать свою мать.
Алиса тоже не отводила глаз от дочери. Может быть, она и не хотела бы, чтобы Инга заметила её именно сейчас. Но когда она поняла, что девочка смотрит на неё и одними губами шепчет: «Мама…» …
Алиса протянула руки, и Инга бросилась к ней.
Тут уж у обеих ноги подкосились. И долго-долго сидели они, обнявшись, на кладбищенской лавочке и не могли вымолвить ни слова. Только плакали, да всё крепче сжимали друг друга в объятиях.
— Где ты была? — наконец спросила Инга мать.
— А куда вы делись? Вы уехали из нашего дома, я не смогла вас найти… Переехали?— в свою очередь спрашивала Алиса.
Обе засмеялись, и тут же снова заплакали — уже в который раз.
— Я бы хотела рассказать обо всём, что со мной случилось — сразу вам обоим – тебе и папе. Поедем к отцу, — попросила Алиса.
— Папа на работе. Господи, какая ерунда – вся эта работа! Я его сейчас вызову, и он приедет… Только давайте отправимся не к нам домой. Мы теперь живём за городом. С тётей Женей. Папа на ней, — тут лицо Инги исказила брезгливая гримаса, — Женился…
Она увидела, как побледнела мать.
— Мам, да ты что, — потрясла её за плечо Инга, — Папа же просто не знал, что ты живая! Мы же тебя похоронили! Как только он тебя увидит, то сразу бросит эту фальшивую дуру. Папа думает, что она его любит, а она ценит только его деньги.
— Не в том дело, — тихо сказала Алиса, — Просто то, что я исчезла – это её рук дело. И вы, и я — мы все пережили столько горя… Ты осиротела на годы… Девочка моя, как же ты выросла! Поверить не могу, что я тебя вновь вижу!
Инга пыталась добиться каких-то объяснений, но Алиса повторяла:
— Нет-нет, только при отце.
Инга достала телефон:
— Папа? Это срочно! Ты можешь сейчас приехать на кладбище? Немедленно! Объяснить, что случилось? Я пошла навестить маму, и мне стало плохо. Не надо «скорую помощь», но приезжай скорей. И ради Бога, не бери с собой твою Женечку, ты же знаешь, как она не любит посещать погост… Я жду! Быстрее!
Девочка нажала на «отбой» и покачала головой:
— Напугала я его! Но зато сейчас примчится. По голосу поняла. И пообещал, что один – без врача и без Женечки. Мам, ты сядь спиной к дорожке… Вот так… Платок надвинь…Я отца подготовлю хоть немного. Все говорят, что он молодо выглядит, но я-то знаю, что сердце у него уже не очень…
Алиса исполнила просьбу дочери. А Инга чуть не подпрыгивала от нетерпения. И, как только заслышала шум машины, выбежала на дорожку встречать отца.
Сергей Павлович быстро шёл ей навстречу:
— Что с тобой? Тебе уже лучше? Голова закружилась? Или с сердцем что-то?… Давай всё-таки сейчас в больницу…
И Инга вдруг поняла, что совершенно не знает, как подготовить отца к такой новости, какие подобрать слова.
— Папа, ты хотел бы сейчас поговорить с мамой? — просто спросила она.
Во взгляде, который бросил на неё Сергей Павлович, можно было прочесть ужас:
— Всё-таки голова… Ты слишком часто сюда ходила… Ты начала слышать голоса, да? Мамин голос?
— Здравствуй, Сергей, — тихо сказала Алиса откуда-то из-за спины дочери.
Сергей Павлович окаменел. Он смотрел, и не мог поверить своим глазам. Стоял, уронив руки, не делал ни одного шага навстречу жене, лишь неотрывно смотрел на неё.
— Да, я жива, — сказала Алиса, — И пропала я не по своей вине. Ну, приди же в себя… Я знаю, что постарела, изменилась к худшему, но это правда я…
…Полчаса спустя, все трое сидели в маленьком кафе, в котором в это время, кроме них, не было ни одного человека.
— Простите, мои дорогие, я сначала поем, — с виноватой улыбкой сказала мама, — Столько дней впроголодь! Сейчас я всё-всё вам расскажу, только сначала закажите мне какой-нибудь еды. Всё равно какой, только побольше…
Они не возражали и были счастливы сидеть напротив неё и с умилёнными улыбками смотреть, как Алиса ест — сначала горячий борщ, потом пельмени, потом блинчики…
— Господи, как же хорошо, — со своей привычной, слегка насмешливой, слегка виноватой улыбкой, сказала мама, — Ну а теперь слушайте… Когда вы решили, что я погибла — я пришла в себя в психиатрической лечебнице…
